Черный Лебедь - Sabatini Rafael. Страница 25

— Я начал с этого только потому, что хотел вам доказать: случись бой — вам крышка. Не считаться с силой кораблей и команды противника — чистое безумие. Нам предстоит иметь дело с мощными, хорошо вооруженными фрегатами. Если не ударим в грязь лицом — наших двух кораблей хватит вполне. Но, прежде чем ввязываться в бой, нужно привести их в порядок. В этой игре слишком высокие ставки, и, не имея на руках козырей, нечего ее затевать.

— Ты же сказал, их будет не больше двух с половиной сотен?

— Да, и семьдесят отменных пушек против шестидесяти наших. И днища у них выскоблены до блеска, не то что наши…

Лич несколько поостыл, но все еще продолжал хорохориться.

— К чему ты клонишь, черт возьми! Зачем искать лишние хлопоты?

— Я их не ищу. Они есть, и надо сделать все, чтоб их не было.

— Не было?

— Да, не было. Прежде чем вступать в бой, приведи-ка в порядок днище «Черного Лебедя».

— Привести в порядок? — стушевался Лич и, нахмурясь, переспросил: — Зачем?

— Только так, в противном случае тебе каюк.

Бандри согласно кивнул и собрался было что-то сказать, но Лич мигом заткнул ему рот.

— Тысяча чертей! Ты что, вздумал меня учить —меня, капитана?

— Если откажешься делать то, что я говорю, значит, до капитана тебе еще далеко.

— Заткнись! На «Черном Лебеде», даже на таком, как сейчас, я хоть завтра готов встретиться с твоими испанцами, пусть их будет трое. Если ты не дурак, должен понимать, у нас на счету каждый день.

— Времени у нас с избытком! Еще целый месяц впереди. Его как раз хватит, чтобы очистить и просмолить твое днище.

Переубедить Лича оказалось делом не из легких: чувствуя свою неправоту, он, как последний глупец, заупрямился еще пуще.

— Мне наплевать, есть у нас время или нет. И нечего стращать меня испанскими фрегатами. Эка невидаль! Давай-ка лучше толковать о деле. Так куда мы все-таки держим курс?

Де Берни долго смотрел на него через весь стол. Потом осушил залпом свою кружку, отодвинул стул и встал.

— Раз ты упорствуешь, я умываю руки. И заруби себе на носу: вступать в бой с караваном на такой посудине, как твоя, — чистейшее безумие. А мне моя голова пока дорога. Теперь можешь катиться на все четыре стороны.

Не веря своим ушам, трое пиратов ошалело вытаращили на него глаза.

— Ты это на что намекаешь? — вскричал наконец Эллис.

— Если капитану Личу угодно потопить оба своих корабля, я участвовать в этом не желаю. Продолжайте себе спокойно потрошить посудины вроде «Кентавра» с лесом, кожей, кокосами да пряностями. Имею честь кланяться.

— Сидеть! — проорал Лич.

От злости он аж подскочил. Де Берни продолжал стоять.

— Итак, что вы решили?

— Да нет, сейчас решать придется тебе. Не забывай, кто мы. Ты у меня на борту, и мне, клянусь преисподней, смутьяны здесь ни к чему. Твое дело ясное. Так что дал слово — держи.

— Я буду делать то, что считаю нужным. Условия ставлю я, — невозмутимо ответил де Берни.

— Нет, что я считаю нужным, слышишь, я! Я здесь капитан!

— Ах так! А если я откажусь?

— Я вздерну тебя на рее или того хуже.

— Неужели! — бросил де Берни свысока, как будто обращаясь к занятной, причудливой зверушке. — Да будет тебе известно, капитан, команде небезразлична моя участь, особенно после того, как твои люди пронюхали, что я веду их прямиком к испанскому золоту. Они захотят узнать, за что ты решил меня вздернуть, Том. И что ты им скажешь? Что я не хотел, чтобы ты вел их на верную гибель? Или что я старался сделать все, чтобы обеспечить нам победу? Так что же ты им ответишь?

Наблюдая за злобным лицом пирата, де Берни заметил, как оно изменилось и побледнело. Он обвел взглядом остальных. На лице Эллиса он прочел ту же растерянность, что и у капитана. Лицо Бандри выражало тревогу; он-то и взял слово:

— В конце концов, капитан, Берни верно толкует.

— Мне плевать… — начал Лич с еще большим упрямством, нежели обычно, но тут вмешался Эллис:

— Зачем так круто, капитан? Будь я проклят — зачем! Он прав, клянусь чертями и их преисподней! Стоит ли ссориться, если дело у нас у всех одно? Чарли хочет нам помочь, и мы должны отплатить ему добром. Пускай он не храбрее тебя — ото не так уж важно!

— Осторожность — не помеха, — в свою очередь, вставил Бандри. — Я много чего повидал и могу сказать, все, что он говорит о корабле, да и остальное — правильно. Если б время поджимало — спору нет, выбирать бы не пришлось. Но, раз у нас его навалом, почему бы нам, черт возьми, в самом деле не провести его с пользой.

Оставшись в одиночестве, Лич понял, что все козыри перешли к де Берни. Силясь скрыть свою ярость под маской елейности, он дружески произнес:

— Да, черт побери, ты прав! К чему нам ссориться? Я умею признавать ошибки. Но ты тоже хорош, Чарли! Ишь, ощетинился, как еж! Ладно, черт с тобой, садись, наливай себе кружку и давай потолкуем как старые, добрые товарищи.

В знак примирения он подвинул к нему бурдюк с ромом и сел.

Де Берни спокойно и чуть заметно поклонился, занял свое место и плеснул себе рому; в душе он ликовал, но его лицо по-прежнему оставалось бесстрастным.

— Значит, вы согласны ремонтировать корабль?

— Клянусь честью! Раз уж Бандри с тобой заодно… Сказать по совести, я другого мнения, но… Договорились, и покончим с этим.

— В таком случае, — сказал де Берни, — сначала держим курс на Альбукерке [41] . Там есть необитаемый островок, я давненько приглядел его: просторная бухта, туда войдет дюжина кораблей, длинный отлогий берег — в общем, то, что нужно. В Карибском море лучшего места не сыскать. Будете как у себя дома. Там вас никто не заметит, кроме того… — он остановился и поднял вверх указательный палец, — он лежит в двух переходах от того места, где я собираюсь напасть на караван испанцев.