Лето Святого Мартина - Sabatini Rafael. Страница 14

Он оказал ей то, что думал, ибо и в самом деле был уверен, что благодарить она должна прежде всего королеву-регентшу.

Но, не слишком разбираясь в женской логике, он допустил оплошность, ранив ее своим отказом.

Некоторое время они ехали молча, а затем Гарнаш высказал вслух мысли, возникшие у него как следствие произнесенных ею слов.

— Кстати, насчет благодарности, — сказал он, и когда она подняла на него глаза, то опять увидела его улыбающимся почти нежно, — если между нами и возможен разговор о каком-то долге, то только о долге перед вами.

— Вашем долге передо мной? — удивленно спросила она.

— Именно, — ответил он — если бы вы не встали между мной и людьми вдовы, в этом замке Кондильяк мне пришел бы конец.

Ее карие глаза на мгновение округлились, затем сузились, и улыбка приобрела насмешливый оттенок.

— Месье де Гарнаш, — произнесла она с деланной холодностью, чуть копируя его недавнюю манеру, — вы тоже переоцениваете случившееся. Я исполняла свой долг и спасла бы любого, оказавшегося на вашем месте. В этом деле я была всего лишь инструментом, месье.

Его брови поползли вверх. Мгновение он ошарашенно смотрел на нее, пытаясь расшифровать ее насмешливо-лукавый взгляд. Затем с неподдельным изумлением рассмеялся.

— Верно, — сказал он, — вы были инструментом, но инструментом небес, в то время как во мне вы видите лишь орудие земной власти. Так что мы не совсем квиты.

Но она чувствовала, что сумела расквитаться с ним за отвергнутое проявление благодарности, и это чувство помогло преодолеть пропасть отчуждения, которая, как ей казалось, могла возникнуть между ними. Она радовалась этому, хотя и не понимала причин своей радости.

Глава VI. ГАРНАШ СОХРАНЯЕТ СПОКОЙСТВИЕ

Настала ночь. Начинало моросить, когда Гарнаш и Валери добрались до Гренобля. В город они вошли пешком, парижанин не хотел привлекать внимания горожан видом дамы на холке своей лошади.

Заботясь о ней, Гарнаш снял с себя тяжелый плащ для верховой езды и настоял, чтобы она надела его, закутав в него и голову. Таким образом, она была укрыта не только от дождя, но и от слишком любопытных взглядов.

Так они и шли под мелким дождем по улицам, скользким от грязи и освещаемым лишь светом, падавшим из дверей и окон домов, а Рабек, ведя лошадей в поводу, следовал в двух шагах позади. Гарнаш направился в гостиницу, где он остановился — «Сосущий Теленок», расположенную прямо напротив дворца сенешала. Они поручили лошадей заботам конюха, и хозяин гостиницы проводил их в комнату, предоставленную мадемуазель и расположенную на самом верхнем этаже. После этого Гарнаш оставил Рабека на страже и принялся готовиться к предстоящему путешествию. Он начал с того, что, на его взгляд, было самым необходимым: отправился во дворец сенешала и потребовал немедленной аудиенции у господина де Трессана.

Войдя к сенешалу, он с порога заявил, что вернулся из Кондильяка с мадемуазель де Ла Воврэ и что им потребуется эскорт, который сопровождал бы их в Париж.

— Поскольку я не имею ни малейшего желания узнать, на какие крайности могут пойти эта тигрица из Кондильяка и ее щенок, чтобы вернуть свою жертву, — с мрачной улыбкой пояснил он.

Сенешал, нервно поглаживая свою бороду, то протирал глаза, то надувал свои пухлые щеки. Он не знал, что и думать. Он мог надеяться только на то, что на этот раз посланник королевы был обманут более успешно.

— Итак, — сказал он, скрывая свои истинные мысли, — вы, как я понимаю, освободили даму либо силой, либо хитростью.

— И тем и другим, месье, — последовал краткий ответ.

Продолжая поглаживать бороду, Трессан обдумывал происшедшее. «Что ж, — размышлял он, — все складывается как нельзя лучше. Я угодил и нашим и вашим, и ни одна сторона не могла обвинить меня в отсутствии лояльности». Уважение, испытываемое им к господину де Гарнашу, стало еще больше и граничило теперь с обожанием. Когда парижанин покинул его, чтобы отправиться в Кондильяк, Трессан не слишком надеялся вновь увидеть его живым. И тем не менее вот он стоит здесь, как всегда собранный и спокойный, заявляя, что в одиночку осуществил то, на что другой не решился бы, имея в своем распоряжении целый полк солдат.

Любопытство подталкивало Трессана расспросить о деталях этого чуда, и Гарнаш доставил ему удовольствие своим кратким рассказом о происшедшем. Выслушав его и поняв, что парижанин действительно перехитрил их, сенешал восхитился еще более.

— Однако еще не все трудности позади, — вскричал Гарнаш. — Вот почему мне и нужен эскорт.

Трессан почувствовал себя неловко.

— Сколько человек вам потребуется? — спросил он, полагая, что от него потребуют, по меньшей мере, половину гарнизона.

— С полдюжины и сержанта, чтобы командовать ими.

Вся неловкость Трессана улетучилась, он почувствовал, что куда больше презирает парижанина за его опрометчивость в выборе столь малого эскорта, чем уважает за недавно проявленные мужество и смелость. Обрадовавшись скромности просьбы, он не стал намекать, что этих сил может оказаться недостаточно. Попроси Гарнаш больше людей, сенешал был бы вынужден либо отказать ему, либо порвать с маркизой и ее сыном. Но шесть человек! Тьфу! Это же почти что ничего. Поэтому он с готовностью согласился и спросил, когда именно они потребуются Гарнашу.

— Немедленно, — последовал его ответ. — Сегодня вечером, не позднее, чем через час, я покидаю Гренобль. Я остановился в гостинице напротив и жду солдат.

Радуясь возможности избавиться наконец от него, Трессан поднялся, отдал необходимые распоряжения, и через десять минут Гарнаш вернулся в гостиницу «Сосущий Теленок» в сопровождении шести солдат и сержанта. Они оставили своих лошадей в конюшне сенешала. Гарнаш приказал им до отъезда оставаться на часах в общей комнате гостиницы.

Потом он велел хозяину принести им выпить и определил в начальники солдатам своего слугу Рабека. Ему нужно было на какое-то время отлучиться в поисках подходящего экипажа; «Сосущий Теленок» не был почтовой станцией, другое дело гостиница «Франция», расположенная на восточной окраине города, около Савойских ворот. Но он не мог оставлять Валери без охраны.

Завернувшись в плащ, он отправился в гостиницу, быстро шагая под проливным дождем.

Но в гостинице «Франция» его ожидало разочарование. У хозяина не было ни лошадей, ни экипажа и, по его словам, не ожидалось до следующего утра. Он глубоко сожалел, что сложившиеся обстоятельства расстраивают господина де Гарнаша, и пустился в подробные объяснения, почему именно он не может предоставить в распоряжение господина из Парижа ни одной повозки, — настолько подробные, что было удивительно, как у господина Гарнаша от этого многословия не возникло подозрений. А дело обстояло так: люди из Кондильяка опередили Гарнаша и побывали как во «Франции», так и во всех прочих местах города, где можно было нанять экипаж, и, обещая вознаграждение — в случае повиновения и наказание — в случае ослушания, добились того, что парижанин везде получал бы отказ. Его ошибка заключалась в том, что он поторопился получить охрану от сенешала. Начни Гарнаш с обеспечения себя средствами передвижения, — как и следовало бы сделать, предвидя этот шаг со стороны хозяев Кондильяка, — он, вполне возможно, избежал бы многих неприятностей в будущем.

Часом позже, тщетно обегав весь город в поисках экипажа, он вернулся, мокрый и раздосадованный, в гостиницу «Сосущий Теленок». В углу просторной общей комнаты, предваряющей вход во внутренние помещения гостиницы, он увидел шестерых солдат, игравших в карты. Их сержант сидел чуть поодаль и любезничал с женой хозяина, пожирая ее глазами и не замечая злобной ухмылки, которая все ширилась на лице ее бдительного мужа.

За соседним столом сидели четверо мужчин, внешним видом и одеждой напоминавшие путешественников, и вели беседу, прервавшуюся при появлении Гарнаша, который прошел мимо них, позвякивая шпорами, по застланному соломой полу. Не обратив на них внимания и не заметив, как пристально и скрытно их взгляды следовали за ним, он направился к двери, ведущей на лестницу. Задержавшись на минуту, чтобы позвать хозяина и отдать ему распоряжение насчет ужина для себя и слуги, он поднялся наверх и на площадке около комнаты мадемуазель нашел Рабека, поджидавшего его.