ВОЗВРАЩЕНИЕ СКАРАМУША - Sabatini Rafael. Страница 13

— Затем, что они неразделимы. Причина и следствие — две стороны одной медали. Рассудите по справедливости, вспомните, что мы говорим о моём друге.

— Вот и получается, что друзья вам дороже, чем я. Ради него вы мне солгали, ибо умолчание ничем не лучше лжи. Вы одурачили меня, обманули кажущейся праздностью своих вопросов и притворно безразличным видом. Вы чересчур хитроумны для меня, Андре.

Госпожа де Плугастель положила руку ей на плечо.

— Алина, дорогая моя, неужели ему нет оправдания?

— Подскажите хоть одно, мадам.

— Да сколько угодно, раз тот человек его друг. Не представляю, чтобы Андре мог поступить иначе. Подумайте, милая моя, и вы со мной согласитесь.

— Не на вас он испытывал свою хитрость, сударыня, иначе вы думали бы по-другому. Но ведь этот поступок ещё не всё, как вам известно. Что вы скажете, Андре, о затеянной вами дуэли?

— Ах, о ней! — беззаботно бросил Андре-Луи, радуясь возможности сменить тему. — Всё уже улажено.

— Улажено?! Да вы окончательно уронили себя в глазах монсеньора!

— Ну, по крайней мере в этом я могу доказать вашу неправоту. Я был у его высочества, он меня выслушал и отнёсся ко мне снисходительно. А вот противник мой лишился высокой благосклонности.

— И вы хотите, чтобы я поверила?

— Можете удостовериться, если угодно. Его высочество всё-таки учитывает факты и допускает связь между причиной и следствием, которую вы отказываетесь видеть. Принц дал мне возможность оправдаться, и я рассказал ему, за что ударил господина де Турзеля по лицу. Он обязал господина де Турзеля извиниться передо мной. Я как раз жду капитана.

— Извиниться перед вами за то, что вы ударили его по лицу?

— Нет, моя милая глупышка, за тот повод, что он дал мне так поступить.

— Какой же это повод?

Андре-Луи рассказал им всё и по лицам дам понял, как они расстроены.

— Его высочество, — добавил молодой человек, — считает, что пощёчины, для того чтобы искупить такое оскорбление, недостаточно. Причём, возможно, причиной тому, что у него сложилось такое мнение, послужили вы. По его словам, это оскорбление в каком-то смысле затрагивает и вашу честь.

Он увидел, что выражение её глаз наконец-то смягчилось, и внутренне поморщился, сочтя это потепление отражением её благодарности монсеньору.

— Как это любезно со стороны его высочества! Вот видите, Андре, каким добрым и великодушным он может быть.

В зале появился господин д'Антраг в сопровождении капитана де Турзеля. Андре-Луи оглянулся на них через плечо.

— Меня ждут. Алина, могу я увидеться с вами ещё раз, прежде чем уйду?

Она снова напустила на себя холодность.

— Не сегодня, Андре. Я должна обо всём подумать. Я потрясена. Ты меня обидел.

Госпожа де Плугастель наклонилась к его уху.

— Предоставьте мне помирить вас, Андре.

Он поцеловал руку матери, потом Алине, которая уступила очень неохотно. Потом, придержав для дам дверь, он повернулся к графу с капитаном.

Высокомерный молодой офицер был бледен и зол. Несомненно, ему уже передали выговор монсеньора, и сейчас он размышлял, как отразится недовольство его высочества на его продвижении по службе. Капитан, напряжённый, как струна, подошёл к Андре-Луи и формально поклонился. Андре-Луи столь же официально поклонился в ответ.

— Сударь, мне передан приказ его высочества взять обратно свои слова, которые я употребил вчера ночью, и извиниться за них.

Андре-Луи не понравился его умышленно оскорбительный тон.

— Сударь, мне его высочество приказал принять ваши извинения. Я прихожу к выводу, что мы выполнили этот обмен любезностями с взаимным сожалением.

— С моей стороны это определённо так, — заявил офицер.

— Тогда можете умерить его сознанием того, что, как только позволит ваш долг перед его величеством, вы всегда можете призвать меня к ответу.

Только своевременное вмешательство господина д'Антрага спасло лицо капитана де Турзеля.

— Господа, что я слышу? Вы затеваете новую ссору? Ни слова больше! Это дело не должно зайти дальше, чем уже зашло, иначе вам грозит величайшее неудовольствие монсеньора. Вы поняли меня, господа?

Они поклонились и разошлись, и Андре-Луи отправился в свою гостиницу в самом невесёлом расположении духа.

Глава VII. ГОСПОЖА ДЕ БАЛЬБИ

Наконец, после долгого ожидания огромные прусские и австрийские легионы, усиленные отрядами французских эмигрантов, двинулись вперёд. Кампания «За Трон и Алтарь» началась. Она началась бы и месяцем раньше, если бы не прихоть короля Пруссии, этого Агамемнона освободительного воинства.

Месяц назад, когда всё уже было готово и погода стояла прекрасная, прусский колосс обрушился, как снег на голову, на лагерь Карла Вильгельма Брауншвейг-Вольфенбюттельского, подлинного главнокомандующего с отличной военной репутацией. Отложив выступление, его величество начал устраивать смотры, парады и празднества в честь ещё не завоёванной победы.

Братья французского короля, наделённые не бо?льшим военным талантом, чем прусский государь, с готовностью включились в увеселительные предприятия и даже потратили на них крупные суммы из одолженных денег, которые и без того таяли с поразительной быстротой. Конде — единственный солдат в компании принцев тем временем изнывал в своём лагере под Вормсом и проклинал задержку, которая только играла на руку неподготовленному противнику. Он ворчал, и не без оснований, что невидимая враждебная рука удерживает союзников от решительных действий, только и гарантирующих успех.

Но вот наконец со всеми проволочками было покончено. Правда, дождь превратил рейнские земли в грязное месиво, но так ли это важно? Принцы немедленно присоединились к армии эмигрантов и по крайней мере делали вид, будто командуют ею под общим руководством Конде и маршала де Бройля. Их дамы — жена одного и любовницы обоих готовились покинуть Кобленц.

Мадам (жена старшего) должна была отправиться ко двору своего отца в Турин. Но, поскольку король Сардинии был хорошо осведомлён о расточительстве своих зятьёв (как известно, все братья имели неосторожность жениться на принцессах Савойских), он строго ограничил свиту её высочества. Однако нескольким фрейлинам всё же позволили сопровождать принцессу. Помимо госпожи де Бальби и госпожи де Гурбийон, Мадам намеревалась взять с собой мадемуазель де Керкадью, и кто знает, как сложилась бы эта история, если бы не вмешательство госпожи де Бальби, воспротивившейся этому намерению. Но у госпожи де Бальби имелись свои планы, а также ум и решительность, чтобы планы эти воплотить в жизнь. К несчастью, как это часто бывает, когда мы пытаемся воспротивиться судьбе, деятельность означенной дамы в конце концов только ускорила то, что она всеми силами старалась предотвратить.

Но это в будущем, а покуда мы видим госпожу де Бальби в карете курфюрста, остановившейся у «Трёх корон», куда привели очаровательную фаворитку её хлопоты.

Случилось так, что господин де Керкадью, страдавший от холода, сырости и общего недомогания, отправился пораньше в постель, и Андре-Луи сидел в одиночестве над книгой, когда в гостиную пожаловал лакей и объявил о визите графини. Андре-Луи, теряясь в догадках согласился выступить в роли доверенного лица своего крёстного и пожелал, чтобы гостью проводили в комнату.

Войдя, графиня небрежно сбросила на руки слуги лёгкий плащ и мантилью, и её присутствие, казалось, озарило мрачное помещение сиянием. Она принесла извинения за неурочное вторжение и выразила сожаление по поводу болезни господина де Керкадью. Андре-Луи поймал себя на том, что с удовольствием слушает эти ничего не значащие вежливые фразы, настолько приятен и мелодичен был голос посетительницы.

— Впрочем, дело моё в каком-то смысле больше касается вас, чем вашего крёстного, господин Моро.

— Сударыня, ваша память делает вам честь, — ответил молодой человек искренним комплиментом. Его удивила лёгкость, с какой его имя слетело с губ знатной дамы.