ВОЗВРАЩЕНИЕ СКАРАМУША - Sabatini Rafael. Страница 77

— Сударь! — свирепо перебил его регент. — Вы позволяете себе нестерпимые выражения. Я не стану вас слушать, пока вы не соблаговолите обращаться ко мне с подобающим почтением. Я не стану вас слушать.

— Станете, клянусь Богом, даже если это мои последние слова. — Маркиз встал между регентом и дверью и таким образом сделался хозяином положения физически. А его праведный гнев помог ему овладеть ситуацией и в моральном отношении.

— Господин д'Антраг, я взываю к вам! — вскричал принц. — Ваш долг — вступиться за меня.

Господин д'Антраг, которого безмерно смутило поведение и выражения Ла Гиша, услышав этот призыв, стушевался окончательно.

— Но что я могу поделать, монсеньор, если…

— Ничего. Вы не можете сделать ничего, — грубо оборвал его маркиз. — Поэтому лучше помолчите.

Регент шагнул вперёд. На его побледневшем лице блестел пот.

— Пропустите меня, сударь. Я не стану вас слушать сегодня. Завтра, если ваш рассудок будет в лучшем состоянии, я, возможно, приму вас.

— Завтра, монсеньор, меня здесь не будет. Я выезжаю на рассвете. Мне надлежит ехать в Брюссель по делам службы вашему дому. Так что вам придётся выслушать меня сегодня. Вы должны знать то, что я имею вам сказать.

— Боже мой, господин де Ла Гиш! У вас хватает наглости удерживать меня насильно?!

— У меня есть долг, монсеньор! — прогремел маркиз. — Вам следует знать, что за последний месяц в Тулоне распространились крайне нелестные для вас слухи. Эти слухи ставят под угрозу дело монархии.

— Слухи, сударь? — Регент застыл как вкопанный. — Что за слухи?

— Говорят, будто пока люди истекают кровью и умирают за вас в Тулоне, вы развлекаетесь здесь любовной интрижкой; будто вы не уезжаете из Гамма из-за женщины; будто…

— Довольно, сударь! Я не намерен больше сносить эту… эти оскорбления! Это бессовестная ложь!

— Ложь? — эхом отозвался маркиз. — Вы говорите это мне, монсеньор? После того, как я несколько минут назад застал вас в объятиях вашей девки?

— Д'Антраг! — визгливо возопил регент. — И вы стерпите это? Вы стерпите оскорбление, нанесённое вашему принцу? Заставьте этого человека пропустить меня! Я не останусь здесь ни мгновения. И я не забуду ваших слов, господин де Ла Гиш. Будьте уверены, я ничего не забуду.

— От всей души на это надеюсь, монсеньор, — прозвучал страстный ответ.

Д'Антраг наконец стряхнул с себя оцепенение и шагнул вперёд.

— Господин маркиз, — начал он, положив ладонь Ла Гишу на плечо. Больше ему не удалось произнести ни слова. Сильным толчком левой руки маркиз отшвырнул от себя министра. Д'Антраг отлетел к стене и пребольно ударился спиной. От боли у него перехватило дыхание.

— Одну минуту, и я закончу, монсеньор. Меня прислал к вам граф де Моде, который, как должны были бы знать, возглавляет силы роялистов в Тулоне. Он дал мне очень чёткие указания. Я должен встретиться с вами лично и рассказать вам то, что уже рассказал. Я должен заставить вас вспомнить, если не о долге, то хотя бы о чести. Может быть ещё не поздно погасить эти пересуды и исправить вред, нанесённый вашему делу. Вам надлежит отправиться в Тулон немедленно, пока апатия и уныние верных вам людей не заставят их сложить оружие.

Я закончил, монсеньор. Это наш последний призыв к вам. Даже теперь ваше появление в Тулоне может поднять упавший дух армии и положить конец порочащим слухам, которые — с болью вынужден утверждать — оказались правдой. Доброй ночи, монсеньор.

Резко повернувшись, Ла Гиш шагнул к двери и потянул её на себя.

Трясущийся, взмокший, хватающий ртом воздух регент проводил его злобным взглядом.

— Будьте уверены, я не забуду ни слова из того, что вы сказали, господин маркиз.

Маркиз сжал губы, поклонился, вышел и закрыл за собой дверь. Он ворвался в общую гостиную и чуть не налетел на хозяина гостиницы, которого привлекли повышенные голоса.

Маркиз вежливо попросил проводить его в приготовленные для него комнаты и столь же вежливо выразил желание, чтобы его разбудили пораньше. На этом он пресёк суетливые попытки хозяина устроить гостя поудобнее и пожелал остаться в одиночестве. Но когда хозяин подошёл к двери, маркиз задержал его вопросом:

— Как зовут даму, в комнате которой я застал его высочество?

— Мадемуазель де Керкадью.

— Керкадью! Как давно она здесь, в Гамме?

— Мадемуазель приехала сюда из Кобленца одновременно с его высочеством.

Маркиза передёрнуло от отвращения, и на сём он прекратил разговор и отослал владельца гостиницы.

Между тем, уход маркиза ещё больше распалил ярость регента. Едва лишь дверь закрылась, его высочество набросился на своего министра.

— Д'Антраг! И вы потерпите, чтобы этот негодяй ушёл таким образом?

Д'Антраг, бледный и потрясённый не меньше своего господина, бросился к двери, но в следующий миг регент остановил его.

— Стойте! Подождите! Какое это имеет значение? Пусть уходит! — Принц воздел руки и потряс безвольными кистями. — Какое это имеет значение? Что вообще теперь имеет значение? — Мосье, пошатываясь, подошёл к стулу и рухнул на него. Он отёр пот со лба и невнятно захныкал: — Выпью ли я до дна эту горькую чашу? Неужели чума санкюлотизма так широко распространилась, что даже люди благородного происхождения забыли свой долг? Кто я такой, д'Антраг? Я принц крови или enfant de roture? Каким низким негодяем должен быть этот, с позволения сказать, дворянин, чтобы бросать мне в лицо такие оскорбления! Это конец света, д'Антраг. Конец света!

И принц снова жалобно застонал. Он сидел, сгорбившись, безвольно опустив руки между коленями, и уныло качал крупной головой. Наконец, не поднимая глаз, он снова заговорил:

— Идите, д'Антраг. Какая от вас польза теперь, когда всё кончено? Больше ничего не поделаешь. Уходите. Оставьте меня.

Граф, обрадовавшись возможности положить конец этой неприятной сцене, пробормотал «монсеньор» и удалился, тихо прикрыв за собой дверь.

Регент остался сидеть на месте. Воспоминания о страшном унижении, которое он вынес, то и дело исторгали из его груди протяжные, со всхлипами, вздохи. Он долго размышлял о том, насколько прискорбно сложившееся положение вещей, если даже сан не способен больше защитить его от оскорблений.

Через некоторое время Мосье тяжело и устало поднялся со стула и замер в задумчивой позе, обхватив ладонью подбородок. Его дыхание выровнялось, сердцебиение унялось. К принцу начало возвращаться самообладание, а с ним — уверенность в себе. Такое положение вещей не вечно. Бог не допустит, чтобы принц крови до конца своих дней влачил жалкое существование. И когда в мире восторжествует благоразумие, и каждый человек снова займёт в нём надлежащее место, маркиз де Ла Гиш получит достойный урок хороших манер и заплатит за свою наглость.

Эта мысль согрела его высочеству душу. Он снова распрямил плечи, вскинул голову и принял свой обычный царственный вид. Тут в нём, вероятно, пробудилось воспоминание о многообещающей беседе наверху, которую так грубо прервали в самый неподходящий момент. Во всяком случае, с принца мгновенно слетела всякая озабоченность. Он вышел из комнаты, пересёк общую залу и снова поднялся по лестнице.

Владелец постоялого двора с задумчивым любопытством наблюдал, как легко этот тучный господин шагает по ступенькам. Хозяин проследил принца взглядом до дверей в апартаменты господина де Керкадью. Потом, слегка пожав плечами, пошёл тушить свечи.