Западня - Sabatini Rafael. Страница 19

Мнение мисс Армитидж совпадало с мнением леди О'Мой. Но она сочла для себя невозможным строить предположения относительно того, что мог натворить Дик Батлер, и переживала за Юну. Но не за Дика.

По арочной галерее, идущей вдоль южной стороны дома и соединяющей жилые и служебные комнаты, мисс Армитидж направилась в рабочий кабинет сэра Теренса, надеясь застать там капитана Тремейна, который должен был быть сейчас один.

— Я могу войти? — спросила она с порога.

Капитан быстро встал.

— Конечно, мисс Армитидж. — Зная его обычную невозмутимость, можно было сказать, что молодой человек выглядел теперь, пожалуй, несколько взволнованным.

— Вы ищете сэра О'Моя? Полчаса назад он ушел завтракать, и я как раз тоже собираюсь сделать это.

— Что ж, не смею вас задерживать.

— Что вы, напротив. Я хотел сказать... вовсе нет. Но... чем я могу быть вам полезен?

Прикрыв дверь, с присущей ей грацией она прошла в глубь комнаты.

— Я хочу, чтобы вы мне кое-что рассказали, капитан Тремейн, и мне необходимо, чтобы вы были откровенны со мной.

— Полагаю, иначе и быть не может.

— Мне бы хотелось, чтобы вы сейчас смотрели на меня как на своего друга мужчину.

Тремейн вздохнул. Он уже оправился от неожиданности ее появления и был опять невозмутим.

— Смею вас заверить, мне бы менее всего хотелось смотреть на вас так. Но если вы настаиваете...

— Да, настаиваю, — решительно подтвердила мисс Армитидж, нахмурившись при этих его словах, содержащих некий полушутливый намек.

— Повинуюсь вашему желанию, — слегка поклонившись, сказал капитан.

— В чем именно провинился Дик Батлер?

Он внимательно посмотрел на свою собеседницу.

— Что произошло в Таворе?

Тремейн продолжал молча смотреть на нее.

— А что вы об этом слышали? — наконец спросил он.

— Только то, что он натворил что-то — что именно, я не знаю — и последствия для него, как я поняла, могут быть весьма серьезными. Я очень тревожусь за Юну и хочу знать, в чем дело.

— А Юна это знает?

— Ей как раз сейчас рассказывают. Граф Самовал проговорился при ней о деле Дика.

— Почему вы, в таком случае, не остались при этом разговоре?

— Потому, что они отослали меня по причине — какой вздор! — моей молодости и невинности, которые нельзя оскорблять.

— А я, как вы полагаете, на этот счет не слишком щепетилен?

— Наоборот. Я уверена, что вы способны рассказать о чем угодно так, что это прозвучит в любом случае пристойно.

— Сильвия!

Этим восклицанием молодой человек выразил свой восторг и признательность за данную ему косвенным образом высокую оценку, забыв, следует признать, в эту минуту и о Дике Батлере, и о его бедах, что в тот момент не могло не насторожить мисс Армитидж, лицо которой приняло холодное выражение.

— Право, капитан Тремейн!

— О, простите меня, — спохватился он. — Но вы как будто намекнули... — Он смущенно замолчал.

Ее щеки порозовели.

— Да, сударь? — строго спросила она. — На что я намекнула, или вам показалось, будто намекнула?

Но неожиданно мисс Армитидж изменила тон.

— Пожалуй, мы сильно увлеклись мелочами, тогда как дело, с которым я к вам пришла, серьезное.

— Оно крайне серьезно, — печально подтвердил Тремейн.

— Так расскажите же мне наконец, в чем оно заключалось?

Капитан рассказал все, что знал, не забыв изобразить обстоятельства в выгодном для Батлера свете. Мисс Армитидж слушала его, опустив голову, постепенно все больше бледнея и хмурясь.

— А когда его найдут, — спросила она, — что его ожидает?

— Будем надеяться, что его не найдут.

— Но, если — если его все же найдут? — настаивала она, с явным нетерпением ожидая ответа.

Капитан Тремейн отвернулся и посмотрел в окно.

— Известие о его смерти теперь означало бы самый легкий конец этой истории, — тихо сказал он. — Если же его схватят, ему не дождаться пощады от своих собственных соотечественников.

— Вы хотите сказать, что его... расстреляют? — спросила мисс Армитидж изменившимся от ужаса голосом.

— Неминуемо.

Содрогнувшись всем телом, девушка закрыла лицо руками. Когда она их опустила, Тремейн увидел, как исказились ее черты.

— Но ведь Теренс спасет его? — с надеждой воскликнула она.

Сжав губы, Тремейн покачал головой.

— Сейчас, увы, не существует человека, который был бы способен на это меньше его.

— Почему вы так говорите? Что вы имеете в виду?

Прежде чем ответить, он немного помолчал и посмотрел ей в глаза.

— О'Мой дал слово членам португальского правительства, что Дик Батлер будет расстрелян после того, как его найдут.

— Теренс пообещал такое?

— Ему пришлось это сделать. Того требовали честь и долг. Я присутствовал при этом и знаю, чего это ему стоило и как он страдал. Он был вынужден отбросить все свои личные соображения — это была жертва во имя успешного проведения всей кампании.

Продолжая говорить, капитан описал подробности того разговора, касающиеся крайне несвоевременного проступка лейтенанта Батлера.

— Так что вы видите — на Теренса надеяться не приходится. Его честь не позволит ему проявить хоть малейшие колебания.

— Честь? — Она произнесла это слово почти с презрением. — А как же Юна?

— Я думал о Юне, когда сказал, что известие о смерти Дика где-нибудь в горах означало бы самый легкий исход. Это лучшее, на что можно надеяться.

— Я считала вас другом Дика, капитан Тремейн.

— Ну да, так оно и есть. И поймите, возможно, именно поэтому я надеюсь, что он погиб.

— Однако ведь нет причин, по которым вы не можете делать все, что в ваших силах, чтобы помочь ему?

Он посмотрел ей в глаза, спокойно выдержав ее укоризненный взгляд.

— Поверьте мне, мисс Армитидж, если бы я нашел способ его спасения, мог хоть чем-то ему помочь, я бы ухватился за это ради нашей с ним дружбы и моей любви к Юне, а теперь и из-за проявляемого вами интереса к нему. Но одно дело — проявление желания помочь, другое — предложение реальной помощи. Что я могу сейчас сделать? Уверяю вас, что я думаю об этом. Честно говоря, это занимает мои мысли больше всего. Но пока... Я жду событий — возможно, появится шанс.