Берсеркер - Саберхаген Фред. Страница 42

Словно подтверждая верность догадки, с берсеркера ударила вспышка луча. Но луч казался странно-серебристым, и сквозь пыль и каменное крошево он пробился всего на несколько ярдов, а потом рассыпался безвредным фейерверком. Туча пыли перед берсеркером стала, казалось, еще гуще. Возможно, это был не первый выстрел берсеркера, но здешнее ненормальное пространство оказалось нетерпимым к энергетическому оружию. Что теперь — ракеты?

Да, ракеты. Он увидел, как берсеркер запускает снаряд.

Карандаш ракеты метнулся в сторону капсулы пламенной стрелой и вдруг исчез. Куда она пропала? Упала в гипермассу? Если да, то скорость падения сделала ее невидимой.

При вспышке второго залпа Карлсен машинально обратил взгляд на нижние уровни, заметил быстрый всплеск пыли на проносящейся под ногами пылевой ленте: у мотопилы вылетел один зубец. Карлсен проводил исчезающий снаряд взглядом, обнаружив, что воспринимает присутствие врага не как угрозу, а скорее, как облегчение, как повод отвлечься от... всего этого.

— О Боже! — вздохнул он, поднимая лицо вверх. Это была мольба, а не знак раздражения. Далеко за пределами медленно тлеющего бесконечного горизонта вздыбились чудовищные тучи-драконы. На фоне черноты пространства их головы мерцали перламутром, словно материализуясь из ничего: они тянулись к гипермассе. Вскоре шеи драконов нависли над миром, истекая радужными волокнами вещества, падавшими в гипермассу жемчужными нитями. А потом возникли туловища драконов, плотные тучи, пульсирующие сине-белым светом молний, зависли над зловеще-красной утробой ада.

Обширное кольцо пыли и осколков, захватившее Карлсена, несло его к пылевым протуберанцам. Должно быть, думал Карлсен, они размерами превосходят тысячу планет, таких, как Земля и Эстил. Пылевая лента, казалось, будет раздавлена, попав в промежуток между тучами, но, приблизившись, Карлсен понял, что расстояние до пылевых образований все еще велико.

Карлсен устало закрыл глаза. Если люду и осмеливались молиться, если у них и хватало духу воображать Создателя Вселенной, то лишь потому, что они не в состоянии представить миллионную долю... нет, не существовало слов, сравнений, чтобы выразить впечатление от окружающего Карлсена.

А что было бы с людьми, верящими только в себя, или вообще ни во что не верящими? Что произошло бы с ними здесь?

Карлсен открыл глаза. Он верил в большую значимость любого самого ничтожного человеческого существа по сравнению с самыми грандиозными солнцами и прочими чудесами Вселенной: он принял решение оседлать собственный суеверный страх..

Тем не менее ему пришлось нелегко, особенно когда он обратил внимание на поведение звезд. Скорость капсулы позволяла видеть заметный глазам параллакс бело-голубых игл — так выглядели все звезды снаружи гравитационного колодца.

Карлсен вернулся к креслу, сел и пристегнулся. Он хотел отвлечься от окружающего, заглянуть в себя. Ну ничего... По крайней мере, у него есть объект для борьбы. Это лучше, чем сидеть и ждать неизвестно чего. Сначала позаботимся о простых потребностях тела. Он напился — вода была хорошая; он заставил себя немного поесть. Если он отсюда выберется, то не очень скоро.

А теперь приступим к делу. Он развернулся в направлении полета капсулы. В полудюжине метров перед ним неподвижно висел обломок скалы солидных размеров его цепко держала та же силовая линия-орбита. Карлсен тщательно осмотрел обломок, оценил его размеры и вес, потом перенес внимание на следующий. Размеры осколков не превышали размеров капсулы, и, словно прыгая по кочкам, Карлсен добрался взглядом до места, где цепочка терялась, сливаясь с другими силовыми орбитами вокруг гипермассы, — грандиозная и ужасающая демонстрация местных титанических масштабов.

Сознание Карлсена балансировало на грани срыва, как у человека, повисшего над обрывом на кончиках пальцев, как у ребенка, впервые вскарабкавшегося на огромное дерево и увидевшего, что лабиринт сучьев, веток, листьев и лиан — это целая сеть дорог, по которым он должен научиться путешествовать.

Теперь он занялся нижней полосой, — «зубьями мотопилы». Карлсен стал изучать ползущие по небосводу «неподвижные» звезды, его восприятие глубины достигло планетарных масштабов.

Но усталость от пережитого до и после падения в гипермассу взяла свое и Карлсен уснул. Он проснулся рывком, охваченный страхом. Берсеркер не собирался сдаваться. Два серворобота-андроида возились снаружи, у стеклянного люка капсулы. Карлсен нащупал пистолет. Пользы от маленького пистолета мало, но пальцы покрепче сжали рукоятку. Карлсен ждал. Ничего другого не оставалось.

Смертоносные машины за стеной стекла выглядели странно — их корпуса покрывала серебристая мерцающая пленка, похожая на иней. Отличие заключалось в том, что «иней» образовался только на лицевой части корпуса и сопровождал движение машин тающими в пространстве нитями и хвостами, как на фотографиях с большой выдержкой. Но роботы были достаточно вещественны. Их молот колотил в крышку люка... Стоп! У них ничего не получалось с люком. Серебристая паутина местного пространства сковывала их движения, гасила энергию их лазеров, глушила заряды взрывчатки.

Испытав все способы, но так и не проникнув в капсулу, роботы удалились, прыгая от камня к камню, в направлении металлической матери. Серебристые световые нити тянулись за ними, как знак позорного поражения.

Карлсен радостно сопроводил их отступление парой оскорбительных выражений. У него появилась идея открыть люк и выстрелить по ним из пистолета — на нем был скафандр, и если роботы смогли выйти из берсеркера, он сможет открыть люк капсулы тоже, — но потом он передумал. Не стоит зря тратить заряды.

Подсознание подсказывало Карлсену, что в сложившейся ситуации о времени лучше всего не думать. Он не нашел изъянов в этом решении, и вскоре потерял счет часам, дням... неделям?

Он делал упражнения, брился, ел и пил, и испражнялся. Замкнутый цикл системы обеспечения работал прекрасно. И с ним был саркофаг, он мог в любой момент вернуться в долгий ледяной сон — нет уж, спасибо! Его не покидала надежда на спасение. Он понимал, что в момент его падения в гравитационную пропасть не существовало еще кораблей, способных спуститься за ним и вернуться обратно. Но корабли постоянно совершенствовались. День или неделя его личного времени могли означать месяцы или годы для остальной Вселенной. Он знал, что там остались люди, и при малейшей возможности они попытаются его вытащить.

Его внутреннее состояние менялось. От паралича восприятия к восхищению, от восхищения — к скуке. Теперь сверкающие чудеса снаружи не слишком его занимали, и он много спал.

Во сне он увидел себя самого, одиноко стоящего в пространстве. Карлсен смотрел на себя как бы со стороны и с очень дальнего расстояния, на котором фигурки людей превращаются в палочки и точки. Он помахал себе рукой на прощание и ушел в направлении бело-голубых звезд. Он едва разбирал шагающие движения ног, а потом вообще ничего уже не было видно и его фигурка исчезла на фоне лика бездны.

Вскрикнув, Карлсен открыл глаза. В прозрачную стенку капсулы ткнулась спасательная шлюпка, толчок разбудил Карлсена. Сейчас шлюпка покачивалась в нескольких футах от капсулы. Он узнал модель: буквы и цифры на панцире металлического яйца были ему знакомы. Итак, он выдержал. Его нашли. Все позади.

В боку шлюпки открылся люк, и наружу выплыли две фигуры в скафандрах. Они тут же покрылись серебристым «инеем», как те роботы с берсеркера, хотя сквозь забрала шлемов можно было разобрать лица и глаза людей. Они смотрели прямо на Карлсена и ободряюще улыбались.

Они смотрели на него, ни на секунду не отводя глаз.

Они постучали в люк, улыбаясь, пока он застегивал скафандр. Но он не спешил их впускать — он вытащил пистолет.

Улыбки исчезли, теперь люди озабоченно хмурились. Шевельнулись губы, и Карлсен мог догадаться по движению губ о том, что они говорили. «Открой люк!» Он пощелкал регулятором радиокомплекса — ничего.