Скажите Жофике - Сабо Магда. Страница 57

– Ну что ж, приходите, – сказала Марта Сабо. Она на минуту представила Юдит, Калмана и дядю Пишту спорящими между собой. Ей вдруг стало смешно и даже немножко страшно. – И каменщика приводите. Пригласите всех, кто, по вашему мнению, может помочь девочке.

И ведь так-таки не сказала толком, в чем обвиняется недотепа. Все мудрит эта учительница, видите ли, служебная тайна. Черт бы побрал тех, кто их выдумал! Виданное ли дело, что он, лицо официальное, мог не знать, что происходит на месте его работы? Ладно еще, Андрашу Кишу прийти разрешила, хоть не зря он хлопочет. Никак, она собирается провожать его? Только этого не хватало. Не невеста же он, чтобы она рядом с ним шафером ходила. Сам доберется потихонечку.

Вспомнить бы, который тут дом со скрипучими воротами. Не то седьмой, не то девятый. Там еще та кошка драная стояла с типом в рубашке с короткими рукавами. Пожалуй, то был девятый номер. Это там ворота пищат, как котята некормленые. Ничего себе привратница, капли масла жалеет. И что за грязнуля! Стоит и прямо на улице жует яблоко, а кожуру выплевывает на решетку канализации. И еще глаза на него пялит, будто он шарманщик на ярмарке. На ногу уставилась – ну что ж, смотри, коли охота.

Стало быть, Дора Гергей здесь живет, в девятом номере. Дворничиха говорит, что Дора одна – госпожа Вадас уехала. Ну, это он и без нее знает…

Дора долгое время не отзывалась на звонок, потом все-таки выглянула. Когда же увидела, кто стоит в дверях, зарделась до самых корней волос. Глаза, рот, даже нос – все у нее заулыбалось. "Она мне рада", – вздрогнул Понграц и так смутился, что не мог произнести ни слова.

– Собирайся-ка да пойдем со мной, нечего тут тебе одной сидеть, – сказал он немного погодя.

Если только она не послушается, он даст ей подзатыльник и бросит одну – пусть себе кукует на здоровье. Гляди-ка, и не думает перечить, засуетилась, захлопала дверьми и вот уже выскочила из квартиры со своим рюкзаком. Понакидала в него всего, что под руку попало. С одного боку мешок горбатый: конечно, она не забыла положить и своего зайчишку, ну так и есть, вон нога виднеется сквозь дырку. И сразу же, как полагается, ладошку протянула ему. Ну, ее-то он возьмет за руку, потому что Дора не собирается, видно, его поддерживать да водить через дорогу, как Марта Сабо. Просто хочет, чтобы он вел ее за собой. Ишь, в волосах уже другая лента. А улыбается-то как, он даже и не думал, что она умеет так улыбаться. Только пускай-ка лучше отложит свои улыбки на потом: сейчас у них много дела, сейчас не до улыбок. Вот сядут ужинать, поговорят обо всем подробно – тогда и улыбайся себе сколько душе угодно.

Еще немного, и они пересекут дорогу, дойдут до фонтана. Там на скамейке он и растолкует ей, что к чему.

– Пойдешь на улицу Салаг, поняла?

И что она такие испуганные рожи корчит? Дождется, что он ей покажет, где раки зимуют.

– Отыщешь двенадцатый номер, там общежитие рабочих. Поняла? Ну вот, стало быть, войдешь туда испросишь каменщика Андраша, Андраша Киша. Передашь ему, чтобы завтра к одиннадцати был тут, что я велел, потому как с Жофикой приключилась беда. Он должен будет рассказать где надо все, что знает об этом Халлере, а то девочку зря марают. Отец, который заступился бы, помер, а мать вообще ничего не понимает. Даже обед как следует сварить не умеет. Ты же сама видела вчера, какая голодная была Жофи. Ну так как, не забудешь? Значит, ступай, да чтоб одна нога тут, другая там. Когда ты сделаешь это дело – вернешься сюда за мной и пойдем ужинать. Можешь спросить еще, куда это он запропастился. Пришел бы, рассказал, как в музей ходил. Не был ведь там, будь он неладен.

С лица Доры сошла улыбка. Оно стало настороженным и подозрительным.

– А что с Жофикой? – спросила она.

– Черт ее знает, в той бумажке ничего толком не сказано. Дергают ее из-за какого-то портфеля. Когда я спросил, в чем дело, думаешь, мне ответили? Узнал покуда лишь одно – что разбор дела назначен на завтра. По правде сказать, боюсь за нее. Впутал ее Халлер в какую-то историю. Наверное, сам украл где-нибудь этот портфель, а на Жофи сваливает. Да пропади пропадом этот разбойник! Сколько она тревожилась из-за него, а в конце концов все же втянул он ее в эту заваруху. Иначе почему бы их стали вместе вызывать на завтра? Вот я тебе и говорю: топай, да как можно скорее!

– Халлер, – повторила Дора. Она смотрела на струйки фонтана, так же как в тот вечер. Только теперь она не жалась к бассейну, а сидела рядом с Понграцем и носком рыла песок.

– А мне нельзя бы пойти туда завтра?

– Тебя там не хватало! Я один пойду, доберусь как-нибудь с горем пополам до второго этажа. Ежели с утра начну подниматься из подвала, то к одиннадцати, пожалуй, доползу. Ну чем ты, скажи на милость, сможешь там помочь? Хотя, если думаешь пользу принести, идем, я тебе не запрещаю.

Молчит. А смотрит-то как! Пусть идет вместе с ним. Что тут такого? Может, она лучше кого бы то ни было знает ее, может, как раз она скажет, что Жофи никому вреда не причиняет, что ей чужого не надо. Если Халлер имеет право присутствовать, то и его, Понграца, людям не могут запретить явиться.

Дора положила рядом с ним свой мешок. Дать ей, что ли, денег на трамвай? Не хочет брать, говорит, деньги у нее есть, она нашла дома несколько форинтов. Глаза так и мечут искры. Если плохо выполнит его поручение, ей достанется как следует, вот увидит.

Побежала. Даже пятки засверкали. А он сиди тут и отвечай на приветствия – ученицы раскланиваются с ним не хуже, чем с учителями. Узнай они, что он стережет тут рюкзак какой-то девчонки, обязательно бы высмеяли А тут еще, вдобавок ко всему, из мешка торчит заяц. Стоит одной из этих козявок заметить проклятую зверюшку – и прощай авторитет! В сентябре ни за что не будут слушаться.

Становилось прохладно. Доры все не было. Чем бы покормить ее перед сном? Одного кофе мало. Открыть разве баночку мясных консервов? Где-то завалялась еще, кажется, одна. Что поделаешь, раз ничего другого не припасено. На электрических проводах отдыхали птицы. Интересно, слышно им там, о чем гудят провода? И как это передается по ним разговор? Черномазая, наверное, знает, да и Жофи тоже. А вот его таким вещам не учили.

Вечерний ветерок перебирал широкими, как ладонь, листьями клена. Вот наконец и Дора.

– Все сделала, – сообщила она и взялась за свой рюкзак.

Повестку из школы Халлер смял и швырнул в корзину. Это уж слишком! С него достаточно и той головомойки, которую ему задал директор музея. Не хватало еще в школе выслушивать всякую всячину. Конца не видно этой волоките. Мало ему горя! Вики уехала и не подает о себе никаких вестей. Ему до сих пор даже неизвестно, благополучно ли она добралась. Пока не узнает, где она, он не сможет отправиться в путь.

В школу! Ему уже тошно от всего этого. С понедельника ни разу не выспался как следует, только и держится, что на таблетках. Пусть Юдит идет! Там ее научат, что делать со своим отпрыском, когда в него вселяется дурь. Ведь девочка была в тот раз невменяема. Пришла, села на пол и давай орать благим матом. Габор, наверное, нашел бы ее приступам какое-нибудь медицинское объяснение. Совершенно сбила его с толку своей выдумкой будто она явилась вместо Марианны. И далась ему эта Жофи, одна мысль о ней выводит его из себя.

Дома после ужина он вдруг вспомнил, что в повестке упоминалось о его портфеле. К счастью, Жофи не решилась принести его домой, побоялась Като – только недоставало, чтобы портфель попал в руки жены! Он должен сам раздобыть его. Да необходимо заготовить сказку на тот случай, если кто-нибудь открывал его, надо же как-то объяснить, для чего он захватил портфель с собой на работу. Хорошо еще, коли до валюты не добрались. Ну, ничего, он найдет какой-нибудь выход. Откуда знать преподавательнице венгерского языка, какими деньгами он оперирует по линии службы? Значит, все-таки придется пойти в школу. Надо кончать с этой комедией. Раз он будет на площади Апацаи Чери, то, конечно, заглянет и в девятый номер – не пришла ли какая весть от Вики. На другой день, без четверти одиннадцать, Халлер явился в школу с твердым намерением взять портфель и тотчас уйти. Но секретарша сказала ему, что портфель он сможет получить только после разбора дела, и предложила подождать заместителя директора. Халлер с досады хлопнул дверью и вышел. На пороге он чуть не столкнулся с Юдит. Она едва кивнула на его приветствие. Вот тебе раз! Она еще разыгрывает из себя оскорбленную! Ну, если ей так угодно… Совсем не обязательно разговаривать, можно и вовсе не замечать друг друга. Халлер вышел в зал. От скуки он снял с полки чучело какой-то птицы, но тут же поставил его на место и принялся тщательно вытирать пальцы носовым платком. На ножке птицы висела записка, которая предупреждала, что чучело нельзя трогать; препарирующее средство – яд. Это совсем вывело Калмана из равновесия. Сердце начало биться глухо, с перебоями. С какой стати должен он тут губить свое время? Ведь спокойно могли переслать ему портфель с рассыльным, так нет, видите ли, им поважничать захотелось. Раздуть дело, которое само по себе не стоит и выеденного яйца.