Башня - Сафонов Дмитрий Геннадьевич. Страница 80
— Не бойтесь! Все хорошо! — Он чувствовал, как ее маленькие ножки аккуратно ступают по его спине, приближаясь к плечам. — Ну?
— Сейчас… — Марина отпустила трос и ухватилась за край проема. — Держусь!
— Отлично… — Кстин задрал голову. — Надо еще немного.
Он разогнулся до конца, подняв Марину настолько, чтобы она смогла по пояс высунуться в проем.
— Вылезайте!
Внезапно он почувствовал нарастающую дрожь под ногами. Дрожь и глухой гул, доносившийся откуда-то снизу. Он услышал, как закричала Марина на площадке этажа.
Кстин перегнулся через край кабины и посмотрел вниз. Стенки шахты трясло, как в ознобе, снизу быстро поднималось огромное облако пыли.
Кстин посмотрел на трос и тут же понял, что браться за него не стоит. Натренированное тело отреагировало мгновенно: он еще не успел подумать, что собирается сделать, а ноги уже действовали.
Кстин отступил назад, затем коротко разбежался, оттолкнулся от боковой бетонной стены и подпрыгнул.
Краем глаза он заметил, что кабина, дрогнув, уплывает вниз. Сначала медленно, затем — все быстрее и быстрее… Петли троса стали разматываться…
Он успел повернуться в воздухе на девяносто градусов и ухватиться за край проема. Отчаянно помогая себе ступнями и коленями, Кстин стал подтягиваться.
Гул нарастал и превратился в настоящий грохот. Трос позади него натянулся, как струна, и лопнул — с громким мелодичным звуком. Даже сквозь толстую кожу куртки Кстин спиной ощутил противный тонкий свист, спугнувший стайку холодных мурашек между лопатками. Он слышал, как где-то наверху, уже совсем близко, конец троса бьется о стенки шахты и подумал, что если металлическая змея, только казавшаяся такой тонкой и изящной, ударит его, то он сорвется.
Кстин напрягся изо всех сил и резким рывком забросил тело в проем. Лег животом на пол и перекатился на спину. Он едва успел вытащить ноги и упереться ими в дверь лифта. Пятки — даже сквозь подошвы кроссовок и металл — ощутили сильный удар. Это конец троса с торчащими во все стороны стальными нитями, пролетая мимо, хлестнул по двери.
— Фу-у-у! — Кстин с облегчением выдохнул, перекатился на бок и резко встал.
Он посмотрел на бледное дрожащее лицо Марины. Марина была одета в легкую блузку, бывшую некогда белой. Кстин поморщился и снял куртку.
— Надевайте!
— Зачем?
— Сейчас не то время, чтобы спорить. Надевайте, я настаиваю. И даже требую… — Он вспомнил свою вчерашнюю тираду о том, что мужчина не должен ничего выпрашивать, а только настаивать и требовать, и улыбнулся. Боже, как он, должно быть, глупо выглядел!
Он заставил ее надеть куртку и натянуть на голову.
— Не застегивайтесь! Вот так — запахнитесь и придерживайте руками. Теперь ты, ковбой! — он обернулся к Валерику. — Иди сюда!
Мальчик подошел.
Кстин схватил его под мышки.
— Ну-ка, обними меня! Нет, не за шею — наискосок. Да, — он оторвал мальчика от пола. — А теперь обхвати ногами. Хорошо!
Валерик держался цепко, и Кстин подумал, что видел нечто подобное в программе «В мире животных»: так шимпанзе и гориллы носят своих детенышей.
— Не дрожи! Все будет хорошо, — он ласково похлопал мальчика по спине.
Затем он нагнулся, поднял мокрую занавеску и набросил себе на плечи. Закутал длинными концами Валерика и повернулся к Марине.
— Там — дым и огонь. Держитесь за меня и ничего не бойтесь. Нам надо наверх.
Марина кивнула. По ее глазам Кстин понял, что она уже заранее боялась, но, видимо, боялась недостаточно, потому что даже не представляла себе, что им предстоит.
— Задержите дыхание! — скомандовал Кстин. — Пошли!
Он пнул дверь, ведущую на лестницу, и бросился вперед.
Снизу послышался шум винтов. Этот звук походил на звонкое бульканье. «Буль-буль-буль!» — чавкали лопасти, пережевывая воздух.
Дубенский отошел от края крыши и приблизился к группе подростков.
— Ребята! Все в порядке! Сейчас нас снимут. — Он почему-то не мог смотреть им в глаза. Михаилу казалось, что он несет ответственность за эту безобразную сцену.
Он взглянул на ухо обнаженного парня и увидел, что оно в порядке. По крайней мере, на месте. Правда, оно посинело и распухло, но Дубенский уже знал, что это — самые легкие последствия близкого общения с Кондратьевым. Наверняка все могло кончиться гораздо хуже.
Капитан стоял чуть в отдалении. Он был спокоен и невозмутим. Вся его поза выражала чувство уверенности и превосходства.
Башня уже дрожала почти как тогда, когда они ползли в шахте наверх, Михаил ступнями чувствовал, как она колышется, но — вот что удивительно! — он не волновался. Нет, точнее, он ПОЧТИ не волновался.
Он думал о другом: неужели капитан снова полезет вперед? Он не сомневался, что Кондратьев раскидает пятерых человек легко, как кегли в боулинге, и, возможно, сделает это так быстро, что они ничего не успеют заметить… Но…
«А смысл? Мы все влезем в вертолет».
Машина с надписью «Bell» и логотипом известного телеканала на борту на мгновение замерла, словно нащупывала белыми полозьями зыбкую поверхность вертолетной площадки. Затем винты немного замедлили свое вращение, и гигантская стрекоза мягко опустилась на крышу.
Дубенский подбежал к вертолету первым и открыл дверцу. Он обернулся и махнул подросткам. Те, пригнувшись и оглядываясь на Кондратьева, побежали вперед.
Пилот что-то кричал ему, но Дубенский из-за шума двигателя не смог ничего разобрать.
— Что? — крикнул он, понимая, что пилот тоже вряд ли его услышит.
Пилот ткнул указательным пальцем куда-то вниз, в крышу, и вопросительно дернул подбородком. Михаил не понял ничего. Он пожал плечами и принялся запихивать подоспевших подростков в вертолет.
Он машинально, будто наблюдая за собой со стороны, отметил, что копирует действия Кондратьева — хлопает их по спинам. Хлопает просто так: он сам не понимал, зачем это делает. Ребята забились в салон и прижались друг к другу. Дубенский оглянулся на Кондратьева, тот по-прежнему стоял, не двигаясь с места.
«Красуется, гад! Ишь, напустил на себя форсу — делает вид, что ему все равно. Или ему стыдно?»
Нет. Дубенский знал ответ. Капитану нисколько не было стыдно. Для него существовал только приказ. Тупой, бездушный приказ, не принимавший в расчет ничего — ни человеческие жизни, ни возможные жертвы. Ничего. Просто приказ.