Эпидемия - Сафонов Дмитрий Геннадьевич. Страница 55

Стая добежала до первого перекрестка и повернула налево, вглубь леса.

— Кажется, пронесло, — сказал Гарин и вернулся на дорожку. — Это было бы не совсем справедливо: уберечься от вируса, убежать от пули и…

Алена прекрасно поняла, что он хотел сказать. С несправедливостью такого исхода она была совершенно согласна, но принципиальной разницы между вирусом, пулей и монтировками «скинхэдов» не видела. Скорее всего, это были звенья одной цепи.

Они с опаской двинулись дальше, к белому домику, стоявшему у входа в лесопарк. Когда-то такие домики построили у всех входов, в них собирались разместить кассы, потому что какому-то умнику пришла в голову мысль сделать вход в лесопарк платным.

Кассы не проработали ни дня, а теперь в этих домиках расположились небольшие магазинчики, торгующие пивом и сигаретами. В том, к которому они направлялись, также был магазинчик, а рядом с ним — летнее кафе — терраса, накрытая дырявым брезентовым тентом.

Золотоулыбчивые кавказцы в грязных халатах жарили неподалеку шашлык и подавали его на картонных тарелочках. Шашлык был невкусным, со множеством специй, забивавших запах несвежего мяса, но после пары бутылок крепкого пива это было неважно; и стоил шашлык недорого.

Подойдя к магазину, Гарин не увидел привычного оживления. В воздухе витал запах дыма, окрашенный вонью плавящегося нутряного жира. Столы были разбиты или перевернуты. Веселое блеянье Таркана, доносившееся из хрипатых колонок, поражало своим неуместным оптимизмом.

В траве, уже утратившей летнюю сочность и яркость, лежало что-то белое. Время от времени по нему пробегала короткая энергичная волна, походившая на судорогу. Гарин крепко сжал Аленину руку. Белое в траве оказалось телом молодого повара или официанта — поди теперь, разбери. В грудь и в живот его было воткнуто не меньше десятка шампуров, некоторые — с кусочками сырого мяса и кольцами лука. По бетонному полу веранды тянулась широкая красная полоса, уходящая за угол домика, на импровизованную кухню. Но сегодня красная полоса совсем не напоминала след от разбитой бутылки кетчупа.

Из открытой двери магазинчика торчали ноги в черных чулках; один тапок слетел, и Гарин разглядел дырку, сквозь которую светила желтая ороговевшая пятка; задравшаяся длинная юбка открывала безобразные сплетения варикозных узлов. Если раньше, когда они перелезали забор позади морга, у Гарина и была мысль зайти сюда, чтобы купить какой-нибудь водички, то теперь она бесследно исчезла.

— Пойдем отсюда быстрее! — сказал он Алене, закрывавшей рот ладошкой. Она только кивнула, с трудом сдерживая нервную икоту.

Они вышли на асфальтированную дорогу. Гарин затравленно оглянулся, ожидая в любую секунду услышать протяжный вой милицейской сирены, но на улице было тихо. Как-то подозрительно тихо.

«Странно, — подумал он, — в это время люди должны возвращаться с работы. Но где они?» Не было того привычного людского ручейка, который струился здесь ежевечерне, лишь одинокие пешеходы, стараясь держаться подальше друг от друга, осторожно пробирались вдоль домов.

Внимание Гарина привлек лысый мужчина с большим животом, прижимавший ко рту носовой платок.

«Значит, мне все это не снится… В Москве — эпидемия, и она продолжается».

Он достал из кармана моток бечевки, привязал один конец к брючному ремню, а вторым обвил Алену за талию.

— Поддерживай веревку, чтобы это не выглядело, как…

Она поняла.

— Да. Теперь мы в одной упряжке.

— Можно было бы доехать до Савеловского вокзала на метро… Или на автобусе, — Гарин почесал переносицу. — Но, думаю, лучше идти пешком. Здесь недалеко. Может, полчаса… Минут сорок, от силы.

— В метро сейчас опасно, — согласилась Алена.

— Знаешь, мы можем пройти вдоль железной дороги до «Дмитровской», а там…

— Я знаю этот район, — сказала Алена. — Здесь же институтская библиотека.

— Точно, точно. Мы тоже получали здесь книжки. Бывало, набьешь полную сумку учебников и потом не знаешь, как тащить. Правда, на третьем курсе у меня появилась машина. Старая такая, но зато ездила.

Они шли, болтая о пустяках. Ужасных событий на один день пришлось столько, что от них хотелось как-то на время отгородиться — чем угодно, хотя бы обычной болтовней. Теперь им казалось, что главное — говорить не останавливаясь.

— Пешком… прогуляемся… Пешком вовсе не опасно, — преувеличенно бодро твердил Гарин, будто забыв случайную встречу с бритоголовыми. И Алена также преувеличенно бодро кивала.

— Да! Да! Все в порядке! Мы просто гуляем! А эта веревочка, связывающая нас, как пуповина, — это просто… Маленькая шалость, да?

Они дошли до Тимирязевской улицы и тут только заметили, что обычно забитая пробкой улица пуста, а редкие машины проносились мимо на сумасшедшей скорости с закрытыми окнами и включенными фарами, как зимой.

На перекрестке, уткнувшись в бордюрный камень, стояла «скорая». Аварийная сигнализация тревожно мигала.

Гарин с Аленой подошли ближе и заглянули внутрь.

Внутренняя поверхность лобового стекла была забрызгана кровавой слизью; вытянувшись во весь рост, на сиденьях лежал человек в кожаной кепке. По тому, что на нем не было «скоропомощной» формы, Гарин понял, что это — водитель.

В салоне было пусто. На полу валялись скомканные простыни, все в бурых пятнах, и пластиковая маска аппарата искусственного дыхания. Гарин открыл кабину. Рация еле слышно потрескивала, глухой голос говорил что-то неразборчивое.

Человек в кепке, услышав щелчок замка, заворочался, приподнялся на локте и вдруг оглушительно чихнул. Красное облачко повисело в воздухе и медленно растаяло. Увидев живых, он протянул к ним руку и захрипел.

Алена завизжала. Она захлопнула дверь, прищемив человеку в кепке пальцы; тот закричал от боли, но тут же зашелся в приступе мучительного кашля, который перемежался новыми кровяными разрывами.

— Я не могу!! Я не могу больше!! — визжала Алена. — Зачем все это?! Зачем?! — она стала дергать веревку, пытаясь ее развязать, но от этого узел затягивался еще сильнее. — Зачем мы куда-то идем? Я не хочу больше!!