«Я просто применяю здравый смысл к общеизвестным фактам» — 2 - Сагамори Яшико. Страница 13

Закат сионизма

Карта Палестины

Как хорошо известно моим читателям, я — существо исключительно мирное и предпочитаю мирное решение любого конфликта, который в принципе такое решение допускает. Поэтому мне трудно объяснить явление, о существовании которого я узнала от старшего брата, когда мы оба еще ходили в школу. Вот, что он мне рассказал: если набить кому-нибудь морду, то побитый после этого норовит при встрече непременно поздороваться первым, даже если его приветствия полностью игнорируются побившим. При этом совершенно неважно, заслуживал ли побежденный битья и отстаивал ли победитель правое дело или, совсем наоборот, левое. Как это ни обидно поборникам универсальной справедливости, битье внушает побитому уважение к побившему. Возможно, это явление сродни знаменитому стокгольмскому синдрому. Для нас с вами самым важным аспектом этого синдрома является то, что, независимо от того, кто из участников драки был прав, уважение публики всегда достается победителю. Уделом же побежденного является всеобщее презрение, тем более сильное, чем более несправедливым является исход драки.

Русские иммигранты старшего поколения, которые во время Шестидневной войны жили еще в Союзе, рассказывали мне о том, как эта война освещалась советской прессой. В течение нескольких недель, предшествовавших войне, газеты писали о праведном гневе миролюбивых арабских масс против злокозненного сионистского новообразования. Без подробностей, чтобы не помочь ненароком вражеской разведке, сообщалось о стягивании египетских и сирийских войск к границе Израиля. С нетерпеливой радостью предсказывался скорый конец ненавистной всем страны.

В течение первых двух-трех дней войны, советские средства массовой информации с восторгом сообщали читателям о победоносном продвижении арабских войск и беспорядочном, трусливом отступлении разваливающейся на бегу израильской армии. Затем война вдруг уступила место на страницах газет более насущным новостям: на Кубани успешно проходил сев колосовых, стахановцы Магнитки перевыполняли план по удоям нефти на гектар колхозных угодий, а США вот-вот должны была отстать от СССР по производству молока и мяса на душу населения. Тем временем, «Голос Америки» и Би-Би-Си рисовали свою картину событий на Ближнем Востоке. Проинформированные вражескими голосами люди шептались о сокрушительном поражении, нанесенном арабам. После приличествующей случаю паузы газеты подтвердили, что враги на сей раз не наврали, оповестив читателей, что подлый Израиль вероломно, без всяких причин и без предупреждения напал на мирных, беззащитных, как дети, арабских хлеборобов и разгромил их, как дворовую команду. Совинформбюро твердо обещало, что рано или поздно еврейским фашистам придется поплатиться за преступления их подлой военщины. Пока же Тель-Авив и Хайфа так и остались в руках проклятых сионистов.

Произошло нечто неслыханное: Израиль — никому не нужная страна размером с шелуху от одной, отдельно взятой семечки, населенная народом, знаменитым своей трусостью и склонностью к жульничеству, побила численно превосходящих ее врагов, вооруженных и обученных непобедимым Советским Союзом. Были зарегистрированы многочисленные случаи, когда представители народа-гегемона подходили к совершенно незнакомым евреям в гастрономах и других общественных местах и выражали им свое восхищение подвигом Израиля. И хотя, вместо слова «подвиг», обычно употреблялись слова «ваши им показали», смысл сказанного это не меняло. Как всегда, уважение к победителям испытывали даже те, кто их ну просто ни капельки не любил.

Начало массовой эмиграции евреев из СССР было еще одним беспрецедентным в советской истории явлением, и его совпадение по времени с Шестидневной войной было отнюдь не случайным. Политика СССР по отношению к советским гражданам еврейской национальности всегда колебалась между культурным геноцидом и физическим, бoльшую часть времени склоняясь к культурному, но порой, как видно из дела врачей и магическому превращению Биробиджана в Еврейскую Автономную область, опасно приближаясь к физическому. Иврит — самый древний живой язык планеты — был официально объявлен мертвым. Евреи, согласно ленинскому определению, считались не нацией, а напрасной народностью. Сами они воспринимали Израиль, как чужую страну, не имеющую к ним ни малейшего отношения, как, например, Французская Гвиана или Конго (Браззавиль). Победа Израиля в Шестидневной войне продемонстрировала советским евреям, что у них есть основания гордиться своим еврейством, что, где бы они ни жили, Израиль остается их родиной, и постепенно до них стало доходить, что они — не народность, а древний и великий, хотя и малочисленный народ, у которого — нет, вы можете себе вообразить? — есть неотъемлемое право на самоопределение. А осознание евреями своего права на самоопределения представляет собой основу сионизма, какого бы мнения по этому поводу ни придерживались Герцль, Жаботинский и даже ООН.

Историки, возможно, будут яростно спорить между собой, решая, насколько я права в своем заключении, что победа Израиля в Шестидневной войне стала одной из первых трещин в советской железобетонной глыбе, ознаменовав начало конца нерушимого, как все тогда полагали, Союза. Хотя, конечно, роль президента Рейгана тоже заслуживает некоторого упоминания в этой связи, и преуменьшать ее нам не следует.

Но первое, что сделал Израиль, одержав такую блестящую победу над арабами, это заложил фундамент своего поражения оными. Это оказалось на удивление легко: вместо того, чтобы объявить Газу, Иудею и Самарию своими неотъемлемыми частями (каковыми они в действительности и являются) и очистить их от арабов, Израиль превратил их в незаживающую, гноящуюся рану. Конечно, решительные, справедливые действия Израиля неизбежно вызвали бы протесты международной общественности, обвинения в незаконном захвате чужих территорий и массовом изгнании миллиардов ни в чем не повинных арабов с земли, на которой их предки жили за миллионы лет до 1948 года Нашей эры, когда слово «Израиль» было впервые изобретено безродными космополитами, которых теперь принято называть сионистами.

Честно говоря, даже мне нелегко осудить израильских лидеров за это решение. Газовые камеры и крематории бездействовали вот уже больше двух десятилетий. Катастрофа навсегда стала достоянием истории, с каждым днем все более и более древней. Жгучий стыд за бессмысленное убийство миллионов евреев навсегда излечил цивилизованные народы от антисемитизма. Если евреи будут вести себя хорошо, народы мира, благодаря органически присутствующей в каждом человеке тяге к добру, неизбежно проникнутся к ним заслуженной любовью и уважением. Волки и овцы мирно, хотя и непонятно, зачем, улягутся рядом, и наступит мир на земле и в человецех благоволение. А евреям, сами понимаете, больше ничего и не нужно.

И Израиль, задыхаясь от собственного благородства, оставил свои земли смертельному врагу.

Мысленно ставя себя на место израильского руководства того времени, я понимаю, что в то время трудно было себе представить, что жертва окажется бессмысленной, что она не помешает прогрессивному человечеству гневно протестовать против незаконного захвата Израилем чужих территорий и массового изгнания ни в чем не повинных арабов с территорий, на которых их предки мирно жили задолго до того, как с лица Земли исчез последний динозавр. Трудно было понять, что антисемитизм никуда не делся. Трудно было признать, что он вечен, как Вечный Жид, а, может быть, еще вечнее. Трудно было представить себе, что прогрессивное человечество по-прежнему мучительно страдает от так и не решенного еврейского вопроса и по-прежнему мечтает об окончательном его решении. И все же… И все же…

Каждый, комментатор, пишущий о Ближнем Востоке, счел своим долгом охарактеризовать смерть Арафата как начало новой эры в «мирном процессе». Это, конечно, чушь. Дальнейшее развитие «мирного процесса» нетрудно предсказать. Новый «раис», недавно утвердившийся в кресле своего кровожадного предшественника, непринужденно и без малейшего поползновения сказать спасибо, примет все, что Шарон, в тщетной надежде отсрочить гибель своей страны, ему преподнесет. Затем он скажет, что этого мало и потребует чего-нибудь еще. И еще. И еще. Если Израиль попытается возражать, последует новая интифада, и сионистские зверства против беззащитных «палестинцев» привлекут внимание мировой общественности, а взорванные автобусы и в упор расстрелянные арабами еврейские дети и беременные женщины — не привлекут. Международное общественное мнение вновь твердо встанет на сторону арабов. Выбор, стоящий перед Израилем — уничтожить врага или погибнуть — станет еще более очевидным. Теоретически возможно, что безвыходная ситуация выдвинет на первый план мудрого лидера, у которого достанет мужества сказать, что после шестидесяти лет безуспешных попыток достичь мира с арабами, Израиль меняет свою политику в пользу бескомпромиссной самозащиты. Не исключено, что миролюбивая международная общественность навалится всем кодлом и задавит Израиль за отказ лечь и умереть. Я полагаю, что этого не произойдет. Мир будет исходить ненавистью к евреям, и вонь при этом будет стоять до неба, но к этой ненависти будет примешано неизбежное и заслуженное уважение к победителю. В любом случае политика бескомпромиссной самозащиты является сегодня единственной надеждой Израиля выжить. И даже если Израилю суждено погибнуть, то все же лучше погибнуть, сражаясь, как евреи Варшавского гетто, чем как шесть миллионов беззащитных евреев, безропотно давших себя уничтожить.