Лабиринты рая - Саган Ник. Страница 19

– Ах да, где же это? – Он порылся в бумагах на столе. – Вот она. Пейс – это наша программа для расследований – просмотрел всю структуру ГВР и подготовил отчет. Я его изучил, и наши ведущие специалисты тоже, все данные указывают на одну-единственную неисправность подавителя выбросов. Мы уже заменили его и установили новые защитные системы.

– Вот видишь, – подтолкнул меня папа.

Я взял отчет. Попытался прочесть. Слишком специальный.

– Такие вещи случаются чрезвычайно редко, – продолжил Эллисон. – В действительности это третий случай за всю историю академии. Выброс А, выброс В и выброс С – система сама подбирает для них названия. В нашем случае его назвали выбросом Каллиопы, гроза вызвала моментальный приток энергии. Электричество повредило процессор в ноль-восемь-один-один-тире-ноль-четыре-один-один-си, поэтому Маэстро и Нэнни не смогли вмешаться, пока не была восстановлена защита.

– Я не мог двигаться.

– Да, Вита – программа, которая позволяет тебе взаимодействовать с окружением, также была отключена. Сейчас посмотрим, на сорок семь минут. – Он наклонился вперед и постучал по отчету пальцем с маникюром.

Да, там так и было написано.

– Возможно, ты испытывал некоторые неудобства в ГВР, но на самом деле ты был в безопасности – удобно лежал в своей комнате.

Правда ли это?

– Но ведь выброс энергии отключает ГВР, а не всю структуру? Причем только мой уютный уголок?

– Чистая лотерея, Габриель. Уверяю тебя, это простая случайность.

– Звучит неубедительно.

– Хорошо, давай рассмотрим альтернативу, – вмешался папа. – Какой-то злоумышленник сломал один-единственный подавитель выбросов в надежде, что, возможно, – заметь, всего лишь «возможно», – в какой-то момент в будущем разразится гроза, и все для того только, чтобы причинить тебе некоторые неудобства? Какая версия звучит убедительнее?

– Почему «в какой-то момент»? – возразил я. – Они вполне могли посмотреть прогноз погоды.

Но я и сам понимал, что аргумент слаб.

Бритва Оккама свидетельствует, что самое простое объяснение обычно правильно.

«Может, и так, – подумал я, – но бывает, что находишь бритву в яблоке».

Эллисон развел руками, как будто желая сказать, что он ничего не прячет.

– Подростковый возраст – трудный период жизни, – заключил он, – особенно для мальчиков. В твоем теле носятся молодые гормоны, тестостероны отравляют ум, ничего удивительного, что время от времени тебе кажется, будто кто-то тебя преследует. Это вполне естественно. Но ты должен понять, что здесь ты среди друзей.

– Я среди друзей, – повторил я.

– Безусловно, ты – находка для нашей школы. Все тебя любят.

– А ваш злобный двойник? – спросил я.

– А что? – любезно улыбнулся он.

Я имел в виду Маэстро. Один мог быть человеком, а второй – просто байтами, но оба они выглядели одинаково. Персонажи ГВР часто моделируются с живых людей, видимо, программистов вдохновил на создание Маэстро доктор Эллисон, тембр голоса, даже его необычная жестикуляция. Только личности были разными. В какой-то степени.

– Он меня ненавидит.

– Вот уж сомневаюсь, а если это и так, какая разница. Он всего лишь реактивная обучающая программа, созданная для удовлетворения индивидуальных потребностей всех студентов. Его «эмоции» в кавычках не имеют никакого значения. Его программа не позволяет ему принимать их в расчет.

– Он постоянно противодействует мне.

– Он дает тебе стимул, – возразил Эллисон. Вот ведь гад.

– Никому не дано избегнуть трудностей, – добавила мама.

– Я все понимаю, прекрасно понимаю, но он уничтожил мое окружение, он переструктурирует мое время. Мне становится нехорошо всякий раз, когда я его вижу. Мне не важно, насколько он реален, все равно он просто программа. Я хочу нормального учителя, из костей и мяса. Господи, неужели я слишком многого хочу?

– Это неэффективно, – отметил папа, поднимая голос до моего уровня. – Когда я был в твоем возрасте, я бы пошел на преступление, чтобы получить такую обучающую программу, как у тебя. Ты хоть представляешь, какой это высокий уровень?

– Слишком много ГВР, – разозлился я. – Слишком много, слишком быстро. У меня в голове мешанина.

– Габриель, тебе осталось совсем недолго до выпуска, – утешала меня мама. – Нужно пройти до конца.

Я посмотрел Эллисону в глаза.

– А почему вы не можете учить меня?

– Я больше не преподаю, – извинился директор. – Я предпочитаю быть административной единицей. – Он помолчал, изучая меня. – Знаешь, что я сделаю? Ты явно расстроен. Я облегчу твое расписание. Я верну тебе твое окружение. А еще я сделаю так, чтобы Маэстро некоторое время не попадался тебе на глаза. Ну как, доволен?

– А что взамен?

– Просто пообещай, что будешь учиться, старательно учиться. В конце недели мы посмотрим, как пойдут дела, и будем решать дальше.

– Разумно, – согласился я.

На этом закончился консилиум.

Прощание было нарушено телефонным вызовом.

– Атланта, – объявил папа, надевая наушники для лучшего приема.

Атланта это ЦКЗ (центр контроля заболеваний), значит, все остальные дела должны подождать. Он вышел из помещения и начал прием. Мы с мамой остались вдвоем.

Я скучал по ней.

– Тебе нравится эта школа, – начал я.

– А почему она не может мне нравиться? Маленькие классы. Индивидуальный подход. Ты учишься в своем темпе, но при этом от тебя требуют результатов.

– Непрерывно, – подтвердил я.

– Хватит тебе жаловаться, – уговаривала она. – Эта школа – идеальная песочница. Ты можешь создавать абсолютно все, что заблагорассудится. Именно такими должны быть школы. – Она улыбнулась и продолжила тише: – Плата за обучение здесь немаленькая, так что постарайся получить удовольствие.

– Похоже, мне повезло со школой, – соврал я, отвечая на ее улыбку. Я помолчал. – Иногда мне кажется, что все дело в удобстве. Понимаешь? Я учусь в этом интернате, потому что вы не хотите, чтобы вас беспокоили. Вы заняты. Заняты собой.

– Ну что ты, милый, это неправда. – Насупленные брови выдавали беспокойство.

Пока не пришел папа, она чувствовала себя виноватой.

– Куала-Лумпур, – сообщил он. – Это решено. Мама явно огорчилась. Я подумал, потому, что позвонили папе, а не ей.

– Что такое Куала-Лумпур? – спросил я.

– Черная эпидемия, – сказала мама. – Новая вспышка.

– Впервые встречаю такой необычный период созревания, – задумчиво говорил папа. – К тому же чрезвычайно заразная форма.

– Наверное, она может принести вам славу.

– Она может стать всемирным бедствием, – сказал он, глядя с упреком на циничного сына. – Ты первый, кому я это говорю.

Мы обнялись, и он попросил меня быть хорошим мальчиком. Мама поцеловала меня в щеку и погладила по голове. Я многое хотел им сказать, должен был сказать, но им было некогда, их снова ждали приключения в биозащитных костюмах. С телекамерами и фотогеничными улыбками.

Больше я их не видел.

Ну почему все мы не компьютеры?

Было бы проще. Никаких огорчений. Никаких сомнений. Никакой учебы, никаких учителей. Мы все были бы программами.

Хотя в каком-то смысле все мы запрограммированы. Эволюцией. Инстинкты, половое влечение, борьба, успех. Все, что вложила в нас Мать-Природа, по ее мнению, необходимо для выживания.

К сожалению, этого недостаточно. Мы хотим большего. Общество требует этого.

А значит, нужно учиться.

Образованный должен учить неграмотного. Потому что, по мнению общества, неграмотность делает человека несчастным. Правда, оглядываясь назад, понимаешь, что до того, как чему-то научился, человек был куда счастливее. Подумайте: дети знают очень мало, но причина их неграмотности в невинности. А никто ведь не станет оспаривать, что невинность – это счастье. Однако период этого счастья очень недолог.

Интересно, а Маэстро счастлив?

Скорее всего, нет, решил я. Современный искусственный интеллект программируется максимально похожим на человека. А значит, они «учатся», и «чувствуют», и теряют свою невинность – все как у нас.