Рожденные в раю - Саган Ник. Страница 21

Следовательно, я могу потратить деньги на других девочек, добиться их расположения. В таком случае, даже если эта омерзительная парочка попытается меня оговорить, Пандора скажет:

– А-а, Слаун и Бриджит в своем репертуаре.

У меня есть шанс добиться своего, если я буду достаточно осторожной.

Закрыть, сохранить и спрятать.

Файл 306: Принцесса и вымогатели – заблокировано.

ХАДЖИ

Стол очень длинный, стулья с высокими спинками, но эта мебель эргономична, и сидеть удобно. У нас под ногами бело-черный пол из плиток. Огромные, белые с золотом арки поднимаются к потолку с фресками. Я разглядываю композицию. Это сцена из мифологии, рисунок состоит из круговорота колесниц, облаков, радуг и богов с зажатыми в кулаках молниями.

Композиция исполнена безупречно и изящно скомпонована. Идеальная система. Я привык ужинать в гораздо более простой обстановке.

– Обычно мы сами берем с буфета, что хотим, – говорит Шампань, – но в честь вашего визита решили сделать по-другому.

В ответ я заверяю их, что находиться здесь – уже достаточная честь для нас.

Я обвожу взглядом братьев и любезно улыбаюсь. Я уже придумал характеристики тем девочкам, которых знал хуже. Зоя – хохотушка, Изабель – подлиза, Люция – тихоня, Пенелопа – молчаливый наблюдатель, Слаун – расчетливая, а Катрина – ангелочек. Это временные прозвища. Я надеюсь заменить их на более красноречивые, когда узнаю их поближе, как знаю Бриджит, Оливию и Томи.

Мы встречаемся с Томи взглядами, она смотрит дружелюбно, и взгляд ее говорит, что она помнит произошедшее между нами.

По сигналу Шампань Изабель и Зоя поднимаются со своих мест и подают обед. Я понимаю, как строгая система распределения домашних обязанностей заполняет время моих кузин. Действительно, день расписан буквально по минутам. В нашей семье совершенно другой уклад жизни. Отец верит в свободу личности и уважение к окружающим. Когда что-то нужно сделать, мы делаем.

– Сегодня мы приготовили египетское блюдо, – объявляет Шампань. – Рецепт взят из гробницы фараона.

Она с гордостью указывает на кушанье, которое я прекрасно знаю. Это суп мелохия, приправленный чесноком и кориандром, это горячее блюдо поможет мне снять скованность, прокравшуюся в мою душу, как только мы приехали сюда. Как только дымящаяся тарелка оказывается передо мной, меня поражает странный резкий запах овощей, плавающих в супе вместе с листьями мелохии. Что это? Шпинат? Капуста? Не могу угадать.

– Как это любезно, что вы приготовили его для нас, – говорит Нгози, когда все получили свою порцию.

– Не пора ли нам поразмышлять? – спрашивает Вашти.

Сначала я не понимаю, что она имеет в виду, потом догадываюсь, что она подразумевает молитву.

– Только если вы это делаете всегда, – отвечаю я.

С минуту она молча размышляет, потом склоняет голову и закрывает глаза, на ее губах играет слабая улыбка. Все кузины следуют ее примеру, присоединяемся и мы.

Дома мы часто молимся, но никогда не делаем это перед едой. Мы часто поем, когда готовим еду, отец считает, что так мы одновременно благословляем пищу и совершаем молитву.

Одним словом, это для нас не ново.

– Ну что ж, приятного аппетита, – говорит Вашти.

Пандора напоминает нам про лекарства. Я объясняю, что мы уже приняли порцию на весь день. Кузины глотают капсулы самых немыслимых цветов. Они принимают больше лекарств, хотя у них и без того хорошее здоровье.

Как только предварительные процедуры заканчиваются, мы набрасываемся на еду.

Я подношу ложку ко рту. Все глаза устремлены на меня. Вкус непривычный и неприятный, листья липнут к языку, как мокрая шерсть. Я пробую еще раз, чтобы убедиться. Теперь я точно могу сказать, что варево отвратительно.

– Мы собрали овощи в нашем саду, – гордо объявляет Катрина. – Вам нравится?

– Мы тронуты, что вы взяли на себя столько хлопот ради нас, – говорю я.

– Кажется, я знаю, что убило Гессу, – шепчет мне Нгози.

Как это ни печально, единственное достоинство этой стряпни – это отсутствие мяса. Далила почему-то вообразила, что в Германии все едят мясо, на самом деле они такие же вегетарианцы, как и мы. Я съедаю ровно столько, чтобы не показаться невежливым. Мне кажется, этот случай лишний раз подтверждает, насколько мы разные. У разных видов животных пристрастия различны. Я никогда не буду есть беременную самку скорпиона, а вот пустынная лиса будет. Правда, не исключено, что и кузинам суп не понравился, но они прикидываются и нахваливают его, как и мы.

Я волнуюсь, когда подают десерт. Это корзина фруктов.

ПАНДОРА

После ужина и мытья посуды все дети отправляются в бальный зал, заняться музыкой и играми, а мы с Шампань наблюдаем за ними. Мы сидим за низеньким стеклянным столиком и глупо пьем вино, обсуждаем старые времена, радостно вскрикиваем, когда кто-то из детей выигрывает в шаффлборд.

– Они прекрасно ладят, – отмечает Шампань. – Словно маленькие посланники.

– Конечно, почему бы нет?

– Мы все правильно делаем.

– Безусловно, вы, ребята, великолепные родители, все трое.

– Четверо!

– Брось, я ничего не делаю, – возражаю я. – Они ваши дети.

– Ладно, не скромничай, – говорит Шампань, глаза горят от выпитого бренди. – Ты влияешь на них куда сильнее, чем тебе кажется. Кстати, у меня к тебе вопрос. Не хочешь ли взять кого-нибудь под свое крылышко?

– Ты считаешь, что я не справляюсь?

– Мы с Вашти обе считаем, что тебе не помешала бы небольшая помощь, вот и все. А дети уже достаточно выросли, чтобы заняться делом.

– Рашид уже работает со мной.

– Рашид? Интересно. Ему так понравилась ГВР, что мы еле вытолкали его обратно домой в прошлом году. У него есть способности к технике?

– Пока не знаю.

– А он надежный? Неразумно посылать на кондитерскую фабрику мальчика, который обожает пончики.

– Верно. Ребенку не просто совладать с собой.

– Можешь мне этого не говорить. – Шампань улыбается. – Тебе нужен кто-то, кого интересуют не только развлечения. Как насчет Пенелопы? Она соображает в технике, послушна, чрезвычайно целеустремленна.

Я смотрю в зал. Девочка с сосредоточенным видом ведет по экрану цветной светящийся диск при помощи пульта, зажатого у нее в руках. Она наносит удар, сбивает диск Нгози, и в ее глазах вспыхивают огонь, радость и голод, такой голод, который невозможно утолить.

– В ней есть что-то, что меня настораживает. – Я пожимаю плечами и наливаю нам еще бренди.

– Дай ей шанс, возможно, она тебя удивит.

– Не исключаю. И все же ей нужно подрасти.

– А нам не нужно было? – улыбается Шампань. – Ну, скажи, почему ты не хочешь задержаться здесь и побыть с девочками? Исаак не станет возражать, если обмен задержится на два дня.

– Не могу, – возражаю я. – Завтра я отправляюсь на юг, а потом на запад.

– Запад, – повторяет она. – Перу?

– Дебрингем.

– Ты что, серьезно?

– Возможно, я нужна ему.

Мне приходится постараться, чтобы не заметить жалость в ее лице.

– Ты просто обманываешь себя. Боже мой, Пандора, ты не нужна ему. Ему никто не нужен. Ведь он уже доказал это! Как ты можешь беспокоиться о человеке, который отвернулся от всех?

– Он не отвернулся от меня, – настаиваю я.

– Нет, отвернулся, – фыркает она. – Он делает это постоянно, и уже многие годы. Я не хочу сказать, что у него нет к тебе чувств, но подумай, он выходит на связь все реже и реже. Разве ты не понимаешь, что он хочет сказать этим?

– И что же?

– Он отучает тебя от себя. Хочет расстаться с тобой медленно и безболезненно. Может, он просто отучает себя от тебя? В любом случае это тебе ни к чему, никому не нужны такие отношения.

Я молча пью вино. Это проще, чем признать ее правоту.

– Я права? – спрашивает Шампань, скрещивая руки на груди.

– Ты понятия не имеешь, сколько он выстрадал.