Рожденные в раю - Саган Ник. Страница 49

ХЭЛЛОУИН

Пока Пандора разговаривала по телефону, мы с Деусом успели провести блицтурнир по шахматам.

– Воспоминания моей молодости, – сказал я, кивая на пачку сигарет с гвоздикой в руках Деуса.

Когда-то я курил такие, но в реальном мире они мне не понравились. Впрочем, их запах вызывает у меня воспоминания, и я ничего не имею против.

– Я не знаю, как по-португальски «Хотите курить?», – извинился Деус, предлагая Пандоре сигарету, и при этом потерял своего ферзя. Она позволила ему зажечь ей сигарету, кивнула в знак благодарности, а я сделал ход конем и поставил под угрозу и ферзя, и короля.

– Гм. Я проиграл, – сказал он. – Хорошая игра.

– Хорошая игра, – согласился я.

Мне показалось, что Пандора тоже хочет сыграть, но, когда я предложил, она отказалась и пересказала мне требования Вашти.

– Ни в коем случае, – сказал я. – Что она от него хочет? Устроить над ним суд?

– Подозреваю, она просто хочет сделать ему внушение.

– Но возможность не слушать Вашти – одно из величайших удовольствий в мире, – заявил я.

– Думаешь, я с тобой не согласна? – ответила она, виновато улыбнувшись, будто вспоминая школу.

– Вот именно. Так зачем мучить ребенка?

– Да я не против, – вмешался Деус, пожимая плечами. – У нее ведь есть основания. Я бы на ее месте захотел поговорить со мной.

– А я бы на ее месте очень внимательно посмотрел бы в зеркало, а потом повесился на самом высоком дереве, – проворчал я.

– Папа, я прекрасно знаю, кто она такая, – сказал он. – Я заплачу любую цену, которую она сочтет приемлемой.

– Может, мне лучше оставить вас одних, мальчики? – предложила Пандора и, взяв еще одну сигарету, удалилась.

Я вдруг понял, что провожаю ее взглядом, и со странным чувством заметил, что Деус делает то же.

– Я не боюсь, – заверил меня Деус, когда Пандора вышла.

Он признался, что ему очень неприятно, что Вашти его ненавидит, и поведал мне свой сценарий, по которому он едет к Вашти, ликвидирует нанесенный ущерб и тем самым создает мост между Дебрингемом и Нимфенбургом.

– Вдруг мне удастся воссоединить семью, – закончил он.

– Они не семья, Деус. Мы с тобой – семья.

– Верно, я знаю, я имел в виду «семью мужчин»!

Мы обсудили предстоящие дела, людей, с которыми он так хотел встретиться. Конечно, прежде всего, девочек: он будто превратился в бочонок, начиненный взрывоопасными гормонами. Ему, впрочем, хотелось встретиться и с мальчиками Исаака. Когда я рассказал ему о том, что происходит, он заволновался, что не сможет их увидеть, если дела обернутся к худшему. Его разволновала предстоящая поездка, и я решил не задерживать его. Я вынужден был признаться самому себе, что перелет через полмира прямо в пасть Вашти – совсем не то, что мне хотелось бы делать.

– Ее намерения ясны как день, – сказал я. – Она хочет нас выманить, чтобы унизить меня. Назвать плохим родителем, выставить перед детьми, поджарить на огне за то, что я не участвовал в их делах. Я уже слышу, как она рассуждает о моих потенциальных возможностях и говорит о том, что я мог бы свершить, но не стал.

– Ты прав, – согласился Деус. – Я не хочу, чтобы ты через все это проходил.

– И все-таки придется. И очень скоро, если ты этого хочешь.

– Не хочу. – Он нахмурился, заерзал в своем кресле. – Пожалуй, я лучше останусь здесь.

Эгоистичная часть меня тут же возликовала: «Здорово получилось!» – но уже в следующую секунду я решил заглушить это чувство, вздохнул и собрался сказать: «Нет, поездка важна для тебя», но не успел, Деус вдруг подскочил на месте и поднял вверх указательный палец, что означало, видимо: «Эврика!»

– Подожди, я могу поехать туда, но ведь тебе не обязательно ехать со мной!

– Ты хочешь ехать без меня?

– Это самый мудрый ход, – воскликнул он. – Я делаю, что хочу, а ты не доставляешь Вашти удовольствия.

– Действительно, серьезный ход. – Я нахмурился. – Не знаю, готов ли ты к такому шагу.

– Мне уже почти пятнадцать.

– Почти, но Европа очень далеко, и броситься туда, в этот бардак, к тому же совсем одному – не боишься, что это окажется для тебя чересчур?

– Конечно, не исключено. Но, папа, ты же не сделал ничего плохого – все сделал я один. А когда я решался, я уже знал, что на этот раз мне не удастся скрыться. Если бы мы поехали вместе, я как будто прятался бы за твою спину.

Его глаза горели решимостью, глаза человека, возлюбившего свободу. Его потребность твердо стоять на своих ногах тронула меня, лишила дара речи. Я начал думать, уж не слишком ли я опекал его все эти годы. Возможно, когда я присматривал за ним, на самом деле я сдерживал его развитие.

– Ты не должен сражаться за меня, – настаивал он. – В конце концов, мне пора самому заботиться о себе.

– Ты прав, – ответил я. – Раз ты хочешь ехать, поезжай. Я останусь здесь и прикрою тебя в случае необходимости. Только позови, и я приеду.

Он ухмыльнулся.

– Можешь не говорить, я и так знаю.

Я обнял его, а он обнял меня в ответ, я сказал ему, что горжусь им, и мои глаза затуманились.

– Только ничего не сожги, – сказал я, отпуская его.

Он рассмеялся, глядя мне в глаза, он принял мои слова за шутку, хотя в действительности я сказал это серьезно.

– Я не шучу.

– У тебя же есть огнетушитель, папа, забыл?

– И во всем слушайся Пандору.

– Ладно.

– Хорошо. Кто тебя любит?

– Ты, папа.

Дождь на улице прекратился, и, выйдя на улицу, мы вдохнули свежий холодный воздух. Я помог Пандоре заправить коптер, пока Деус запихивал свой рюкзак и чемодан в грузовой отсек.

– Я буду сдерживать Вашти, – заверила она меня. – Она и на меня злится из-за ГВР, так что из меня получится прекрасный буфер.

– Хорошо, потому что если она на него набросится… – начал я.

– Ты убьешь меня, – закончила она. – Понятно.

– Спасибо, Пан.

Я обнял ее.

– Сегодняшний день что-то изменил? – прошептала она.

– Я не знаю, – ответил я. – Возможно, чуть-чуть.

– Но мне не стоит строить иллюзий?

– Не исключено, что теперь мне приятнее будет видеть тебя здесь. Вот и все.

– И это только начало.

– И конец тоже, потому что я по-прежнему не доверяю тем двум крикливым ослицам, с которыми ты работаешь, а из-за этого мне чертовски трудно доверять тебе, пока ты за них держишься. Пошли их и их работу подальше. Я не собираюсь отвечать за их детей или за какую-нибудь всемирную общину, если им удастся ее создать. Я в этом участвовать не буду.

– Ты мог бы принести большую пользу, – возразила она. – У тебя куда больше влияния, чем ты думаешь. И что бы они о тебе ни думали, уверена, они тебя послушают. А если это не признак уважения, уж не знаю, что это может быть.

– Они уважают меня? И ты уверена, что они пользуются взаимностью?

Она вздохнула, она была уже готова сдаться.

– У меня есть для тебя кое-что. Не знаю, понравится ли, но когда я это делала, думала о тебе, – сказала она, протягивая мне крошечный диск без маркировки.

– Что это?

– Зависит от того, что ты с ним делаешь. Посмотри и узнаешь.

Я убрал подарок и попрощался. Трап поднялся. Загудели моторы. Я смотрел, как они улетают.

«Может быть, Деус и самостоятельная личность, – подумал я. – Но я словно лишился части себя самого».

Оказавшись внутри, я схватил ружье с транквилизатором и уселся рядом с дверью в конференц-зал. Часы показывали почти полночь. Я немного посидел, дожидаясь боя часов, от нечего делать я вертел в кармане диск и размышлял о том, что произошло сегодня. Я услышал, как ко мне приближается что-то, порыкивая и урча, и понял, что полночь уже наступила.

– Ладно, мне надоело слушать твои стенания, – заявил я тигру. – Давай я сниму швы и выпущу тебя на волю.