Шляпа императора или Всеобщая сатирическая история человечества в ста новеллах - Сахарнов Святослав Владимирович. Страница 16

58. НЕКРАСОВ

Однажды поэт Некрасов держал банк и крупно проиграл.

— Сволочи, паразиты, — думал он, возвращаясь в три часа ночи по Невскому и глядя на особняки, — кровь народную пьют. Не надо было мне прикупать к девятке!

Придя домой, он посмотрел в окно, увидел парадный подъезд и окончательно расстроился.

— И на пиках зря играл, — думал он. — В следующий раз надо будет осторожнее. И не ремизить.

Около парадного подъезда собирались просители.

— У-у кровососы, на военных поставках наживаетесь? Железные дороги строите? Шарахну-ка я стихотворение, — решил поэт. — «Слава печальнику горя народного...» Тьфу, что это я вдруг о себе? «Вот парадный подъезд... По торжественным дням...»

Работалось споро.

59. ЗАЛИВ ТРИТОН

— Странное дело, — сказал генерал-губернатор Нидерландской Индии, — у нас нет колонии на подветренном берегу Новой Гвинеи! На наветренном есть, а тут нет... Как бы англичане не проникли. Послать корвет!

Корвет «Тритон», подобрав подходящий залив, высадил на берег 100 солдат, группу каторжников и трех ученых-натуралистов. В инструкции, врученной капитану корабля, губернатор на десяти страницах расписал, как следует поднимать на берегу флаг. Флаг под ружейные залпы подняли, заливу дали имя Тритон, построили форт. Солдаты стали стрелять в папуасов, а натуралисты побежали в лес собирать клещей и москитов.

Прошло три года.

— Странное дело, — сказал новый губернатор, который сменил прежнего, — как ни придет в этот залив корабль, так на берегу одни могилы. Вон последний раз — из ста человек 24 умерло, остальные больны... Кстати, надо проверить: выполняется ли порядок спуска и подъема флага?

Спустя еще год от малярии и желтой лихорадки в форту уже умерло триста человек. Из натуралистов двое погибли, третий с коллекцией клещей бежал в Голландию.

— Странное дело, ничего не понимаю! — сказал последний по счету губернатор. — Нарочно они умирают, что ли?

И он приказал вывезти оставшихся из этого ужасного залива. При этом особо оговорил, как спускать флаг: кому где стоять, сколько раз стрелять в воздух.

Кто знает, может быть это действительно так важно? А то, подумаешь, — умирают люди!

60. КАК ЗАСЕЛИЛИ ОКЕАНИЮ

Жизнь на теплых, овеваемых ветром, тихоокеанских островах была не так уж и плоха. На худой конец там можно было круглый год ходить без штанов и питаться крысами и кокосовыми орехами.

Нравы были тоже облегчены. Первые европейцы, достигшие Маркизских островов, описали очень милый обычай. По сути дела он заменял собой длительное и нудное ухаживание, которым занимались в Европе молодые люди. Изобретательные островитяне снабдили своих юношей резными тросточками. Каждая тросточка имела свой узор. Во время вечерних прогулок каждый мог подойти к девушке, которая ему понравилась, и молча протянуть ей тросточку. Девушка делая вид, что это ее совершенно не интересует, незаметно проводила пальцами и запоминала узор. «Бугорок... бугорок, три насечки, крест...» Затем, они как ни в чем не бывало, расходились, а когда над островом вставала желтая луна и в небе загорались крупные как фонари звезды, молодой человек тихонько подкрадывался к хижине. Стены у хижин были из пальмовых листьев. Пошелестев юноша просовывал между листьев свою трость. Девушка в темноте на ощупь проверяла: «Бугорок, бугорок, три насечки...» Дальше она или втягивала тросточку внутрь и молодой ухажер мог смело влезать на четвереньках в низкую, закрытую циновкой дверь или она решительно выталкивала трость, что значило: «Иди ты знаешь куда!...» Тут ничего не оставалось, он шел на берег океана и сидя под луной слагал под звуки волн песню о неразделенной любви.

Темнокожие и курчавые жители островов заселили весь океан от Гавайев до Новой Зеландии. Они плыли в долбленных лодках, поглядывая на звезды, бережно грызя кусочки сухих орехов и собирая в ладони дождевую воду. К сожалению, расселяясь по островам они растеряли много хорошего. Например, забыли фигурные тросточки. Снова пришлось ухаживать. Потом появились белые, а с ними регистрация браков.

Жаль. В просовывании тросточки что-то было.

61. СТЕФЕНСОН

Мало что-нибудь изобрести. Нужно еще выкорабкаться невредимым из паутины законов и невидимых ловушек, которыми уставлен путь творца.

Уже в начале прошлого века стало ясно, что на смену добродушной лошадке должен прийти стальной конь.

— Ишь, как маются, — рассуждали придворные, наблюдая из окон Букингемского дворца, как тащат многопудовые дилижансы заморенные кони. — Как там наши Уатты и Ньюкомены, не подумывают над тем, чтобы приспособить свои машины к телеге?

— Подумывают.

Изобретатель Стефенсон имел светлую голову. Он удачнее всех положил на бок паровой котел, соорудил передачу к колесам, поставил паровоз на рельсы.

На открытие первой железной дороги Дарлингтон-Стоктон пришли и придворные.

— Бойко он у него бегает! Молодец, решил задачу. Теперь Англия будет с железным транспортом. А что там говорят — он чем-то недоволен?

— Утверждает, что ему положена премия. Поиздержался, изобретая. Что передать ему?

— Передайте, пусть подаст заявочку, укажет соавторов, а также тех, кто помогал внедрять изобретение.

— Какие соавторы? — удивился изобретатель. — Ведь все сам своими руками. И при чем тут «внедрять»? Слово-то какое выдумали!

Над зелеными валлийскими лугами метались паровозные свистки. Двор намекал и настаивал. Тогда испуганный изобретатель включил в заявку английскую королеву.

— Вот из ит? — развела руками Виктория, получив бумагу на подпись. — Ну, какой же я соавтор? Я ведь только так — доклады выслушивала. Нет уж, вы — один.

Дали премию.

К сожалению, этот драгоценный опыт был сразу же утрачен и изобретение паровозов пошло другими путями.

62. АДМИРАЛ ПОПОВ

Шла русско-турецкая война и адмиралы на набережной Невы думали: как бы им победить врага?

— А что если построить корабль? Необыкновенный. Такой, чтобы пушки его могли стрелять во все стороны. Круглый корабль!

Инициатором выступил адмирал Попов. Он справедливо полагал, что круглый корабль, стреляющий во все стороны, может заменить сразу два, а то и три корабля. Прельщала и необычная форма.

Корабль построили. На него установили два громаднейших орудия. Они стояли внутри бронированного барбета и могли поворачиваться куда угодно.

Корабль вышел в море.

— Бах, тара-рах! — выпалил он из одного орудия и завертелся.

— Бах-тара-рах! — выстрелил он из второго и закрутился в другую сторону.

— Ну как? — поинтересовались родственники, когда адмирал возвратился с испытаний. — Стреляет во все стороны?

— Стреляет! — огорченно ответил конструктор. — Хорошо стреляет. Вот только...

Он не сказал, что «только». Впрочем, родственники его бы и не поняли. Чтобы понять, надо быть соленым моряком: соленые моряки знают, что кораблю мало хорошо стрелять, надо еще держать правильный курс.