Шляпа императора или Всеобщая сатирическая история человечества в ста новеллах - Сахарнов Святослав Владимирович. Страница 7

— Не хнычь, — говорил он жене, — пускай видит, как поступает народ с немощными.

Они приходили на обрыв, где уже собрались жрецы, воины и зеваки.

Приводили очередных жертв. Грудных, может быть, приносили в корзинках.

— Начнем помалу, — говорил главный жрец и младенцев кидали вниз.

— Вот так нация очищает себя и делается сильной, — говорил полемарх. — Постойте, а где мой? Вот тут рядом стоял. Ах-ты...

— Ваш? — ужасались жрецы. — А мы и его... Под руку подвернулся. И главное, ничего не сказал. Смолчал. Весь в вас, с характером.

— Аспид. Убивец! — выла всю ночь жена.

Когда накопилось много таких случаев, обычай отменили.

В наше время человечество пытается идти по другому пути: на вступающих в брак составляют медицинские карты, устраивают конкурсы невест, рассматривают под микроскопом гены, но результатов пока мало. Хорошо, что не вспоминают старое.

25. НОЖ И КОЛЕСО

Древние майя жили на полуострове Юкатан. Там была хорошая красная земля и выпадало много дождей. Кукуруза — по тамошнему маис — вырастала выше хижин.

По мере роста благосостояния стали расти и культурные запросы, изощрялся ум, майя начали придумывать разные штуки и выдвигать идеи.

Родилась мысль поклоняться солнцу. Выстроили ступенчатые пирамиды, а на каменных плитах украшавших храмы начали высекать солнечные круги. Придумали календарь, теперь стало известно когда какой праздник.

— Эх-ма, серые какие-то они у нас праздники, скучные! — грустили жрецы. — Ну, танцы, ну немного музыки. Надо что-то такое...

Что-то такое придумали: человеческие жертвоприношения. Сперва удавливали крестьян, потом поняв, что так можно остаться без кормильцев, стали умерщвлять пленных.

Для этого пришлось вести войны.

В это время два умельца сделали по изобретению. Один придумал колесо, второй — каменный нож.

Решать судьбу изобретений поручили совету жрецов.

— Колесо... Если колесо, значит повозка... А зачем? Носили на себе тяжести и будем носить. А потом не можем ведь мы сразу внедрять и то и другое. Нужны приоритеты. Что важнее. Нож... Нож... А знаете, в нем что-то есть. Что, если рассекать грудную клетку и вытаскивать живое сердце? Вот это будет жертвоприношение! Вот это праздник!

Так и поступили. Америка обошлась без колеса, а нож стали применять.

Даже бессердечные испанцы, прибывшие завоевывать Юкатан, увидав местные фестивали, ахнули:

— Эк, они их бедняг ножами полосуют! Да их самих — шпагами! Из мушкетов! Трави собаками! В огонь, на пику!

Тоже были не ангелы.

Поневоле задумаешься.

Вообще обвинять в жестокости инородцев или соплеменников, врагов или собственную армию очень удобно. Обвиняющий всегда прав.

26. ВИРАКОЧИ И ЖРЕЦЫ

Инкские жрецы тонко знали свое дело: чтобы отвести от себя обвинения в паразитизме, они придумали легенду, будто находятся у власти временно до возвращения пришельцев из-за моря.

— Виракочи. Были такие, — уверяли служители культа. — Приплыли когда-то из-за океана, основали наши города, построили храмы и уплыли. Сказали — живите, правьте, поддерживайте порядок, вернемся!

Этим самым вопрос о законности власти снимался. Отпадал и вопрос о ничегонеделании: ждем, волнуемся, курим фимиам, подсчитываем годы.

— А какие они были из себя, виракочи? — спрашивали наивные граждане.

— Какие? — жрецы задумывались. Тут надо было выдать что-то необыкновенное, поражающее, а потому убедительное. — Белокожие. С бородами.

Вопрошавшие ахали и долго не могли прийти в себя — тела у инков были бронзовые, на подбородках ничего не росло.

— Ну, надо же! А борода, это что такое?

Для наглядности жрецы высекали на храмовых стенах изображения бородатых пришельцев.

Империя ждала. Для развлечения в ней устраивались человеческие жертвоприношения: ловили какого-нибудь бедолагу, клали на валун спиной вниз и с размаху, каменным ножом... Это впечатляло и заставляло любить власть.

Но однажды по горным тропам пронесся клич:

— Идут! Идут!

Появились белые бородатые люди верхом на конях. Это были испанцы. Их вел предприимчивый Пизарро. Солдат в его отряде было пустяк — человек двести.

Жрецы забеспокоились и вывели против него целую армию — тысяч сто, одной гвардии было шесть тысяч.

Армия увидела пришельцев, выдохнула: «Виракочи!» и — вся, как есть, повалилась на колени. Убивали их не слезая с коней. Империя была покорена. Жрецов испанцы привязали к крестам и сожгли. Выдумка отомстила за себя.

Так кучка авантюристов покорила огромную страну. Раздумывая над этим догадываешься: опять подвела идеология. И потом, не надо молиться на всех, кто прибывает из-за океана. Народ-то ведь там тоже разный. Такие попадаются, что ахнешь!

27. ТУФЛЯ МАЗДАКА

«...У одних дворцы, у других хижины, у одних сундуки с золотом, у других тощие кошельки. У одного гарем, а у другого одна плоскогрудая жена...»

Несправедливость устройства мира и мечта о всеобщем равенства томили и крестьян Генисарета и пастухов Зеравшана и погонщиков овечьих стад из прохладной Кельтии.

— А что, если все разделить поровну?

Такая мысль приходила не в одну голову и, наконец, один такой мудрец Маздак вошел в доверие к персидскому шаху Каваду.

— Надо взять блага для бедных у богатых, а у великих для малых, — объяснял царю жрец. — Тот у кого избыток денег, пищи или женщин имеет на них не больше прав, чем кто-то другой.

Учение открывало возможности. Между прочим, злые языки говорили, что шаха особенно прельстила мысль о женщинах. Ввели законы и стали по ним жить. Как ни странно, первое время очень даже не плохо. Правда, Кавад не только делил блага и любил, но и вел победоносные войны с соседями, слегка грабя их.

Измена таилась как всегда рядом. У Кавада был сын Хосров. Однажды, чтобы выпросить что-то у всемогущего жреца, ему пришлось поцеловать туфлю Маздака.

«Ну, это я тебе припомню!» — подумал царевич, зажимая нос.

И вот настал момент, когда царь состарился.

— Ты, Хосров, продолжишь, — сказал шах и отошел от дел.

Он малость дал маху: ограбленные купцы, разоренные ростовщики, старики, лишенные гаремов, спали и видели, как бы все повернуть назад. Действовать надо было подло и хитро.

— Философский диспут надо устроить, — научили они царевича. — Соберите видных маздакистов, обсудите концепции добра и зла, выясните, какой способ ведения государственных дел нам лучше подходит. Напирайте на священное право собственности и на преимущество рынка над распределением.

На календаре был 528 год. В большом зале спорили Маздак и Хосров. Остальные участники диспута поддакивали или даже бурно аплодировали. Когда Хосров увидел, что жрец берет верх, он принял правильное решение:

— Всех участников перебить. Про философию забыть. Маздака казнить.

Убитых приказал зарывать в землю вниз головой.

— Они хотели перевернуть все в государстве, — объяснил он. — Пусть будет по-ихнему.

А отправляя Маздака на эшафот, припомнил ему и туфлю:

— До сих пор помню запах твоей ноги.

Мелочь, а перевесила философские доводы.

На всех столбах от Каспийского моря до Персидского залива повисли тысячи коммунаров.

М-да... Идея всеобщего равенства, как видим, всегда с трудом пробивала себе дорогу.