Исторические портреты. 1762-1917. Екатерина II — Николай II - Сахаров Андрей Николаевич. Страница 20

Передавая дело создания новых законов в руки подданных, Екатерина, однако, сочла, что один закон она должна написать сама. Это был закон о порядке престолонаследия, ведь в России того времени по-прежнему действовал указ Петра I 1722 г., согласно которому царь имел право сам назначать себе преемника. Такой порядок, видимо, противоречил монархическим взглядам императрицы, и примерно в 1767 г. она пишет проект манифеста, согласно которому российский трон должен передаваться по мужской линии от отца к сыну по достижении им 21-летнего возраста. Если же по смерти государя его наследник еще, как говорили в XVIII в., «не вошел в возраст», то на престол всходит его мать и правит страной до своей смерти. Опубликовать манифест Екатерина предполагала вместе с новым законодательством, которое он должен был венчать, и теперь все зависело от депутатов Уложенной комиссии.

Итак, в конце июля 1767 г. в Грановитой палате Московского Кремля начались заседания комиссии для сочинения нового уложения. В нее были избраны более 570 депутатов от дворянства, однодворцев, горожан, казачества, государственных крестьян, нерусских народов Поволжья и Сибири, а также центральных государственных учреждений. Такого представительного собрания Москва еще не видала! Никогда еще не собирались в первопрестольной представители самых отдаленных уголков страны, разных ее народностей, купцы и земледельцы, чтобы вместе с увешанными крестами и звездами генералами и вельможами сообща решать судьбы отечества. Казалось, наступил поворотный час в истории России, когда судьба страны оказалась в руках ее граждан.

Работа комиссии началась торжественным молебном в Успенском соборе в присутствии императрицы, которая затем удалилась и в заседаниях не участвовала, хотя каждый день получала отчеты о там происходившем [15] . На первом же заседании депутаты ознакомились с «Наказом» государыни, избрали маршала (председателя) комиссии, а затем, посовещавшись, постановили преподнести Екатерине по аналогии с Петром I титул «Великой, Премудрой, Матери Отечества». Императрица, однако, в отличие от своего предшественника, вежливо отказалась, заметив, что о ее заслугах должны судить не современники, но потомки [16] . Затем в работе комиссии начались будни.

Поскольку никаких законопроектов, которые можно было бы принять, еще не было, депутаты создали ряд «частных» комиссий для их разработки, а сами между тем занялись изучением существующего законодательства и наказов от своих избирателей, которые они во множестве привезли с собой. И тут начались споры и разногласия. Представители родового дворянства, самым активным из которых был князь М. М. Щербатов, настаивали на отмене положений петровской Табели о рангах, позволявших выходцам из других сословий получать дворянское достоинство. Некоторые дворянские депутаты выступили за то, чтобы горожане занимались только торговлей, оставив дворянству промышленное предпринимательство. В свою очередь, горожане считали и торговлю и предпринимательство своей монополией и просили вернуть им право покупать крестьян к заводам, в свое время данное им Петром I и отнятое его внуком в 1762 г. Много споров вызывала торговля, которой занимались крестьяне. Дворянам она приносила немалую прибыль, для горожан — составляла опасную конкуренцию. Обнаружились и противоречия между дворянством центральных губерний и национальных окраин. Так, сибирское и украинское дворянство стремилось уравняться в правах с российским, а прибалтийское, наоборот, закрепить привилегии, полученные в свое время от шведских королей. При обсуждении вопросов судопроизводства в речах депутатов излились потоки жалоб на судейскую волокиту, неправедный суд, корыстолюбие судей и прочие пороки, однако все свелось в основном к процедурным вопросам, а вопрос о реформе всей судебной системы даже не ставился. Раздавшиеся на заседаниях комиссии робкие голоса не то что за отмену крепостного права, но лишь за облегчение положения крестьян потонули в дружном и мощном хоре дворян-крепостников. Особенно трудно пришлось депутатам от нерусских народов. Многие из них не знали русского языка и не понимали, о чем говорят их коллеги-депутаты. Наиболее важные документы для них приходилось специально переводить.

Екатерина была разочарована. Месяц проходил за месяцем, а реальных плодов работы комиссии так и не появилось. Основополагающие принципы «Наказа» остались как бы не замеченными депутатами. Обнаружилось, что для них они были в лучшем случае красивыми фразами, не имеющими никакого отношения к реальной жизни. Конечно, благом было уже то, что впервые в русской истории представители разных групп населения имели возможность открыто высказаться по волнующим их вопросам, но государыня рассчитывала на большее. Она явно переоценила своих подданных. Не имевшие опыта законодательной парламентской работы, в большинстве плохо образованные, они, как и всегда бывает в подобных случаях, в целом отражали общий низкий уровень политической культуры народа и не в состоянии были подняться над узкосословными интересами ради интересов общегосударственных. Быть может, если бы Уложенная комиссия была превращена в постоянно действующий орган наподобие парламента, то со временем и опыт, и политическая культура были бы наработаны (в последние месяцы работа комиссии была уже более слаженной), но это не входило в планы Екатерины. В конце 1768 г., воспользовавшись началом русско-турецкой войны, она распустила депутатов по домам. Частные комиссии продолжали существовать еще несколько лет, и плодами их деятельности Екатерина пользовалась в работе над законодательством. «Комиссия Уложения, быв в собрании, — подытожила императрица, — подала мне свет и сведения о всей империи, с кем дело имеем и о ком пещися должно».

Горечь и разочарование Екатерины в деятельности Уложенной комиссии проявились весьма необычно. В январе 1769 г., то есть всего через месяц после роспуска комиссии, в свет вышел первый номер сатирического журнала «Всякая всячина», редактором которого был статс-секретарь императрицы Г. В. Козицкий, в свое время помогавший ей в работе над «Наказом». При этом все понимали, что в действительности редактором и издателем журнала была сама Екатерина. Ей нужно было высказать свою точку зрения на происшедшее и заручиться поддержкой общества. Поэтому уже в первом номере журнала было сказано о поощрении аналогичных изданий и был сделан намек на необходимость обсуждения назревших проблем. Показательно, однако, что вопрос об открытом обсуждении политических проблем даже не возникал — подобное для русского общества того времени было совершенно неприемлемо. Высказать свое мнение можно было лишь в форме иносказательной.