Петр Великий (Том 1) - Сахаров Андрей Николаевич. Страница 2

Л. Жданов

ПЁТР И СОФЬЯ (РОМАН)

От автора (ко второму изданию)

История человечества — это почти сплошной «чёрный свиток» ошибок, преступлений и грехов целых народов и отдельных выдающихся лиц.

Но иногда гений истории как бы для утешения записывает свои самые яркие, светлые страницы на бесконечном свитке бытия человеческого. Создаёт «великих вождей» народа.

И таким «великим господином» народа явился у нас Пётр.

Бармы [1] Мономаха оказались ему не только по плечу; венец царства Московского не только пришёлся впору юному «работнику на троне», победителю Карла XII, первого вождя той эпохи. Нет!

Все священные одежды могущества земного и власти всенародной оказались малы истинно великому. И он из царства создал Российскую империю, сковал так прочно и разумно её основы, что ни последующие преемники, ни злоба соседей-врагов, ни самый рок, порою словно восстающий на Русь, — никто и ничто не могли разрушить, не в силах были даже задержать, не то что остановить гигантский рост стройного создания Великого Петра.

Правда, этот гигант превосходил своё окружение не только в творческих замыслах и великих проникновениях в судьбы родины, но и в страстях и пороках.

Сын своего века, Пётр не знал удержу ни в чём.

Но даже такой поступок, как казнь родного сына, поражает своей сложностью. И трудно сказать: дикое ли это безрассудство или нечеловеческий подвиг?!

Кровавые расправы со стрелецкой буйной силою, с сестрой, царевной Софьей, с женою, со всеми, кто смел стать ему на пути, заставляют наш дух трепетать от жалости и ужаса…

Однако не одни казни и кровь служили связующим началом для смелых начинаний крутого реформатора, свершившего, подобного Гераклу, огромную работу по очищению русла русской народно-государственной жизни от заносов косной татарщины, от суеверно-бездушных начал приказно-патриархального строя, от духовно-боярского византизма, представители которого по-старому стремились владеть «людишками подлыми» и Русской землёю, править ею самовольно от имени государя московского и всея Руси.

Заточив Софью, разгромив силу стрелецкую при помощи новых преторианцев [2] — преображенцев и семеновцев, Пётр на деле стал единым, самодержавным главою царства, которое принял в виде «затейливых и душных деревянных хором Московии», а оставил каменным, величавым, хотя и напоминавшим казармы, храмом, мировой империей Российской.

Кто знает, что ждало ещё Русь, не умри Пётр так сравнительно рано? Как проявился бы он вообще, что свершил бы этот титан духа и мощный телом человек, не будь омрачено его детство трагической тенью Софьи, властной «царь-девицы»? Не будь ступени кремлёвского крыльца орошены кровью мученика Матвеева [3], кровью Нарышкиных, дядей юного Петра? Не будь этих буйных пьяных громад стрелецких, грозивших гибелью мальчику-царю и матери его царице Наталье?..

Но и эти тёмные переживания не сломили светлой мысли царя воителя и работника. Даже больше чем полководцем — был он преобразователем Московского царства, широким ясным умом улавливая стремления и судьбы своего народа.

Это именно и обеспечило Петру поддержку и сочувствие со стороны лучшей части тогдашнего просвещённого общества, какое существовало в России, хотя и в зачаточном состоянии.

Самодержавное правление Петра служило как бы переходной ступенью к тем новым, «коллегиальным», закономерным рамкам общежития государственного, о которых не ведали при Тишайшем царе, поспешившем дать сумбурное «Соборное уложение» бессудной и бесправной дотоле Русской земле. И полное завершение этих начал увидели мы только в наши дни.

В этой именно работе Великого преобразователя кроется залог народных упований и до последних дней. В этом залог неиссякаемых сил, дающих право России на мировое место не только по численности её сынов, но и по вечному стремлению народа к совершенствованию; кто бы ни стоял на пути, ничто не помешает этому неудержимому стремлению вперёд, вечно к лучшему, к наиболее высокому и славному что доступно людям на земле.

В настоящей книге старался я наметить и нарисовать главнейшие мгновения тяжёлых переживаний юного Петра, его первых выступлений на сцену Истории, закончившихся разгромом стрелецких громад.

Борьба с Карлом XII, создание империи, прутская неудача [4], казнь Алексея и смерть самого Петра Великого послужат содержанием следующих двух книг, которые выйдут после настоящей.

И если хотя немного помогу я читателю проникнуть взором в то Былое, из которого возникло наше Настоящее, — буду глубоко порадован.

Л. Ж. Март, 1940 г .

Часть 1

Глава I. ПАДЕНИЕ МАТВЕЕВА

Не успели замуровать склеп, где положено было тело Алексея, Тишайшего царя, как тёмные слухи, неясные и сбивчивые, пошли по всей земле Московской.

Пускай указы дворцовые говорят только одно угодное боярам и дьякам, приказным сочинителям; пускай Симеон Полоцкий [5] и иные придворные пииты и риторы пишут и выпускают в свет свои элегии и оды… Народ узнает настоящую правду гораздо скорее, чем хотелось бы этого захребетникам дворцовым, населявшим Кремль и самый дворец царский.

Кроме господ, толпа челяди, мужиков и баб ютится по людским избам на царском дворе. И тысячью путей эта тысячеустая толпа разносит по Москве вести обо всём, что ни творится самого тайного в Кремле, за его высокой каменной оградою.

Спрятаться можно от друзей и врагов, укрыть тайну от ближайшей родни, но не от слуг, которые слышат, не слушая, видят все, не глядя кругом…

Собственных интересов у челяди так мало. И не сложны они.

Сыт, обут да пьян порой, и ладно. А пустоту в душе и уме раб пополняет наблюдениями над жизнью господ, обсуждая каждый их поступок с особенным вниманием и строгостью.

А как в широкий мир проникают вести из-за стен кремлёвских, тоже не трудно угадать.

Вот из нижних, Портомойных ворот [6] Кремля выкатились большие, тяжёлые пошевни [7], окружённые гурьбой прачек, молодых бабёнок.

Важно шествует за ними старая, толстая боярыня-надзирательница. Это везут царское бельё полоскать на реку.

У воды, где много других, посадских баб полощет свой цветной и белый скарб, — сани остановились. Снимают сукно, под которым стоит большой простой сундук, срывают с замка печать, которой он был припечатан. Начинают добывать из середины груды белья и лёгких платьев царя, царицы, всей семьи царской. Полоскать принимаются бабёнки, вальками стучать портомойницы царские, а языками ещё проворней, чем руками, работают. И о чём толкуют между собою и со знакомыми посадскими бабами — разве может уловить боярыня, которая поёживается от холоду речного в своей шубе.

Ей только и заботы: все бы в целости вернулось в сундук царский; не ушло бы что под воду из рук неловкой мастерицы-прачки.

А то конюхи выведут коней поить к реке или уйдёт с очередного дежурства толпа дворовых людей царских, да по пути в свои слободы отдельные — забредёт иной к знакомым и родным на посадах.

И никто не знает в Кремле, о чём толкует с посадскими по душам, иной челядинец дворцовый.

А на Москве и наезжего люду много всегда найдётся, даже и зарубежных, не только из своих, дальних городов.

Иностранные послы и купцы пишут за грань московскую, близким людям и государям своим обо всём, что творится за крепкими, хотя и начинающими ветшать, стенами Кремля, за его башнями и воротами тройными, тяжёлыми, за опускными решётками железными…

вернуться

1

Оплечья, ожерелье на торжественной одежде со священными изображениями; их носили духовные сановники и русские государи.

вернуться

2

Преторианцы. — Так в Древнем Риме первоначально называлась личная охрана полководца, позднее императорская гвардия. Пользовались значительными привилегиями. В эпоху империи были крупной политической силой, участвовали в дворцовых переворотах. Преторианцами называются вообще любые наёмные войска (наёмники), служащие опорой власти, основанной на силе, а не на законе.

вернуться

3

…Не будь ступени Кремлёвского крыльца орошены кровью мученика Матвеева, кровью Нарышкиных…— Матвеев Артамон Сергеевич (1625-1682) — русский государственный деятель и дипломат; боярин. Сын дьяка; служил на Украине. Являлся сторонником русско-украинских связей, идеи присоединения Украины к России. Добился закрепления за Россией Киева. С 1671 года руководил Посольским приказом. Был близок к царю Алексею Михайловичу, вторая жена которого Наталья Кирилловна Нарышкина (1651-1694), мать Петра I, — была воспитанницей Матвеева. После смерти Алексея Михайловича подвергся опале и был сослан вместе с семьёй на Север (1676). С избранием на царство Петра I его возвращают в Москву, но через несколько дней он становится одной из первых жертв стрелецкого бунта 1682 года. Его сын Андрей Артамонович (1666-1728) — дипломат, сенатор, сподвижник Петра I, в середине двадцатых годов создаст описание этого страшного стрелецкого мятежа. Нарышкины — дворянский род в России XVI-XX веков. Возвысились в связи со вторым браком царя Алексея Михайловича. Лев Нарышкин (1664-1705) — родной брат Натальи Кирилловны, в течение двенадцати лет возглавлял Посольский приказ. Между родами князей Нарышкиных и Милославских шла непримиримая борьба за власть. В 1682 году стрельцы зверски расправляются со многими Нарышкиными.

вернуться

4

Прутская неудача. — Имеется в виду Прутский поход во время русско-турецкой войны 1710-1713 годов. В мае-июне 1711 года русская армия под командованием Петра I в союзе с молдавским господарем Кантемиром вступила в Молдавию, но была окружена превосходящими силами турок у Нового Станилешти. На реке Прут, близ города Яссы, был заключён Прутский мир, в результате которого Россия возвращала Турции крепость Азов и обязалась срыть крепости в Таганроге, Богородицке и Каменном Затоне. Турция обещала выслать со своей территории Карла XII, который после полтавского разгрома сумел добиться (при содействии австрийской и французской дипломатии) объявления войны России в 1710 году. Состояние войны продолжалось до 1713 года, когда был заключён Адрианопольский мирный договор.

вернуться

5

Симеон Полоцкий (1629-1680) — белорусский и русский светский и церковный деятель; писатель. Иеромонах, в миру — Самуил Емельянович Петровский-Ситнианович. Полемизировал с деятелями раскола. Наставник царских детей. Преподавал в школе Заиконоспасского монастыря. Соавтор создания Славяно-греко-латинской академии. Написал богословский трактат «Жезл правления» (1667), где подверг острой критике патриарха Никона и расколоучителей. Один из зачинателей русского силлабического стихосложения и драматургии.

вернуться

6

Портомойные ворота — нижние ворота Кремля, через которые вывозилось царское бельё для стирки на реке Яузе. Использовались и для прочих хозяйственных нужд.

вернуться

7

Сани-розвальни, широкие, обшитые лубком.