Без своей жизни - Саймак Клиффорд Дональд. Страница 3

— Я имел в виду владельца фермы, где они появились.

— Энди Картера? Но ведь он о них не знает.

— Не имеет значения, — ответил папа Малыша. — Мне кажется, что тут возникнет серьезная этическая проблема. На нашей планете этих созданий все ненавидели. Но здесь может оказаться иначе. Видишь ли, тому, кого они себе выберут хозяином, они очень полезны.

— То есть Энди они приносят удачу? — спросил я. — А мне казалось, вы говорили, что с ними одни неприятности.

— Да, они приносят несчастье всем, кроме хозяина. У них такое правило: счастье для одного — несчастье для остальных. Потому на нашей планете никто и не позволял им у себя поселяться.

— Значит, вы думаете, что они выбрали себе Энди, и поэтому ему везет?

— Ты абсолютно прав, — сказал папа Малыша. — Ты прекрасно уловил суть дела.

— Так почему бы прямо сейчас не пойти и не истребить их всех?

— А этот мистер Картер не будет иметь ничего против?

— Ну, ничего хорошего от него ждать не приходится. Он нас наверняка прогонит раньше, чем мы завершим дело наполовину. Но ведь потом можно тайком вернуться и…

— Исключено, — возмутился папа Малыша.

Папа Малыша прямо-таки терпеть не мог нечестных поступков. Он, наверное, умер бы от стыда, если б его засекли за хулиганством.

— Так нельзя, — сказал он. — Это будет в высшей степени неэтично. Как ты думаешь, Стив, знай Картер, что они у него на ферме, он захотел бы с ними расстаться?

— Я уверен, что нет. Он только о себе и думает.

Папа Малыша тяжело вздохнул и встал.

— Стив, твой отец сейчас дома?

— Наверняка.

— Пойдем, поговорим с ним. Он здесь родился, он честный человек и посоветует нам, как поступить.

— Скажите, пожалуйста, — спросил я, — а как вы их называете?

— У них есть название; но его не перевести на ваш язык. Понимаешь, оно связано с тем, что они не находятся ни здесь, ни там, а как бы на границе, между… Да, можно назвать их Граничниками.

— По-моему, хорошее объяснение, и слово…

— Да, — подтвердил папа Малыша, — давай их так и называть.

Мой папа обалдел почище моего, когда узнал о них, но чем дольше он слушал папу Малыша и чем сильнее задумывался, тем больше убеждался, что его не обманывают.

— Наверное, вы правы, — наконец сказал он. — Ведь за что ни возьмешься, ничего не выходит. Признаться, злость меня разбирает, когда я вижу, что мне ничего не удается, а этому Картеру везет во всем.

— Меня очень беспокоит, — сказал папа Малыша, — что мы обнаружили Граничников на вашей планете. У нас их много, да и на соседних планетах; но я никогда не думал, что они забрались так далеко.

— Одно непонятно, — сказал мой папа, раскуривая трубку и присаживаясь, — почему мы их не видим, если они здесь, рядом.

— Существует вполне научное объяснение, но его, к сожалению, нельзя выразить на вашем языке. Они живут как бы в иной фазе, хотя и это не совсем правильно. Взгляд ребенка проницателен, ум распахнут, поэтому может увидеть нечто, буквально капельку, сверх действительности. Вот почему Граничников видят только дети. Я в детстве тоже их видел и даже уничтожил немало. Должен вам сказать, что на нашей планете поиски и постоянное истребление Граничников входят в обязанности детей.

— А ты их видел? — папа повернулся ко мне.

— Нет, папа, не видел.

— И вы тоже не видели? — спросил он у папы Малыша.

— Я утратил возможность видеть Граничников много лет назад. Что касается вашего мальчика, то, возможно, только дети некоторых рас…

— Но это значит, что Граничники нас видят? Иначе как они могут приносить счастье или несчастье?

— Несомненно, нас они видят. Это бесспорный факт, ведь ученые нашей планеты с давних пор исследуют этих существ.

— Еще один вопрос: как они выбирают себе хозяев? И что они с этого имеют?

— Это окончательно не выяснено, — ответил папа Малыша. — Но на этот счет имеется много гипотез и одна из них гласит, что собственной жизни у Граничников нет, и, чтобы существовать, они должны иметь постоянный образец. С него они копируют и внешность, и чувства, напоминая паразитов.

Тут папа остановил его. Он уже изрядно запутался и ему необходимо было поразмышлять вслух.

— Не думаю, — сказал папа, — что они делают это за так. Должна существовать конкретная причина — как, впрочем, в любой работе. Все делается по определенному плану, все имеет свою цель. И если внимательно приглядеться, плохих дел вообще не существует. Может, несчастья, которые приносят Граничники, частицы большого и важного плана? Может, они помогают нам воспитывать характер?

Честное слово, я впервые слышал, чтобы папа так рассуждал, да еще сидя с папой Малыша.

— Я тоже пытался объяснить их существование, но не думал о том, что вы сейчас сказали.

— А может, Граничники — кочевые племена, которые просто перебираются с места на место? Поживут себе немного, а потом отправляются дальше?

Папа Малыша грустно покачал головой.

— К сожалению, этого почти никогда не происходит.

— Очень давно, когда я был маленьким, — сказал папа, — мы с мамой, то есть с твоей бабушкой, Стив, поехали в город. Хорошо помню, как я стоял перед огромной витриной, полной игрушек, зная, что никогда мне их не купят, а так хотелось получить хоть одну. Может, они тоже стоят за огромным стеклом и смотрят на нас, на что-то надеясь?

— Очень образное сравнение, — с явным восхищением сказал папа Малыша.

— Что касается меня, — продолжал мой папа, — то ваше слово для меня свято, и я ни в коем случае не хочу усомниться в том, что вы нам рассказали…

— Но вы сомневаетесь, и я вас за это не осуждаю. Наверное, вы поверите, когда Стив подтвердит, что видел их?

— Пожалуй так, — подумав, ответил папа.

— До того, как мы переселились на Землю, я работал в оптической промышленности. Вероятно, мне удастся подобрать и отшлифовать линзы, чтобы он мог увидеть Граничников. Я ничего не гарантирую, но игра стоит свеч. Он еще в том возрасте, когда дети видят сверх действительности. Возможно, его зрение требует лишь небольшой коррекции.

— Если вам удастся помочь ему, и Стив увидит Граничников, я поверю без малейших сомнении.

— Сейчас же принимаюсь за дело, — пообещал папа Малыша.

Папа долго смотрел, как Малыш и его папа идут по дороге, а потом покачал головой.

— Некоторые инопланетяне проповедуют странные теории. Приходится все время быть настороже, чтобы не дать себя провести.

— Но они говорят правду! — воскликнул я.

Папа молча сидел и думал, и мне казалось, что я вижу, как в его голове крутятся маленькие колесики и шестеренки.

— Чем дольше все это взвешиваю, тем правдоподобней оно выглядит. Когда-то счастье и несчастье были поделены поровну, по справедливости. Потом, допустим, появилось нечто, безразлично что, и отдало все счастье одному человеку. Значит, всем прочим, и нам тоже, осталось одно несчастье.

К сожалению, мои колесики крутились медленнее папиных, и чем дольше я его слушал, тем меньше понимал.

— Предположим, — продолжал он, — проблема сводится к обычному состязанию. Что для одного человека везение — то для другого неудача. Скажем, все хотят иметь интересную книгу. Для того, кто ее достанет — это победа, для других — поражение. Как с тем медведем; для того, чей улей остался цел, это счастье, удача, а для того, чей разрушен — сплошные расстройства. Опять же, сломался трактор…

Папа долго мог так говорить, но не думаю, что он сам во все это верил. Мы оба понимали, что за словами стоит что-то более существенное.

Чистюля и Мохнатик здорово рассердились на меня за то, что я не принес лом. Они заявили, что я их попросту надул, но я ответил, что совсем нет, и, чтобы они поверили, рассказал, что случилось. Может, следовало держать язык за зубами, но, в конце концов, это не имело значения. Во всяком случае, мы сразу же помирились, и вообще стало очень весело. Те двое взялись подшучивать над Малышом насчет Граничников, но он никак не реагировал, и его оставили в покое.