Дом на берегу - Саймак Клиффорд Дональд. Страница 8

Ошарашенный (мозг бурлил, удивление сменялось сомнением и на оборота Лэтимер взобрался по склону назад и уселся в то же кресло.

Происшествие переживалось вновь и вновь, обдумывалось по возможности хладнокровно, и все же двух мнений не оставалось: он обнаружил некую трещину в — как бы это назвать поточнее — быть может, во временном континууме?.. И если просочиться через эту трещину или бросить себя через нее напролом, очутишься уже не здесь. Он перешвырял все агаты, и их здесь больше не было, они оказались где-то еще. Но где? По-видимому, в каком-то ином времени и, самое вероятное, в том самом, из которого его, Лэтимера, умыкнули вчера. Он же попал оттуда сюда, и раз во временном континууме обнаружилась трещина, логичнее всего предположить, что ведет она не куда-нибудь, а обратно в настоящее время. Сохраняется возможность, что нет, не в настоящее, а куда-то еще, но такой шанс представляется мизерным ведь в чередовании эпох участвовали только два времени.

А если ему повезет воротиться назад, что он сможет предпринять? Наверное, немногое, но, черт побери, все равно стоит попробовать. Прежде всего надо будет сгинуть, пропасть без вести, убраться из данной местности и вообще скрыться. Потом надо начать дознание и выследить воротил, о которых говорил Джонатон, а если и не их, то тех, кто причастен к этой истории.

Он не уходил с веранды, пока Андервуд и Чарли не вернулись с добычей. Их охотничьи сумки были так набиты дичью, что накинутые на плечи плащи топорщились. Они вошли в дом все втроем и присоединились к остальным, собравшимся в гостиной с целью опрокинуть рюмку-другую перед обедом.

На обед подали, как Джонатон и предсказывал, жаркое из вальдшнепов, а потом ежевичный пирог. И то, и другое было необыкновенно вкусно, хотя косточек в пироге, по мнению Лэтимера, можно было бы оставить и поменьше.

После обеда они вновь собрались в гостиной и толковали о пустяках. А еще позже Алиса опять играла и опять Шопена. Очутившись наконец у себя в комнате, он подтащил стул к окну и сидел, всматриваясь в загадочную группу берез, пока внизу не прекратилось всякое шевеление, а потом не двигался еще част два, чтобы удостовериться, что остальные если не заснули, то по меньшей мере разбрелись по комнатам. Только тогда он на цыпочках спустился с лестницы и прокрался через заднюю дверь. Висящий в небе полумесяц давал достаточно света, различить искомые березы не составило труда.

Он взобрался на валун и встал в рост, балансируя на закругленной верхушке. Вытянул вперед руки в расчете, что успеет в случае чего ухватиться за березу и подстраховаться от жесткого падения. И отчаянно бросился вперед.

Полет был коротким, а приземление жестким. Береза, за которую он рассчитывал ухватиться, словно испарилась.

В небе сверкало жаркое солнце. Под ногами был не зеленый ковер, а сыпучий суглинок без следа травы. Вокруг виднелись деревья, но среди них ни одной березы. Поднявшись на ноги, Лэтимер обернулся, хотел взглянуть на дом. Вершина холма лежала перед ним нагая, дома не было и в помине. Хотя за спиной слышался тот же неизменный грохот прибоя, бьющего о валуны.

Налево, футах в тридцати, рос мощный тополь, и его листья шелестели под налетевшим с моря ветерком. Дальше стояла ободранная сосна, а ниже по склону рощица каких-то деревьев, похожих на ивы. Землю покрывал мелкий папоротник, и то не сплошь — там и сям виднелись дождевые пробоины, и еще какая-то низкая поросль, которую он не умел распознать.

Он почувствовал, что вспотел. Пот сбегал от подмышек, струился ручейками по ребрам — то ли от солнца, то ли от страха.

Первый приступ ужаса медленно рассосался, и Лэтимер понял, что способен идти. Сделал осмотрительный шаг, второй — и бросился бегом вверх по склону, туда, где стоял, где должен был стоять дом… но где теперь ничего не было.

Впереди в кустах что-то зашевелилось, и он резко затормозил, готовясь обойти это что-то стороной. Из зарослей высунулась голова и уставилась на него немигающими глазами. Притупленная чешуйчатая морда, а за ней шея и спина, где чешуя переходила в настоящие броневые плиты. Тварь неодобрительно заворчала, шагнула к Лэтимеру, потом замешкалась и застыла, по-прежнему не сводя с него глаз и не мигая. В поведении твари не было ничего особо угрожающего, скорее, она попросту любопытствовала.

Дыхание встало в горле колом. Однажды, давным-давно, Лэтимеру довелось видеть такую тварь на картинке. Как ее там величали? Анки… и еще что-то… Он сам удивился, что название не стерлось из памяти, анкилозавр. Но ведь тварюга вымерла миллионы лет назад! В подписи под тем рисунком утверждалось, что она достигала шести-футов роста и пятнадцати в длину. Эта, живая, была отнюдь не столь велика. Недомерок, мелькнула мысль, а может статься, молодая особь, или другой подвид этого «анки» — как бы его, к черту, ни называли…

Осторожно, почти на цыпочках, Лэтимер обошел анкилозавра подальше, хотя тот и не пробовал приблизиться, а лишь вертел головой, провожая человека взглядом. Удаляясь, Лэтимер поминутно оборачивался через плечо и проверял, как ведет себя существо, не шевельнулось ли. Она травоядная, внушал он себе, она не опасна ни для кого, а броня на спине — чтобы отвалить хищников, домогающихся ее собственной плоти. Но упоминалось ли в той подписи черным по белому, что тварь травоядная? Этого он припомнить не мог, как ни старался, по данному конкретному поводу в памяти не отложилось ровным счетом ничего.

Он очутился в далеком прошлом, в эпохе динозавров, и здесь у него не было никакого дома вообще. Вероятно, он единственный человек на всей планете, и, если ему очень повезет, он продержится в живых еще день-другой, но вряд ли дольше. Как же найти еще одну трещину во времени? И даже если найдешь, кто поручится, что трещина выведет в мир получше этого?

Лэтимер стал карабкаться на склон и обернулся назад, уже почти дойдя до гребня. Анкилозавр куда-то делся, в болотистой низине на месте ольховника, где Андервуд и Чарли стреляли вальдшнепов, паслось целое стадо мелких рептилий, обгладывающих кустарник и поглощающих подножный корм без разбора.

Затем на гребне холма за низиной показалась иная, более крупная тварь. Она брела на задних ногах, слегка накренившись вперед, свесив недоразвитые передние лапки и мотая отвратительной тяжелой мордой. Рептилии в низине оторвались от еды, все головы, как на шарнирах, повернулись к монстру. Мгновение — и стадо бросилось наутек, тряско подпрыгивая на голенастых лапах, как выводок исполинских, потерявших перья цыплят. Не оставалось сомнений, что они бегут, спасая свои шкуры.