Роковая кукла - Саймак Клиффорд Дональд. Страница 3

— Доббин, — спросил я, — в чем заключается опасность? Что угрожает нам?

— Я не могу ответить на ваш вопрос, — сказал Доббин, — так как я и сам не понимаю, но я должен вас заверить, что…

— Ладно, хватит об этом!

Тэкк, тяжело дыша, пытался подсадить Смита на лошадь. Сара уже сидела верхом, важно выпрямившись. Она воплощала образ женщины, предвкушающей грандиозное приключение; собственно, все, что с ней происходило, в любом случае было необычно. Вот так горделиво восседать в седле, с забавной древней винтовкой через плечо, в костюме, словно предназначенном для бурных событий, — чем не происшествие!

Я мельком взглянул на посадочную площадку, обрамленную городскими постройками, и потому похожую на чашу. На поле не было заметно никакого движения. Солнце медленно заходило за дома, и с запада, из-за городской стены, выплывали тени. Белые здания постепенно темнели, однако огни не зажглись.

Где же все? Где жители города? Где те, кто прибыл сюда на кораблях, которые до сих пор возвышаются над полем, подобно фантастическим надгробиям? И почему все эти корабли белые?

— Высокочтимый господин, — обратился ко мне Доббин, — не будете ли вы так любезны сесть верхом на меня? У нас мало времени.

Повеяло холодом, и я признался себе, что мне становится страшновато, хотя и не понятно отчего. Возможно, меня пугал вид города, возможно, я предчувствовал, что это поле окажется ловушкой. Возможно, страх объяснялся тем, что вокруг не было ни одной живой души, кроме лошадей-качалок. Да и живые ли они?

Но мне они казались вполне живыми. Я подошел к Доббину и, с лазерным ружьем наизготовку, запрыгнул к нему в седло.

— Здесь оружие бесполезно, — явно неодобрительно сказал Доббин.

Я не ответил. Черт возьми, это мое личное дело!

Доббин тронулся с места, и мы двинулись к городу через поле. От скачки можно было сойти с ума: мы двигались спокойно, без резких толчков, но лошади под нами постоянно раскачивались. Казалось, мы перемещаемся не вперед, а только вверх и вниз. Мы не ощущали тряски, мы как будто пробивались сквозь бесчисленные волны.

Мы двигались, но город не приближался, еще не приобретал ясных очертаний. Я понял, что на самом деле мы были дальше от него, чем казалось сначала. Да и посадочное поле — оно тоже на самом деле было гораздо больше.

— Капитан! — завопил Тэкк.

Я повернулся к нему.

— Корабль! — пронзительно крикнул монах. — Корабль! Они что-то с ним делают!

И верно, они — дьявол разберет, кто это, — суетились вокруг нашего корабля. Рядом с машиной возвышалось механическое устройство. Оно напоминало насекомое с коротким толстым телом и очень длинной и толстой шеей, увенчанной крошечной головкой. Из его пасти в сторону корабля вырывалась воздушная струи, и там, где она касалась его обшивки, корабль становился белым, как и другие корабли-надгробия, разбросанные по полю.

Я взвыл от злости и сильно натянул поводья. С таким же успехом я мог бы попытаться остановить камнепад: Доббин настойчиво двигался вперед.

— Разворачивайся! — заорал я. — Назад!

— Возвращение невозможно, высокочтимый сэр, — спокойно проговорил Доббин, ничуть не запыхавшийся от скачки. — У нас нет времени. Нам надо спешить в город, чтобы обрести там спасение.

— Клянусь Богом, время есть! — завопил я.

Я сорвал с плеча ружье и, держа его над головой Доббина, направил дуло на дорогу впереди нас. — Закройте глаза! — крикнул я своим спутникам и нажал на курок. Я прищурился, но все равно вспышка лазерного света, отраженного от земли, чуть не ослепила меня. Доббин встал на дыбы и закружился волчком. Когда я открыл глаза, мы уже мчались к кораблю.

— Вы погубите нас, — простонал Доббин. — Мы погибнем, безумец!

Оглянувшись, я убедился, что все лошадки следовали по пятам.

Оказывается, Доббин был их вожаком, и куда бы он ни направился, лошади послушно сопровождали его.

Я заметил, что в том месте на дороге, куда попал лазерный заряд, не было даже отметины, хотя я ожидал увидеть дымящуюся воронку. Ведь след остается от любого, самого слабого выстрела.

Сара ехала, прикрыв глаза рукой.

— Вы в порядке? — спросил я.

— Идиот! — закричала она.

— Я предупредил, чтобы вы закрыли глаза, — сказал я. — Всегда бывает такая яркая вспышка.

— Ты крикнул и сразу же выстрелил, — ответила Сара. — А мы не успели.

Она отняла руку от лица и тут же зажмурила глаза, но я успел заметить, что — слава Богу! — она не пострадала. Просто был повод поблефовать, а она никогда его не упускала.

Между тем существо, которое обливало корабль, уже удалялось от нас через поле. Оно мчалось, вытянув шею вперед, с безумной скоростью. Я даже решил, что оно продвигалось на колесах или гусеницах.

— Пожалуйста, сэр, — молил Доббин. — Мы попросту теряем время. Вы ничем не поможете.

— Еще одно слово, — сказал я, — и на этот раз ты тоже получишь.

Мы приблизились к кораблю, и Доббин притормозил. Я не стал ждать, пока он остановится. Лошадка еще продолжала покачиваться, а я уже спрыгнул на землю и бежал к кораблю. Правда, я и сам не знал, что собираюсь предпринять. Я подбежал к кораблю и увидел, что он покрыт веществом, похожим на заиндевевшее стекло. Каждый дюйм машины был затянут белой оболочкой, из-под которой нигде не проглядывал металл. Это был уже не настоящий корабль, а просто макет. Уменьшенный в размерах, он мог бы сойти за сувенирный значок.

Я прикоснулся к кораблю. Покрытие было гладкое и твердое. Теперь уже ничто не напоминало о том, что корабль сделан из металла. Я постучал по машине прикладом, и корабль зазвенел, как колокол. Звук отозвался по всему полю и эхом возвратился от городской стены.

— Что с ним? — спросила Сара. Ее голос слегка дрожал. Это был ее корабль, и он не был ей безразличен.

— Какое-то твердое покрытие, — объяснил я. — Кажется, корабль опечатан.

— Вы хотите сказать, что теперь нельзя войти внутрь?

— Не знаю. Возможно, удастся отколупать это кувалдой.

Она сделала резкое движение, и вот уже — винтовка свернута, приклад прижат к плечу. Как бы нелепо ни выглядело ее оружие, но, точно скажу, обращаться с ним она умела.

Прозвучал выстрел, и лошадки в страхе попятились. Но громче, чем выстрел, прозвучал другой звук — неприятное завывание, почти вопль. Наш молочно-белый корабль глухо загудел под ударом пули, которая, бешено крутясь, с пронзительным свистом отскочила от его поверхности. Но белизна корабля оставалась нетронутой; в том месте, куда попала пуля, не было и следа. Не было ни трещинки, ни пятнышка, ни отметины — от пули мощностью в две тысячи фунтов!

Тогда я поднял лазерное ружье, но Доббин сказал:

— Это бессмысленно, неразумный вы человек. Здесь уж ничего не поделать.

Я со злостью обернулся к нему.

— Кажется, я предупреждал, — почти провизжал я. — Еще одно слово — и получишь в лоб!

— Насилие, — самоуверенно заметил Доббин, — не поможет. А вот пребывание здесь после захода солнца приведет к немедленной смерти.

— Но наш корабль! — отчаянно крикнул я.

— Корабль опечатан, — сказал Доббин. — Так же, как и все другие. И хорошо еще, что при этом вы оказались снаружи, а не внутри корабля.

Я знал, что Доббин был прав, хотя мне было трудно признаться себе в этом. Вспомнив, что лазерный луч не оставил следов на поле, я вдруг понял, почему вокруг все было одинакового белого цвета. Конечно же, белое поле, белые корабли, белый город — все было покрыто одним и тем же сверхпрочным веществом, которое было невозможно разрушить.

— Я скорблю вместе с вами, — сказал Доббин без сожаления в голосе. — Я разделяю ваше возмущение. Но однажды посетивший эту планету никогда не покинет ее. Хотя это не обязательно означает смерть. Я сочувствую вам и умоляю двинуться в путь, чтобы мы могли надежно укрыться.

Я взглянул на Сару, и она незаметно кивнула. Я знал: она рассуждала так же, как я, и уже давно приняла решение. Оставаться было бесполезно. Корабль опечатан — и этим сказано все.