Выбор богов - Саймак Клиффорд Дональд. Страница 10

И вот насчет этой веры, подумал он. Почему люди от нее отвернулись? В тот день, когда человечество было куда-то перенесено, вера все еще существовала. Ее следы заметны в ранних записях, которые делал его дед в первой из своих летописных книг. Возможно, она имеет место в несколько ином виде среди индейцев, хотя никогда не проявляется в их общении с Джейсоном. Некоторые, может быть все, молодые люди устанавливают тайные символические связи с предметами окружающего мира, однако сомнительно, чтобы это можно было назвать какой-либо верой. О том никогда не говорилось вслух, и потому, естественно, Джейсон располагал лишь самыми скудными сведениями.

На Земле остались не те люди, подумал он. Если бы та неведомая сила, что унесла куда-то человечество, не затронула другую часть, то древняя вера могла бы по-прежнему процветать, возможно, даже более, чем когда-либо раньше. Но в его семье и среди других людей, которые находились в большом доме на мысе в ту роковую ночь, вера уже была подорвана, оставаясь не более чем цивилизованной условностью, которой они безразлично подчинялись.

Возможно, когда-то она была исполнена смысла. В последующие века вера пережила период пышного расцвета, затем — увядания и упадка, и, наконец, превратилась лишь в тень своего былого могущества. Она стала жертвой неверного поведения человека, его всепоглощающей идеи собственности и прибыли. Люди охотнее строили величественные здания, полные пышности и блеска, чем питали веру в сердце и в мыслях своих. И вот к чему все пришло — ее поддерживают существа, которые даже не являются людьми, машины, которым в определенной мере придали сходство с человеком только вследствие развития технологии и в силу человеческой гордыни.

Джейсон добрался до вершины гряды; лес остался внизу, и в открывшейся перспективе он увидел, как грозовые тучи на западе громоздятся все выше и уже закрыли солнце. Впереди находился дом, и Джейсон зашагал к нему чуть быстрее, чем обычно. Сегодня утром он раскрыл свою летописную книгу, она по-прежнему лежала открытая у него на столе, но он не записал в нее ни строчки. Утром еще нечего было записывать, однако теперь появилось так много нового: приход Горация Красное Облако, инопланетянин в ущелье и его странная просьба, желание Вечерней Звезды читать книги и то, что он пригласил ее прийти и пожить с ним и Мартой. Он успеет кое-что записать до обеда, а после вечернего концерта снова сядет к столу и завершит свой отчет о событиях дня.

Музыкальные деревья настраивались, и один молодой побег заметно фальшивил. За домом робот-кузнец громко стучал по металлу — скорее всего, трудился над плугом. Тэтчер говорил, припомнил Джейсон, что все плужные лемехи снесены в дом, чтобы подготовить их к приходу весны и новому севу.

Открылась дверь внутреннего дворика, из нее вышла Марта и двинулась по дорожке ему навстречу. Какая она красивая, подумал он, — во многих отношениях красивее, чем в тот далекий день, когда они поженились. Они хорошо жили вместе; нельзя было просить лучшего. В нем поднялась теплая волна благодарности за всю полноту жизни.

— Джейсон! — крикнула Марта, поспешая навстречу. — Джейсон, у нас Джон! Твой брат Джон вернулся!

Глава 6

(Выдержка из записи в журнале от 2 сентября 2185 года).

…Я часто размышляю о том, как же случилось, что мы остались здесь.

Если Людей куда-то перенесли, что кажется гораздо более вероятным, нежели то, что они просто перенеслись куда-то сами, то вследствие какой причуды судьбы или рока вызвавшая их исчезновение сила не тронула тех, кто находился в этом доме? Монахов из монастыря, что стоит в миле от нас по дороге, забрали. Людей с сельскохозяйственной станции, которая сама по себе являлась довольно крупным поселком, еще на полмили дальше, забрали.

Большое поселение в пяти милях выше по реке, где жили рыбаки, было опустошено. Остались только мы одни.

Порой я думаю, не сыграло ли здесь свою роль то социальное и финансовое положение, которое моя семья занимала в течение последнего столетия — что почему-то даже эта сверхъестественная сила не смогла нас коснуться, как не затронули нас (мало того, даже принесли определенную пользу) нищета, нужда и всякого рода ограничения, что были вызваны перенаселением Земли. Видимо, это социальная аксиома — в то время, как многие терпят все большую нужду и лишения, немногие обретают все большую роскошь и комфорт, питаясь за счет нищеты. Возможно, даже не сознавая, что живут за счет нищеты других, не желая того — но живут.

Конечно, только обращенное в прошлое сознание вины заставляет меня так думать, и я знаю, что не прав, поскольку многие семьи, помимо нашей, так же жирели на чужой нищете, и не были пощажены. Если «пощажены» верное слово. Мы, разумеется, ничего не знаем о том, что означало это исчезновение. Оно могло означать смерть, а могло также означать перемещение в какое-то другое место или во множество других мест, и если это так, то перемещение могло быть благом. Ибо в то время большинство людей покинули бы Землю без сожаления. Вся поверхность суши, часть водного пространства и вся получаемая энергия использовались лишь для того, чтобы поддерживать простое существование огромных масс людей, населявших планету. Простое существование — не пустая фраза, ибо людям едва хватало еды, чтобы прокормиться, едва хватало места, чтобы жить, едва хватало одежды, чтобы прикрыть наготу.

То, что моей семье, равно как и другим подобным семьям, было позволено сохранить за собой то относительно большое жизненное пространство, которым они располагали задолго до того, как связанные с перенаселением проблемы достигли критической остроты, является лишь одним из примеров существовавшей несправедливости. То, что племя индейцев с озера Лич, тоже оставленное на Земле той сверхъестественной силой, жило на относительно большом и малозаселенном пространстве, объясняется иначе.

Земли, куда столетия назад их вытеснили, по большей части были бросовыми, хотя с течением лет неумолимая сила экономической необходимости отнимала у них кусок за куском, и в недалеком будущем они всего бы лишились и оказались бы загнаны в безымянное всепланетное гетто. Впрочем, по правде говоря, во многих отношениях они жили в гетто с самого начала.

В момент, близкий к исчезновению человечества, строительство этого дома и приобретение окружающих его земель было бы невозможным. Во-первых, не нашлось бы подобного участка, а если бы и нашелся, то цена его была бы столь высока, что даже самые богатые семьи не смогли бы себе его позволить. Далее, некому и не из чего было бы строить дом, поскольку мировое хозяйство было напряжено до предела, чтобы содержать восемь миллиардов людей.

Мой прадед построил этот дом почти полтора века назад. Даже тогда землю уже было трудно купить, и он смог приобрести ее только потому, что монастырь по соседству переживал тяжелые времена и был вынужден продать часть своих земель, чтобы уплатить по некоторым неотложным обязательствам.

При строительстве дома мой прадед пренебрег всеми современными направлениями в архитектуре и вернулся к основательности и простоте огромных сельских домов, которые люди строили несколько веков назад. Он часто повторял, что дом будет стоять вечно, и хотя, разумеется, это было преувеличением, несомненно, дом все еще будет стоять, когда многие другие здания рассыплются в прах.

В нашем нынешнем положении большое счастье, что у нас есть такой дом, столь прочный и большой. Даже сейчас шестьдесят семь человек проживают в нем, не испытывая особых неудобств, хотя с ростом нашего населения, видимо, придется искать и другие места для проживания. Жилье на сельскохозяйственной станции уже пришло в негодность, однако можно рассчитывать на монастырские постройки, гораздо более основательные (а четыре робота, которые их сейчас занимают, вполне могут обойтись и меньшим пространством), а также с некоторыми оговорками можно рассчитывать на бывший рыбацкий поселок вверх по течению реки. Простояв пустыми все эти пятьдесят лет, многоквартирные дома там требуют некоторого ремонта, однако наши роботы, я полагаю, под должным наблюдением справятся с этой задачей.