Человек Огня - Сальгари Эмилио. Страница 8

Гарсиа, усевшись верхом на ветке, уплетал за обе щеки сочные плоды. Альваро же, насытившись вдоволь, разлегся на траве, под деревом, намереваясь отдохнуть, как вдруг увидел, что юнга быстро спускается с дерева, как будто чем-то смертельно напутанный.

— Что с тобой, мальчуган? — спросил он, схватившись за ружье.

— Тише, сеньор, — отвечал юнга испуганно. — Там индейцы!

— Опять эти негодяи! Их много?

— Я видел только двоих.

— Идем.

Альваро, в сопровождении мальчика, быстро шмыгнул в густую чащу кустарника; оттуда он мог сквозь ветви видеть берег на довольно большом протяжении, не рискуя быть замеченным.

Индейцы, по-видимому, направлялись к устью речонки, и хотя их еще не было видно, но уже слышны были их голоса.

— Мне кажется, их немного, — сказал Альваро, внимательно прислушиваясь.

— Может быть, это разведчики? — заметил Гарсиа.

— Возможно. Но если их только двое, то нам нечего пугаться.

— Но они могут открыть нас, пойти по нашим следам и увидеть наш плот.

— Если они приблизятся к нему, то мы им не дадим пощады.

В это время индейцы вышли из леса и направились прямо к берегу. То были рослые люди, несколько худощавого сложения, с правильными чертами лица, кожа их была раскрашена черной и красной краской, а длинные лохматые волосы падали на плечи. Они были совсем голые, на них был только маленький передник, грубо сплетенный из волокон листьев. Оттянутая верхняя губа, в которую был продет круглый кусочек яшмы, точно вправленный в живое мясо, придавала им отталкивающий вид. Это украшение, называемое barbotto, до сих пор еще можно встретить у индейцев во внутренних областях Бразилии, и оно-то в высшей степени безобразит туземцев. Такую же операцию они проделывают и с нижней губой: продырявливают ее и вставляют в отверстие сначала маленький кусочек дерева, а затем куски все большей и большей величины, пока дыра не растянется до огромных размеров. По краям этой дыры постоянно скапливается слюна, производя самое отвратительное впечатление.

Индейцы вставляют такие же куски дерева и в мочку ушей, растягивая ее так, что уши у них часто касаются плеч.

Оба индейца, за которыми наблюдал Альваро, были вооружены длинными луками и особого рода заостренными с обеих сторон деревянными кинжалами. Они остановились на берегу, который в этом месте круто спускался вниз, и стали внимательно смотреть в воду.

— Они как будто собираются ловить рыбу, — сказал Альваро.

— Стрелами? — засомневался Гарсиа.

— Посмотрим, что они будут делать!

— Они еще не заметили нашего плота.

— Да, он находится направо от скалы, куда его прибило волной. Оба индейца, пройдя берег, повернули направо и стали обрывать ветви одной лианы, которые связывали вместе. Таким образом они получили крепчайшую веревку длиной по крайней мере в сто футов. Сделав эту работу, они уселись друг против друга под тенью пальмы. Один из них достал из-за пояса какой-то странный инструмент, имеющий форму буквы «X» и сделанный из двух длинных ястребиных костей, очевидно выдолбленных внутри, и всыпал туда из раковины какой-то черный порошок. Затем он ввел нижний конец этого инструмента себе в рот, а верхний в нос. То же самое сделал его товарищ с другими концами инструмента. Тогда они оба вместе начали дуть в отверстие изо всех сил, чихая и пыхтя.

Альваро и Гарсиа с величайшим изумлением смотрели на их проделки, не догадываясь, что это был один из способов употребления табака. Ведь табак в то время только начал распространяться в Европе. Индейцы же употребляли табак, обращенный в порошок, совершенно так же, как это делают сегодня наши монахи и все, кто нюхает табак. Только способ употребления у индейцев был другой: они вдували табак друг другу в нос посредством инструмента, изготовленного из птичьих костей, положенных крест-накрест.

Начихавшись вдоволь, так что слезы выступили у них в глазах, дикари, довольные собой, развалились на траве, не спуская глаз с воды, которая в этом месте была довольно глубока.

«Чего они дожидаются здесь?» — спрашивали себя Альваро и его спутник. Ответ они получили раньше, чем думали.

Не прошло и пятнадцати минут, как оба дикаря вскочили на ноги. Один из них держал в руке деревянный кинжал с заостренными краями, а другой — веревку из лианы. Тот, у которого в руке был деревянный кинжал, по-видимому, был старшим и более сильным. Он взобрался на маленькую скалу, которая возвышалась над водой, и, посмотрев с величайшим вниманием вниз, взял в зубы кинжал и бросился вниз головой в воду.

— Это рыбаки, — сказал Альваро. — Но меня очень интересует, какую рыбу он намерен пронзить своим кинжалом?

— Сомневаюсь, чтобы ему удалось! Слишком уж они проворны, эти обитательницы вод.

— Ах, черт возьми! Посмотри, какова смелость этих дикарей!

На поверхности воды, вблизи того места, куда нырнул дикарь, показалась чудовищная голова акулы.

— Рыбак погиб! — воскликнул юнга.

— Вовсе нет! Он нырнул, чтобы убить акулу.

— Неужели они такие храбрые, эти дикари?

— Смотри в оба, Гарсиа.

Рыбак показался на поверхности воды, держа в зубах кинжал, и решительно поплыл к акуле, которая весело ныряла в пенистых волнах. Его товарищ на берегу внимательно наблюдал за этой охотой, не выказывая при этом никаких опасений за ее исход и держа наготове веревку.

Громадная рыба-молот, почуяв человека, остановилась, точно изумленная его смелостью, а потом, сделав быстрое движение, перевернулась на спину и раскрыла свою огромную пасть. Но индеец, место того, чтобы бежать от опасности, с необычайным мужеством сам двинулся ей навстречу. Он бросился прямо на акулу и, держа в руках кинжал, быстро всадил ей руку в пасть. Акула сомкнула челюсти, уверенная в том, что схватила врага, но в этот момент, заостренный с обоих концов кинжал вонзился ей в горло и в небо, нанеся, очевидно, серьезные раны, так как хищница начала неистово биться, а вода моментально окрасилась кровью.

Дерзкий рыбак между тем подплыл к берегу и стал рядом с товарищем, наблюдая с явным удовольствием за бешеными прыжками умирающего морского чудовища.

— Друг мой Гарсиа, — сказал Альваро, — если нам придется иметь дело с этими дикарями, то я не знаю, как мы отделаемся. Люди, не отступающие перед такой опасностью, должны обладать совершенно особенным мужеством! Видал ли ты когда-нибудь, чтобы наши моряки отправлялись на такую охоту, вооруженные только кинжалом, и притом деревянным?

— Никогда, сеньор! — решительно ответил юнга.

— Если бы Писарро и Альмагро 2 высадились здесь, а не в Перу, то, пожалуй, им бы не удалось так легко завладеть столь обширными областями. Инки в сравнении с этими дикарями просто трусы, и ничего больше… Но что это они делают?

— Не знаю. Я смотрел в сторону.

Оба индейца что-то внимательно рассматривали на береговом песке, выражая жестами величайшее удивление.

— Я уверен, что они заметили наши следы, — сказал Альваро несколько встревоженным голосом.

— Значит, они придут сюда?

— Да, если пойдут по нашим следам. Во всяком случае, они, должно быть, очень удивлены, увидав такие следы. Ведь они никогда не видели следов ноги, обутой в башмаки. По всей вероятности, они припишут наш след какому-нибудь необыкновенному животному. Но мы должны быть настороже и приготовить наши ружья.

— Бежим, сеньор.

— Мы можем застрелить их.

— А звук выстрела? Ведь он может привлечь сюда других дикарей. Трудно предположить, чтобы их было тут только двое.

— Уберемся-ка отсюда! — сказал Альваро.

Густая чаща кустарника, в которой они находились, хорошо скрывала их. Захватив оба бочонка с порохом и пулями, они осторожно подвигались к лесу. Пройдя около двадцати шагов, они вдруг услыхали справа какой-то подозрительный шелест; мимо них пролетела длиннейшая стрела и вонзилась в ствол дерева на уровне человеческого роста.

Альваро быстро обернулся, подняв ружье, готовый дорого предать свою жизнь и выстрелить, что бы ни случилось потом.