Черный Корсар - Сальгари Эмилио. Страница 19

Разнообразные рыбы то появлялись, то исчезали, оставляя за собой светящийся след, причудливые по форме полипы раскачивались в разные стороны, переливаясь всеми цветами радуги, а у самой поверхности плавали огромные ламантины, тогда еще весьма многочисленные, поднимая длинными хвостами и перистыми плавниками переливчатые волны.

Подгоняемая крепкими руками обоих флибустьеров, шлюпка быстро разрезала светящиеся волны, вздымая кверху мириады сверкающих брызг. Ее черная масса отчетливо вырисовывалась на фоне пламеневшего моря, и она явила бы собой отличную мишень для пушек испанской эскадры, окажись адмирал Толедо в этих водах.

Не переставая энергично грести, оба флибустьера время от времени беспокойно поглядывали вокруг, словно боясь внезапно наткнуться на вражеские корабли.

Торопились они еще и потому, что места себе не находили от неприятных предчувствий. Таинственный свет моря, тело повешенного на борту шлюпки, присутствие печального корсара, облаченного в траурное одеяние, наводили на них суеверный ужас, и они только о том и помышляли, чтобы поскорее оказаться на борту «Молниеносного» со своими товарищами.

До корабля, устремившегося им навстречу, оставалось не больше мили, как вдруг до их слуха донесся странный крик, похожий на тяжкий стон, перешедший в рыдание.

Оба флибустьера разом перестали грести и начали испуганно озираться вокруг.

— Ты слышал?.. — спросил Ван Штиллер, чувствуя, что холодный пот выступил у него на лбу.

— Да, — ответил неуверенно Кармо.

— Быть может, это какая-нибудь рыба?..

— Никогда не слыхал, чтобы рыбы так кричали.

— А кто же это, по-твоему?

— Не знаю, но мне от этого не по себе.

— Неужто это брат покойного?..

— Молчи, друг.

Оба взглянули на Черного корсара, но тот, казалось, ничего не слышал, по-прежнему сидя неподвижно, обхватив голову руками и не спуская глаз с погибшего брата.

— Поехали дальше, бог не выдаст, — прошептал Кармо, делая знак Ван Штиллеру взяться за весла. Затем, наклонившись к африканцу, он спросил его: — Ты слышал, как кто-то крикнул, кум?

— Да, — ответил африканец.

— Как, по-твоему, кто это был?

— Может быть, ламантин.

— Гм!.. — пробормотал Кармо. — Может, и ламантин, но…

Вдруг он испуганно бросил весла и побледнел.

Как раз в это время за кормой шлюпки, в ореоле сияющей пены, появился какой-то темный бесформенный предмет и тут же ушел под воду.

— Видал? — спросил он Ван Штиллера прерывающимся голосом.

— Да, — ответил тот, не попадая зуб на зуб.

— Чья-то голова, правда?

— Да, Кармо.

— Наверняка покойник.

— Никак, Зеленый корсар следует за нами…

— Не пугай меня, Кармо!

— А Черный корсар так ничего не видит и не слышит?

— Он же брат обоих погибших.

— А ты, кум, ничего не видел?

— Да, чью-то голову, — ответил африканец.

— Чью?

— Да обыкновенного ламантина.

— Заладил: ламантин да ламантин, — пробурчал Кармо. — Говорят тебе, это был мертвяк, весь черный, без глаз.

Тут над морем разнесся возглас часового, окликнувшего их с корабля:

— Эй, там!.. На шлюпке!.. Есть кто живой?..

— Черный корсар! — завопил Кармо.

— Причаливайте!..

«Молниеносный» летел, как морская ласточка, уверенно разрезая носом сверкающие волны. Весь черный, он походил на призрачный корабль Летучего Голландца.

По борту корабля застыли, как статуи, флибустьеры, составлявшие экипаж корабля. Все они были вооружены аркебузами, а артиллеристы, стоявшие на юте возле пушек, держали в руках зажженные фитили. Огромный черный стяг корсара с удивительной виньеткой в виде прихотливо переплетенных золотых букв развевался на бизань-мачте.

Пристав по траверзу к левому борту, в то время как корабль вставал против ветра, моряки пришвартовались с помощью веревки, брошенной им с борта.

— Отпустить тали!.. — раздался чей-то хриплый голос.

Два каната с петлями спустились с рей грот-мачты. Кармо и Ван Штиллер прикрепили их к банкам, и шлюпка по команде боцмана поднялась наверх со всем своим экипажем.

Услыхав, что лодка стукнулась килем о палубу, Черный корсар вздрогнул и очнулся от мрачных мыслей.

Он удивленно оглянулся вокруг, словно не веря, что находится на борту своего корабля, затем, нагнувшись к покойнику, взял его на руки и осторожно перенес к грот-мачте. При виде погибшего корсара весь экипаж, выстроенный вдоль борта, обнажил головы.

Помощник командира Морган сошел с капитанского мостика и направился навстречу Черному корсару.

— Слушаю ваши приказания, синьор, — сказал он.

— Поступайте, как знаете, — ответил ему корсар, печально качая головой.

Пройдя медленно по палубе, он поднялся на капитанский мостик и остановился, скрестив руки на груди.

На востоке занималась заря. Там, где небо, казалось, сливалось с морем, пробивалась слабая полоска стального цвета, едва отражавшаяся в воде. И было что-то жуткое в том, что она была не алой, как обычно, а тусклой, землисто-серой.

Тем временем огромный стяг корсара был наполовину приспущен в знак траура, а реи фор-брамселя и фор-бом-брамселя, не несшие парусов, были сведены друг с другом в форме креста.

Все члены экипажа пиратского корабля выстроились на палубе. Моряки с обветренными лицами, закаленные в бесчисленных сражениях, печально смотрели на Красного корсара, которого боцман завернул в широкий брезент, положив туда же несколько пушечных ядер.

Становилось все светлее, но море все еще фосфоресцировало, глухо рокоча у черных бортов корабля и с шумом разбиваясь о его высокий нос.

Волны издавали странные звуки, напоминавшие то стоны больной души, то горестные вздохи, то тихие жалобы.

Внезапно с кормы донесся удар колокола.

Весь экипаж преклонил колени, а боцман с помощью трех моряков приподнял тело несчастного корсара и осторожно положил его на край бакборта.

Траурное молчание воцарилось на палубе корабля, неподвижно дрейфовавшего в светящихся водах. Даже море утихло, на минуту прекратив свой неумолчный рокот.

Все глаза устремились на Черного корсара, мрачный силуэт которого высился над серой линией горизонта.

В этот момент отважный мореход, казалось, превратился в сказочного великана. Протянув руку в ту сторону, где покоилось тело Красного корсара, он стоял на капитанском мостике с развевающимся по ветру высоким черным султаном, словно собираясь произнести ужасное проклятье.

Его громкий металлический голос внезапно прорезал траурное молчание, царившее на корабле.

— Моряки!.. — прогремел он. — Слушайте меня!.. Клянусь богом, клянусь морем, никогда не изменявшим мне, что я до тех пор не буду знать покоя, пока не отомщу за своих братьев, загубленных Ван Гульдом… Пусть молнии испепелят мой корабль, пусть волны поглотят нас с вами, пусть проклянут меня оба корсара, нашедшие себе приют в глубинах Великого залива, пусть осудят мою душу на вечные мучения, если я не накажу Ван Гульда и не уничтожу весь его род, как он уничтожил мой!.. Друзья!.. Слышали ли вы меня?

— Да, — ответили флибустьеры, на лицах которых отразился священный ужас.

Черный корсар обернулся к морю, пристально вглядываясь в сияющие волны.

— Бросайте! — приказал он мрачно.

Боцман и три моряка подняли брезент с телом корсара и бросили его в море. Оно тяжело рухнуло, подняв вокруг себя целый сноп брызг, взметнувшихся кверху, словно языки пламени.

Флибустьеры приникли к борту. Сквозь фосфоресцирующие толщи воды отчетливо было видно, как тело плавно пошло ко дну, опускаясь в таинственные глубины моря. Через минуту оно исчезло из виду.

В это мгновение издалека вновь донесся таинственный крик, так сильно напугавший Кармо и Ван Штиллера.

Оба флибустьера, стоявшие под капитанским мостиком, переглянулись и побледнели.

— Это Зеленый корсар салютует Красному, — пробормотал Кармо.