Сокровище Голубых гор - Сальгари Эмилио. Страница 19

Капитан и сидевшие возле него молодые люди, подавленные тяжелыми предчувствиями, хранили гробовое молчание. Шум же со стороны матросов продолжался.

Вдруг воздух сделался удушливым, как обыкновенно бывает перед сильной бурей; все почувствовали себя облитыми горячим потом, не приносившим никакого облегчения, и грудь сдавило точно свинцовой тяжестью. Дышать стало нечем. К счастью, это продолжалось недолго: пронесся сильный порыв ветра, и повеяло спасительной свежестью. Но этот порыв был предшественником надвигавшегося урагана.

В десятом часу вечера, когда уже и команда стала понимать, что предстоит новая борьба с разнузданной стихией — борьба, в которой едва ли им уцелеть, — в море, с восточной стороны плота, вдруг вспыхнула ослепительно яркая полоса. Свет был так ярок, что напоминал обычные в северных странах сияния на небе.

— Светящаяся рыба! — вскричал капитан, вскочив на ноги и подбегая к борту плота. — Это наше спасение…

Вдруг до его слуха донесся звук, похожий на хруст костей.

— Ретон! — крикнул он не своим голосом, чувствуя, что у него от ужаса стынет в жилах кровь — Ко мне! Скорее! Кажется, они начали…

Взяв наперевес карабин, дон Хосе бросился к тому месту, где лежали трупы погибшего Эскобадо и убитого мятежника Эрмосы. Он не ошибся: окружив тесным кольцом эти трупы, команда принялась уже разрезать их ножами и разрубать топорами.

— Негодяи! Что вы делаете?! — грозно спросил он.

— Собираемся ужинать, капитан, — послышался в ответ спокойно-насмешливый голос Эмилио.

— Ах, и ты уже так заговорил! — воскликнул с искренним огорчением дон Хосе. — Значит, я напрасно считал тебя лучшим. Прочь отсюда! Не то перестреляю всех, как бешеных собак!

— Будет вам бесноваться попусту, капитан! — проговорил Джон, новый предводитель мятежников. — Неужели вы предпочитаете вместо нас кормить акул?

— Но ведь вы не дикари, чтобы питаться телами своих товарищей! — пробовал капитан воздействовать на самолюбие своих людей. — Разве это по-христиански?

— Что же прикажете делать, если мы поставлены в такие условия, когда уже не приходится разбирать, христиане мы или нет? — возразил Джон. — Голод-то, я думаю, одинаково мучителен для всех.

— Об этом не спорю, — продолжал Ульоа. — Но у честных людей при любых страданиях берет верх совесть, не допускающая их унижать свое человеческое достоинство ради облегчения страдания бренной плоти… Да, наконец, взгляните на море: разве вы не замечаете необыкновенного света и не видите рыбы, несущейся прямо на нас?

— Рыбы? Какая там рыба! Это только обман! — возразил Джон.

— Свет-то мы давно уже заметили, но это просто светляки.

— Светляки?.. Дурень! Иди сюда и разинь хорошенько буркалы-то! — перебил боцман.

Калифорниец бросил мертвую руку, которую начал уже было обгладывать, и тяжелыми шагами поплелся к противоположному борту. Он так ослаб от голода, что едва волочил ноги.

— Э, да это сардинка! — вскричал он, вглядевшись в светящуюся полосу. Эй, товарищи! Сюда! Смотрите, сардинка идет! Наше спасение!.. Руками можно брать!.. В воду эти трупы!.. Отвел нас Господь от страшного греха!

Американец весь преобразился: его мрачная кровожадная свирепость вдруг сменилась радостным возбуждением; было ясно видно, что с его души скатилось тяжелое бремя.

Матросы, также еле живые от долгой голодовки, медленно приблизились к нему и тупо уставились на широкую, ярко фосфоресцирующую полосу двигавшейся сплошной стеной рыбы.

Но Ульоа вдруг усомнился, сардина ли это. Он вспомнил, что не раз встречал в северных частях моря похожую на сардину рыбу, но негодную в пищу из-за своей крайней ядовитости.

Между тем матросы оживились, присели на корточки и принялись шарить руками в воде, бездна которой сияла таким волшебным живым светом.

Приблизились и дон Педро с сестрой, любуясь на огненную полосу, бесконечной лентой извивавшуюся по океану с востока на запад, к берегам Новой Каледонии.

— Может быть, это действительно не рыба, а светящиеся полипы? — шепнул дон Педро на ухо капитану.

— Тогда оттенок света был бы другой, — возразил Ульоа. — Нет, я убежден, что это рыба.

— А как ее много, — заметила Мина.

— Да, сардина всегда ходит огромными, тесно сплоченными стаями. Случается, что она останавливает на ходу даже большие суда, попадающие в ее массу, — пояснил Ульоа. — Ведь она идет не только в длину и ширину, но и в глубину, множеством наслоений.

— Следовательно, мы спасены! — радостно воскликнул молодой человек.

— Да, если только это не та ядовитая рыба, которая в это время огромными количествами появляется близ берегов Новой Каледонии и очень похожа на европейскую сардинку. Года три тому назад я уже был здесь, и мне тогда показывали эту рыбу. Она отличается от европейской тем, что вся ее серебристая чешуя испещрена черными точками. Мне говорили, что в какой-то период она не бывает вредной, но, к несчастью, я не запомнил, когда именно.

— Неужели наших людей, да и нас самих, ожидает еще одно разочарование и наши страшные испытания не окончились? — грустно проговорил молодой человек.

— Должно быть, нет: того и гляди, нагрянет новый ураган. Голос боцмана, произнесшего эти зловещие слова, был заглушён радостными возгласами матросов. Светящаяся полоса начала окружать плот, разделившись на два широких потока; вся она кишмя кишела мириадами небольших серебристых рыбок. Лихорадочно быстрое движение их хвостов и жабр производило звуки, похожие на шум проливного дождя в море или в густой листве.

Матросы алчно ловили рыбу прямо руками, позабыв даже об акуле, которая каждую минуту могла вынырнуть из-под плота за новой жертвой. Впрочем, вероятно, и это прожорливое чудовище всецело было поглощено обилием лезшей ей прямо в пасть другой добычи.

Пододвинутые на край плота бочки быстро наполнялись трепещущей рыбой, целыми массами подхватываемой ловцами прямо руками. Взяв одну рыбку на ладонь, капитан стал внимательно рассматривать ее при свете фонаря.

— Новое горькое разочарование! — вскричал он, страшно переменившись в лице. — Ребята, выкиньте скорее всю эту рыбу обратно в море: она ядовитая и в пищу не годится…

Слова его были встречены взрывом дружного хохота со стороны всей команды.

— Капитан с голодухи с ума сошел! — воскликнул Джон. — Не слушайте его, товарищи! Собирайте больше этой манны небесной. В ней наше спасение, а он говорит.

— Клянусь вам, это рыба ядовитая! — снова крикнул Ульоа, у которого от ужаса поднялись дыбом волосы на голове. — Поверьте мне, друзья, я знаю эту рыбу… Кто ее поест, тотчас же умирает в страшных мучениях…

— Что ж, тем лучше, по крайней мере, околеем с полным брюхом, а не с пустым! — насмешливо отозвался чей-то грубый голос.

— Дурачье безмозглое! Неужели вы хотите сдохнуть около самой Новой Каледонии? — вмешался боцман.

В ответ на это послышались восклицания:

— К черту все ваши и новые и старые Каледонии.

— Лопайте их вместе с вашим капитаном!

— Подавитесь там золотом, на которое вы так жадны!

Судя по этим восклицаниям, из всей команды никто не верил ни капитану, ни боцману.

— Так я силой не дам вам отравиться! — решительно заявил Ульоа, стараясь свалить в воду одну из бочек, почти доверху наполненную выловленной рыбой. Это вызвало новый взрыв бешенства со стороны разъяренных голодом людей. Угрожая ножами, они бросились защищать свою добычу, оглашая пустынное море диким ревом.

— Так вы отказываете мне в доверии и в повиновении? — гневно спросил капитан.

— Отказываем, — раздался дружный хор.

— А!.. Ну, хорошо! Делайте что хотите» Умирайте от страшной отравы, если непременно желаете этого. Но помните, что вы были мной предупреждены, и не пеняйте потом на меня!

Видя, что некоторые из товарищей призадумались, Джон крикнул:

— Будет вам слушать эту брехню! Слыханное ли дело, чтобы живая рыба могла быть ядовитой?.. Ешьте ее на здоровье, товарищи! А этот сумасшедший болтун пускай сам дохнет с голоду, глядя, как мы будем насыщаться и останемся целехоньки». Старый дурак боцман и те неженки, из-за которых мы столько натерпелись, могут составить ему компанию. Следуйте моему примеру, — прибавил он, запихивая в рот сразу несколько рыбок.