Священный меч Будды - Сальгари Эмилио. Страница 10

Ночь начинала уже приближаться. Солнце, красное как медный диск, быстро опускалось за высокие западные горы, бросая последние лучи на самые высокие верхушки деревьев. Дул свежий ветерок, принося с собой запах магнолий и сирени и слегка волнуя бамбуковые плантации.

Со всех сторон островка поднимались целые стаи голубых уток, гусей, фазанов, курочек и schui—su, производя оглушающий шум своими резкими нестройными криками.

— Мне кажется, что этот островок необитаем, — сказал американец спустя некоторое время. — Как этот Эдем мог не соблазнить эти желтые рожи?

— Я боюсь, сэр Джеймс, что мы не найдем ни одного глоточка виски.

— Вместо этого мы найдем гусей. Направимся к берегу, откуда доносится такой дьявольский крик.

— А если…

— Смотри-ка туда! — перебил его американец, поворачиваясь на каблуках.

— Что такое? Разве вы увидели где-нибудь бутылку виски?

— Нечто получше, мой мальчик. Недалеко отсюда ходят живые бифштексы. Я увидел одно животное, которое хочет удрать без нашего позволения.

— Тигра, что ли? Я убегаю.

— Фи! — произнес американец с глубоким презрением. — Можно ли бояться китайского тигра! Ну же, перепрыгни через эти кусты, прежде чем животное успеет совсем спрятаться.

— Клянусь трубкой! Это настоящее животное.

Американец нагнулся, проследил дулом своего карабина что-то промелькнувшее в кустах, а потом выстрелил.

Поляк кинулся в кусты и поймал за шею животное, конвульсивно бившееся в последних судорогах.

— Ого! — воскликнул он. — Что это за зверь? Я никогда не видел подобного.

Джеймс внимательно осмотрел его. Это было млекопитающее, не очень крупное, сплошь покрытое закругленными чешуйками, как черепицей, которое больше походило на рыбу, чем на млекопитающее.

— Это панголин, — сказал он. — Странное животное, которому китайцы дают название ling-lai, или земляная форель, а ученые pholidotusdahlmanni; все это китайская грамота для тебя, мой милый.

— Годно оно в пищу?

— Какое! Твой капитан однажды угощал меня им в… Жалобный свист перебил его слова. Он быстро огляделся, чтобы

узнать, кто его издал.

— О! О! — воскликнул поляк, отскакивая назад.

Из-за куста неожиданно поднялся китайский солдат в длинной голубой симаре (подряснике). Его голову украшала каска, увенчанная странным плюмажем. В руках у него была аркебуза, снабженная двумя штыками.

— Что эта обезьяна может делать с такими вилами в руках? — спросил сам себя американец.

— Давайте драться с ними, сэр Джеймс, — сказал Казимир.

— Ай, ай! Смотри-ка, вон еще чучела!

Еще три солдата вылезли из бамбуковой плантации, тоже вооруженные аркебузами.

— Эй! — крикнул американец, видя, что они в него целятся. — Мы не разбойники и не грабители, чтобы нас расстреливали. Опусти свои вилы.

Один из солдат потребовал от него, чтобы он удалился, но упрямец сделал вид, что не понял, и стал произносить перед ними речь, путая английские слова с китайскими и пытаясь объяснить цель своего визита. Солдаты, удивленные таким потоком трескучих слов, ничего не отвечали.

— Они не понимают ни слова, — сказал американец. — Пойдем посмотрим, есть ли у них виски.

Но едва он сделал шаг, как четыре ружья нацелились в него. Дальше ему нечего было разузнавать; он повернулся и пустился бегом, преследуемый залпом, который, по счастью, его не задел.

— А, негодяи! — зарычал он, останавливаясь. — Так-то вы принимаете джентльменов, которые просят у вас глоток виски?

— Пойдемте, пойдемте! — торопил его поляк.

Послышался вторичный залп; одна из пуль ударилась в бамбуковое дерево всего в нескольких дюймах от них.

Нашим охотникам этого было более чем достаточно; они пустились бежать, бесцеремонно топча плантации, и остановились только тогда, когда были уже у самой реки.

— Эй, мальчик! — воскликнул американец. — Ты, верно, принимаешь меня за мула, если заставляешь бежать подобным образом? Канальи! Принять за вора и разбойника чистокровного янки?! Встречать аркебузами таких людей, как мы с тобой?! Что ты скажешь, Казимир?

— Я скажу, что они правы, сэр Джеймс. Разве вам не кажется, что мы похожи на пиратов?

— На пиратов! Ах, мошенник! Ты смеешься надо мной!

— Нет, сэр Джеймс. Раз они встречают нас вооруженными, в такой поздний час прогуливающимися на пустынном островке, то, конечно, эти честные воины Небесной империи не могли принять нас за джентльменов. А затем вы слово «виски» произносили таким тоном, что, право, вас можно заподозрить в чем угодно. Несомненно, что они это слово не понимают.

— Да, они приняли его, должно быть, за какое-нибудь серьезное требование. А теперь конец; в этой стране ни одного глотка уже не выпьешь. Когда мы приедем в Чжаоцин, то выпьем его столько, что, наверное, лопнем.

— И сделаем, кроме того, такой богатый запас, которого хватило бы нам до самой Хунщуйхэ.

— До самой Бирмы, хотите вы сказать? Мы нагрузим им всю джонку.

Передохнув несколько минут, оба охотника пустились в дальнейший путь, следуя по извилинам берега, часто поворачивая голову по направлению к плантациям, когда оттуда их ушей достигал какой-нибудь необычный шум, и к десяти часам вечера вернулись в лагерь, в ту самую минуту, когда капитан, начинавший сильно беспокоиться, уже собирался пуститься на поиски.

— Где вы были? — спросил он.

— На охоте! — отвечал американец.

— Встретили вы кого-нибудь из обитателей?

— Мерзких солдат, которые приняли нас в штыки.

— Вы, наверное, что-нибудь там натворили?

— Ровным счетом ничего, клянусь вам!

— Давайте спать, уже поздно.

— А китайцы?

— Они не будут нас беспокоить. Они слишком трусливы, чтобы нас преследовать.

Путешественники улеглись в палатку, нисколько не думая о китайцах, которые, впрочем, больше и не показывались. В шесть часов утра джонка отправилась дальше с сильным попутным юго-восточным ветром и так ходко шла, что на утренней заре следующего дня бросила якорь недалеко от Чжаоцина.

VII. Чжаоцин

Чжаоцин раскинулся на правом берегу Сицзяна в двадцати лье от Кантона. Хотя сам по себе город и невелик, он, однако, защищен бастионами и окружен крепкими стенами, за которыми расположены многолюдные предместья, утопающие в великолепных садах, с красивыми домами, раскрашенными яркими цветами и увенчанными бамбуковыми террасами, пиками, коньками и целым лесом флюгеров всех форм и размеров. В самом центре города в роскошном дворце живет губернатор провинции; рядом возвышается великолепная девятиэтажная башня — массивная громада с бесчисленным множеством фронтончиков под крышей.

Наши искатели приключений, нарядившись в новые кафтаны, спускавшиеся до колен и открытые с одного боку, подпоясавшись широкими поясами, прикрепив себе на затылок фальшивые косы, а поверх них огромные iwng—roi—то, сошли на берег.

Носильщики, лодочники и торговцы запрудили набережную, хотя было не более семи часов утра. Наши путешественники поспешили миновать эту толпу и пошли по улице, почти сплошь состоявшей из довольно красивых лавок с гигантскими вывесками, домиков, раскрашенных желтой, красной или зеленой красками, и грациозных садиков и аллей.

Так прошли они уже около четверти лье, пытаясь разыскать какую-нибудь гостиницу, как вдруг капитан увидел, что за ними следовало несколько китайцев, оживленно разговаривавших и указывавших на них пальцами.

— Стойте, друзья, — сказал он. — За нами следят.

— Кто? — спросил американец.

— Какие-то подозрительные личности.

— Ба! Стоит ли беспокоиться из-за нескольких негодяев?

— Будем, однако, осторожнее, Джеймс, — сказал капитан. — Пойдемте на всякий случай быстрее.

Они вышли из толпы и быстро зашагали по улице. По счастью, недалеко оказалась одна из лучших гостиниц Чжаоцина, куда и поторопились скрыться наши путешественники. Гостиница имела весьма приличный вид: высокая лестница вела в обширную залу, стены которой были покрыты расписной бумагой танг-поа, а пол устлан блестящими белыми циновками. Вокруг стен стояли низенькие столики, заставленные фарфором, и легкие бамбуковые стулья; окна были завешаны мастерски выполненными шторами. В одном углу помещались часы странного образца, в виде небольшого курительного прибора.