Талисман - Сальгари Эмилио. Страница 24

Тогда испанцы, сгрудившись, попытались проложить себе дорогу назад, ударив в штыки. Но и это не удавалось, потому что перед колонной вырастали целые полчища вооруженных ятаганами и пистолетами горцев. Горцы шаг за шагом пятились под натиском пехотинцев, но дрались упорно, а потом расступались, и тогда на испанцев обрушивалась живая лавина — конница рифов.

Ряды испанцев таяли на глазах, в то время как полчища рифов все возрастали.

Главная колонна, как только в ущелье завязалась битва, пыталась пробиться на помощь к товарищам, расчищая путь гранатами, но орудийный огонь не оказывал обычного эффекта, потому что стрелять приходилось по чрезвычайно подвижной коннице рифов, крутившейся вокруг колонны, осыпавшей ее выстрелами, исчезавшей, снова собиравшейся и бросавшейся в отчаянную атаку.

— Они отступают! Боже, они отступают! — стонал Педро, видя, как главная колонна, поняв безнадежность дела, стала пятиться под бурным натиском рифов, предоставляя передовой отряд его трагической участи.

А в ущелье уже разыгрывались последние сцены кровавой драмы: сопротивление испанцев было сломлено, и вместо боя шла резня. Рифы расправлялись с отдельными державшимися еще группами испанцев, расстреливая их, рубя в куски.

Из ущелья Гран-Лупо, куда в ту ночь вошло около восьмисот отборных испанских солдат, не вышел ни один.

Рифам тоже не дешево досталась победа, и сотни три или четыре трупов горцев валялись здесь и там на поле сражения. Но горцы могли гордиться: они одержали блестящую победу над европейцами. Они нанесли огромный урон своим вековым врагам…

Мало-помалу гул битвы удалялся и удалялся: не заботясь о поле сражения в ущелье, где все было кончено, где, кроме мертвых и умирающих, уже никого не было, рифы бросили все свои отряды на главную колонну, надеясь уничтожить и ее, как уничтожили передовой отряд.

Зоркий Карминильо скоро определил, как обстоят дела.

— Вперед, друзья! — сказал он. — Нам надо спуститься туда, вниз.

— Зачем? — осведомился Педро.

— Во-первых, там мы сможем запастись оружием. Мертвым оно не нужно, нам — очень пригодится, чтобы, если понадобится, хоть дорого продать свою жизнь. Во-вторых, там мы найдем и съестные припасы.

— Припасы? — оживился Педро. — Ну, это дело иное! Так бы сразу и сказал! За пару галет и бутылку коньяку я готов вступить в сражение с целой ордой рифов!

— Не беспокойся! Держу пари, что там, внизу, мы сейчас найдем только шакалов, да, пожалуй, шайку арабских старух, добивающих и обирающих раненых! — успокоил его инженер.

Карминильо не ошибся: спустившись вниз, в ущелье, беглецы не встретили там ни единой живой души, если не считать нескольких оглашавших воздух предсмертными стонами раненых.

Запастись оружием не составляло ни малейшего труда: здесь валялись буквально сотни «маузеров» и «браунингов». В ранцах солдат отыскались галеты и консервы, а в походной сумке какого-то офицера — несколько бутылок хереса и малаги.

С этой добычей беглецы могли просуществовать хотя бы три—четыре дня.

— Что это такое, Карминильо? — встревоженным голосом спросила хитана, кладя руку на плечо инженера, когда маленький отряд готовился покинуть место бойни и снова подняться на склоны гор.

— Аэростат. Привязанный воздушный шар, — ответил Карминильо. — Испанцы везли его с собой, вероятно, рассчитывая применить днем для разведки.

— Почему он не улетает?

— Потому, Заморра, что он привязан к передвижной лебедке.

— Но там должны быть люди?

— Едва ли! Они бы откликнулись, услышав наши голоса. Нет, людей там нет. Утром рифы захватили этот аэростат. Насколько мне помнится, это произошло впервые в военной истории!

— А нельзя ли было бы нам воспользоваться так или иначе этим аэростатом? — высказал предположение Педро.

Карминильо озабоченно огляделся вокруг. «Кастилия», великолепный военный аэростат испанских колониальных войск, находившийся, по всем признакам, в полном порядке, колыхался на незначительной высоте над полем сражения. Каким образом пули рифов не пробуравили оболочку шара, было решительно непонятно. Но факт оставался фактом: шар беспомощно висел над ущельем.

Еще раз оглядевшись, Карминильо обратился к Заморре с вопросом:

— Куда ты хочешь идти, дитя?

— Я? — очнувшись от задумчивости, ответила хитана. — Но ведь ты же знаешь! Я должна добраться до двойной вершины Гуругу. Именно там, в лощине между двумя пиками, погребен вождь Семи Соединенных племен.

— Значит, ты не отказалась от своей идеи?

— Талисман — это свобода. Я или добуду талисман, или… или мне жизнь не нужна! — сказала она.

— А что ты думаешь насчет воздушного путешествия? Не побоишься лететь на воздушном шаре?

— Я не побоюсь ничего в мире, лишь бы достигнуть цели! Но почему ты спрашиваешь меня об этом?

— Потому что мы легко можем овладеть шаром. Я знаю, что тут по ночам регулярно дуют ветры от моря в глубь страны. Мы сейчас находимся на отрогах гор Гуругу. Ветер идет по направлению к вершине. Если мы не воспользуемся шаром, то нам придется, подвергаясь тысяче опасностей, еще два или три дня пробираться до места, где похоронен твой талисман. Если же мы воспользуемся аэростатом, то за несколько часов сможем преодолеть большое пространство и опуститься где-нибудь поблизости от вершины. Словом, мы можем чрезвычайно облегчить свою задачу.

— Сделаемся аэронавтами! — решил вопрос Педро. — Я давно мечтал о воздушном путешествии! Воображаю, как переполошились бы мои бесчисленные кредиторы, если бы увидели меня в корзине воздушного шара! Наверняка они заявили бы форменный протест и потребовали бы признания меня душевнобольным, а потому лишенным права прибегать к экстраординарным способам передвижения Назло всем кредиторам на свете — я лечу!

Карминильо пустил в ход лебедку. Ему удалось без особого труда притянуть аэростат почти к самой земле. По крайней мере, шелковая лестница, свешивавшаяся с шара, коснулась земли. Педро, как белка, вскарабкался по этой лестнице в гондолу, и сверху донесся его торжествующий победный крик:

— Ура! Да тут — целый ресторан! Имеются даже термосы, а в термосах — горячий кофе, бульон и прочие вкусные вещи!.. Решено, я делаюсь военным аэронавтом!