Черный камень - Саломатов Андрей Васильевич. Страница 25

– Да?! – от удивления Филипп даже остановился. Но затем он взял себя в руки и после небольшой паузы крикнул ему в спину: – Значит ты хочешь вернуться со мной в тот мир?

– Уже возвращаюсь, – не оборачиваясь, ответил подменыш, и этим сильно смутил Филиппа. Тот не знал, верить или не верить своему провожатому, который уже несколько раз подло предавал его. «Вдруг опять хитрит? – Размышлял Филипп. – Что если его специально послали, чтобы снова заманить меня в ловушку? Да нет, не может быть, – сам себе мысленно ответил Филипп. – Там, на крыльце у него были такие глаза…»

– Тогда пообещай, что не будешь предавать, воровать, врать и… и все время плеваться, – догнав своего спутника, сказал Филипп. Кинтохо непонимающе посмотрел на него, немного помешкал, а затем ответил:

– Предавать и воровать, это понятно. А вот говорить правду здесь никак невозможно. Без вранья ты в сказочном лесу минуты не проживешь. Знаешь поговорку: с упырями жить по упырьи выть?

– Три дня уже у вас живу и ничего, – ответил Филипп.

– Ну хорошо, – согласился подменыш. – А плеваться почему нельзя? Кому от этого плохо?

– Мне, – ответил Филипп. – Терпеть не могу, когда кто-то плюется.

– Ладно, – чуть погодя согласился подменыш. – Нельзя так нельзя. Захочу плюнуть, буду уходить от тебя подальше. Нежный ты очень. Так ведь скоро и дышать запретишь.

Они добрались до небольшого поля, на которой лежали с десяток крупных, спелых арбузов. Выбрав самые спелые, Филипп перерезал стебли ножом, и они отправились назад. Ребята торопились вернуться в лес, откуда они пришли, но арбузы оказались слишком тяжелыми. Быстро передвигаться с такой ношей было невозможно, и мальчишкам пришлось несколько раз останавливаться на отдых. Наконец Филипп положил арбуз под дерево, вытер пот и сказал:

– Больше не могу. Давай съедим их здесь.

– Эх ты, слабак, – отдуваясь, ответил Кинтохо, но арбуз все же положил и было заметно, что он рад этому.

– И зачем мы взяли два? – усаживаясь рядом с арбузом, проговорил Филипп. – Один мы несли бы по очереди. И ушли бы дальше.

– Вот ты вроде бы из другого мира, знаешь больше, а не понимаешь, что иметь два арбуза в два раза лучше чем один, – сказал Кинтохо. – Ладно, давай поедим здесь. Только если местная нечисть нас застукает, я не виноват.

Филипп достал ножичек и протянул его подменышу.

– На, разрезай, – сказал он.

– Этой штукой удобно в носу ковырять, – насмешливо ответил Кинтохо.

Он сел рядом с Филиппом, с трудом поднял арбуз, ударил его о колено, и тот с громким хрустом развалился на две почти равные части.

– Вот так надо, хвастливо произнес подменыш.

У Филиппа получилось не так ловко. Арбуз разбился на несколько частей, и многие из них попадали красной мякотью в песок.

– Ничего, ещё научишься, – покровительственно сказал Кинтохо и с громким чавканьем принялся за еду.

Арбузы оказались удивительно вкусными. Сладкий розовый сок стекал по подбородкам мальчишек, и к концу завтрака они сделались мокрыми и липкими, словно искупались в сиропе. Майка и даже набедренная повязка у подменыша насквозь пропиталась соком, а лукавая физиономия по самые глаза порозовела. Филипп выглядел ничуть не лучше. Грудь и живот его покрылись грязно-розовыми потеками. Мокрыми оказались даже кроссовки, а на лицо нельзя было без смеха смотреть.

Скоро они насытились до такой степени, что со стонами повалились на песок. В радиусе пяти метров вокруг валялись обгрызенные корки, и тут же откуда-то появились мухи и осы. Насекомые облепили недоеденные куски арбузов, и Филипп лениво проговорил:

– Скоро они доберутся и до нас. Надо найти ручей и умыться.

– Потом, – сонным голосом ответил Кинтохо и перевернулся на другой бок.

По мере того, как солнце поднималось по небосклону, становилось все жарче. Филипа с Кинтохо вконец разморило, и они начали засыпать. Пока мальчишки ворочались, выбирали позы поудобнее, на подсохший арбузный сок налипло столько песка и мелкого мусора, что ребята стали походить на песчаные холмики. Благодаря этому под деревом их не было заметно. Они совершенно слились с ландшафтом, и все же поспать им не удалось.

– Это кто же к нам пожаловал? – услышали они злой, вкрадчивый голос. Филипп с Кинтохо одновременно сели, испуганно огляделись, но никого не увидели. – Это кто же без спросу пользуется нашей тенью? Это кто же под нашим деревом нагло жрет наши арбузы, а потом ещё и свинячит?! – последняя фраза прозвучала особенно грозно, и ребята вскочили как ошпаренные.

Ни за деревом, ни на дереве, ни впереди, ни сзади никого не было, и они медленно, шаг за шагом начали пятиться.

– Откуда взялись эти человеческие поросята? – продолжал вопрошать невидимка.

– Человеческих поросят не бывает, – крикнул в пустоту Филипп.

– Да? А ты иди посмотрись в лужу, – ответил невидимка.

– Ты кто такой?! – задиристо крикнул подменыш. Он снял с плеча лук, вложил в него стрелу, но угрожать было некому.

– Кто я такой, известно каждому в этом лесу, – ответил голос, который неожиданно переместился за спины мальчишек.

Ребята резко развернулись и снова никого не увидели. А невидимка, словно потешаясь над ними, прорычал:

– А вот вы кто такие? Сколько лет здесь живу, ни разу вас не видел.

– Я приемный сын кикиморы, Кинтохо-подменыш из соседнего леса, – с вызовом ответил Кинтохо.

Не опуская лука с натянутой тетивой он продолжал крутиться на месте, а голос на этот раз раздался совсем с другой стороны:

– Чем докажешь, что ты сын кикиморы? Для нечистой силы ты слишком похож на человека. Хотя и очень грязного.

– У меня есть несколько доказательств, – ответил подменыш. – Но я могу сказать их только на ухо. А у тебя, я смотрю, нет даже уха. Или ты боишься показаться?

– Наглый мальчишка! – страшно возмутился невидимка. – Я самый могущественный дэв в этой части сказочного леса. Хозяин этих мест и всего, что здесь произрастает. В том числе и арбузов, которые вы у меня украли.

Неожиданно прямо перед ребятами из воздуха возник необыкновенно уродливый, заросший шерстью, громила. Руки у него были длинные, со страшными железными когтями. Из раскрытой пасти торчали огромные желтые клыки, а глаза полыхали красным огнем. Из одежды на дэве был лишь широкий шелковый пояс, за которым висел многопудовый кривой меч и такая же тяжелая палица.