Стальные пещеры - Азимов Айзек. Страница 19

— Слишком полное сходство — только одна из многих улик, — сказал он. — Когда мы шли с ним домой, в нашем секторе чуть было не вспыхнул бунт. — Бейли снова показал на своего напарника. Он не мог заставить себя называть его ни Р. Дэниелом, ни доктором Сартоном. — И вот он-то и утихомирил недовольных, направив на толпу бластер.

— Боже правый, — воскликнул Эндерби, — в протоколе говорится, что это вы…

— Я знаю, комиссар, — прервал его Бейли. — Протокол составлен по моим словам. Я не хотел, чтобы в официальных документах упоминалось, что робот угрожал людям бластером.

— Да, да. Разумеется, вы правы. — Эндерби был в отчаянии. Он наклонился в сторону, вглядываясь во что-то, находившееся за пределами экрана видеофона.

Бейли догадался, куда смотрел комиссар: он проверял, не подслушивают ли их.

— Итак, это тоже один из ваших аргументов? — спросил Фастольф.

— Конечно. Первый закон робототехники гласит, что робот не может причинить человеку вред.

— Но Р. Дэниел никому вреда не причинил.

— Согласен. Кстати, потом он сказал, что не выстрелил бы ни при каких обстоятельствах. Однако я никогда не слышал, чтобы робот мог действовать вопреки духу Первого Закона, хотя бы угрожая бластером человеку. Пусть он даже не собирался пустить его в ход.

— Ясно. Вы специалист по робототехнике, мистер Бейли?

— Нет, сэр. Но я прослушал курс общей робототехники и позитронного анализа. Я не совсем невежда в этой области.

— Очень хорошо, — согласился с ним Фастольф, — но я, как специалист, могу вас заверить, что ум робота устроен таким образом, что он способен воспринимать события лишь буквально. Он не признает духа Первого Закона — только его букву. Примитивные земные роботы, видимо, настолько застрахованы от нарушения Первого Закона, что, вероятно, вообще не могут угрожать человеку. Другое дело такой совершенный робот, как Р. Дэниел. Если я верно вас понял, он угрожал людям, чтобы предотвратить беспорядки. То есть он стремился к тому, чтобы людям не был причинен вред. Он следовал Первому Закону, а не нарушал его.

У Бейли внутри все сжалось, но внешне он сохранял напряженное спокойствие. Трудно ему придется, но он побьет этого космонита его же оружием.

— Можете спорить по каждому пункту — результат будет один и тот же, — сказал он. — Вчера вечером, когда мы обсуждали так называемое убийство, ваш липовый робот заявил, что его превратили в детектива при помощи какого-то дополнительного устройства, которое, видите ли, вызывает в нем стремление к справедливости.

— Готов поручиться за это, — ответил Фастольф. — Три дня назад я лично наблюдал за этой операцией.

— Но стремление к справедливости! Справедливость, доктор Фастольф, — это абстрактное понятие. Оно доступно только человеку.

— Если вы определяете «справедливость», как абстрактное понятие, как стремление воздавать каждому по заслугам, как стремление к правде и тому подобное, то я согласен с вами, мистер Бейли. Человеческое понимание абстракций не может быть заложено в позитронный мозг, по крайней мере при нынешнем уровне наших знаний.

— Значит, вы это признаете… как специалист по робототехнике?

— Конечно. Вопрос лишь в том, что подразумевал Р. Дэниел под словом «справедливость»?

— Он подразумевал именно то, что могли бы подразумевать вы, или я, или любой другой человек, но никак не робот.

— Почему бы вам, мистер Бейли, не попросить его дать свое определение справедливости?

На мгновение Бейли смешался, но тут же повернулся к Р. Дэниелу:

— Ну?

— Да, Илайдж?

— Каково твое определение справедливости?

— Справедливость, Илайдж, — это полное соблюдение всех законов.

Фастольф кивнул.

— Для робота это хорошее определение, мистер Бейли. Р. Дэниелу задано стремление следить за соблюдением всех законов. Справедливость у Р. Дэниела — вполне конкретное понятие, поскольку оно основано на соблюдении законов, конкретных, недвусмысленных законов. Здесь нет никакой абстракции. Человеку же, который исходит из каких-либо абстрактных категорий морального порядка, некоторые законы могут казаться плохими, и проведение их в жизнь — несправедливостью. Как по вашему, Р. Дэниел?

— Несправедливый закон, — ответил спокойно Р. Дэниел, — это терминологическое противоречие.

— Для робота — да, мистер Бейли. Так что, как видите, не следует смешивать его справедливость с нашей.

Бейли резко повернулся к Р. Дэниелу и сказал:

— Вчера ночью вы отлучались из моей квартиры.

— Да, — ответил Р. Дэниел, — и прошу извинения, если нарушил этим ваш сон.

— Куда вы ходили?

— В мужской туалетный блок.

Бейли был обескуражен. Он и сам был в этом уверен, но не ожидал, что Р. Дэниел сознается так легко. Он почувствовал себя немного неуверенно, но решил, что им все равно не удастся сбить его с толку. Комиссар напряженно следил за разговором, быстро переводя взгляд с одного на другого. Отступать некуда, надо держаться до конца, какие бы хитроумные доводы они ни приводили.

— Когда мы дошли до нашего сектора, — начал Бейли, — он захотел зайти со мной в туалетную. Причем предлог нашел для этого неубедительный. Ночью же, как он сейчас это сам признал, он пошел туда снова. Будь он человеком, я бы сказал, что это вполне естественно. Это ясно. Роботу же делать там нечего. Следовательно, вывод может быть один: он — человек.

Фастольф согласно кивнул ему. Он по-прежнему сохранял свое вежливое спокойствие.

— Весьма интересно, — сказал он. Почему бы нам не спросить об этом самого Р. Дэниела?

Комиссар Эндерби подался вперед.

— Помилуйте, доктор Фастольф, — пробормотал он, — как можно?

— Не беспокойтесь, комиссар. — Губы Фастольфа скривились в нечто напоминавшее улыбку, но это не было улыбкой. — Я убежден, что ответ Дэниела не оскорбит ваших с мистером Бейли чувств. Так скажите же нам, Р. Дэниел: куда вы отлучались прошлой ночью?

— Покидая нас вчера вечером, жена Илайджа, Джесси, была уверена, что я человек, и это было видно по ее отношению ко мне. Вернулась она, уже зная, что я робот. Из этого явствует вывод, что эти сведения она получила вне квартиры. Следовательно, вчера вечером наш разговор на квартире у Илайджа был подслушан.

Илайдж сказал мне, что их квартира звуконепроницаема. Мы разговаривали негромко. Значит, обычное подслушивание отпадает. Если в городе существуют заговорщики, которые сумели организовать убийство доктора Сартона, они с таким же успехом могли узнать, что расследование убийства поручено Бейли. Поэтому вполне возможно, даже вероятно, что его квартиры прослушивается лучевыми подслушивателями.

После того как Илайдж и Джесси отправились спать, я как мог обыскал квартиру, но передатчика не обнаружил. Это усложнило задачу. Сдвоенный луч с фокусировкой прекрасно справляется и без передатчика, но устройство такого подслушивателя — дело довольно сложное.

Анализ ситуации привел меня к следующему выводу. Единственным местом, где житель Земли может заниматься чем угодно, не опасаясь постороннего вмешательства, является туалетный блок. Он даже может установить там сдвоенный подслушиватель. Никто и не посмотрит в его сторону, настолько интимным считается у землян пребывание в туалетной. Квартира Илайджа находится недалеко от туалетных блоков их сектора, так что фактор расстояния значения не имеет. Здесь мог использоваться портативный аппарат. Поэтому я отправился в туалетный блок.

— Что же вы там обнаружили? — быстро спросил его Бейли.

— Ничего, Илайдж. Никаких признаков лучевого подслушивателя.

— Ну как, мистер Бейли, это звучит убедительно, не так ли? — обратился к нему Фастольф.

— Может быть, и убедительно, да только чертовски далеко от правды, — ответил Бейли с прежней уверенностью в голосе. Чего он не знает, так это где и, главное, когда жена узнала об этом. А узнала она, что он робот, как только вышла из дома. Причем к тому времени слухи уже несколько часов ходили по городу. Поэтому слух, что он робот, не мог быть результатом подслушивания вчерашнего разговора.