Море Мечей - Сальваторе Роберт Энтони. Страница 11

Экресса чуть слышно выругался и вновь склонился над шаром.

— Ты остановился на оленях, — фыркнул эльф.

— Еще раз посмеешься надо мной — и отправишься в Бездну искать своего Дзирта, — предупредил провидец.

— Я и оттуда вернусь, чтобы оплатить твои услуги, — не растерявшись, отозвался Лелоринель. — К тому же учти, я могу отличить иллюзию от реального врага, фальшивых стражей от настоящих, да еще умею передвигаться так, что ты меня не увидишь.

— Я вижу все, глупец и сын глупца!

Эльф лишь рассмеялся ему в лицо.

Однако обоим уже надоела бесполезная перепалка, и гном, пожав плечами, снова склонился над хрустальным шаром.

— Я слышал, что Гэндалуг Боевой Топор болен, — заметил Лелоринель.

Экресса прошептал что-то непонятное и возложил ручки на прозрачный шар.

— Вот Мифрил Халл глаза провидца зрят, там трон и одр, печалями объят, — начал гном, но, услышав, как недовольно закашлял посетитель, смолк.

Он выпрямился и повернулся к Лелоринелю.

— Гэндалуг болен, — будничным тоном заявил Экресса. — Смертельно.

— Жрецы пытаются ему помочь?

— Да, но это дворфские жрецы. А это значит, что они мало чем помогут умирающему королю. Коновалы. Это и не важно, — продолжал он, вглядываясь пристальней. — Виной всему не рана, не болезнь, а беспощадное время.

— Старость, — пояснил он, выпрямляясь. — Девятый король Мифрил Халла умирает от старости.

Лелоринель кивнул и спросил:

— А что Бренор Боевой Топор?

— На одре смертном король Девятый, — патетично пропел гном, — с утренним солнцем придет Десятый!

Лелоринель с недовольным видом скрестил руки на груди.

— Но я же должен был сказать, — оправдывался гном.

— Да уж лучше ты, чем кто другой.

— Точно, — подхватил Экресса, стремившийся, что бы последнее слово непременно оставалось за ним.

— Так что Бренор Боевой Топор? — напомнил эльф.

Гном еще долго, что-то бормоча, изучал изображение в хрустальном шаре, даже приложил к нему ухо, чтобы лучше слышать происходящее в далеком дворфском королевстве.

— Его там нет, — вскоре доверительно сообщил он. — И тебе это только на руку, а то как бы ты проник в дворфскую твердыню, если бы король вместе с темным эльфом туда вернулись?

— Я сделаю то, что должен, — последовал уверенный ответ.

Экресса усмехнулся было, но осекся, увидев, какая угрюмая решительность отразилась на лице эльфа.

— Что ж, тем лучше, — жестом гася изображение в шаре, сказал гном и начал новое заклинание. Закрыв глаза, он нараспев призывал какое-то потустороннее существо, прося дать знак.

Перед его внутренним взором появились странные, горящие как раскаленное железо знаки. Он ясно видел два хорошо знакомых символа, но не помнил, чтобы они так переплетались.

— Думатойн и Клангеддин, — бормотал он, — Думатойн и Морадин.

— Это три бога дворфов? — спросил Лелоринель, но Экресса замер, ресницы его трепетали, он как-будто ничего не слышал.

— Но как это возможно? — прошептал он.

Лелоринель не успел спросить, о чем это он, как провидец открыл глаза.

— Чтобы найти Дзирта, тебе нужно разыскать Бренора, — объявил гном.

— Значит, в Мифрил Халл, — решил эльф.

— Неверно! — вскрикнул гном. — Потому что есть место, гораздо более важное для дворфа, но не короля, а отца.

— Опять говоришь загадками?

Экресса энергично замотал лохматой головой.

— Если найдешь самое дорогое творение рук дворфа, то найдешь и самое дорогое его сердцу существо — точнее, одно из двух, но так звучит хуже, — пояснил гном.

На лице Лелоринеля отразилось полнейшее недоумение.

— Однажды Бренор Боевой Топор сделал некий весьма ценный волшебный предмет, шедевр кузнечного мастерства, — продолжал Экресса. — И сделал для человека, которого очень любил. Этот предмет быстрее, чем пустующий трон Мифрил Халла, приведет тебя к Бренору. А с ним будет и темный эльф.

— Но что это такое? — едва сдерживаясь, воскликнул эльф. — И где оно?

Провидец засеменил к небольшому столику и взял с него лист пергамента. Гном использовал новое заклятие, с помощью которого перенес образы из своего сознания на пергамент. Закончив, он осмотрел лист, на котором точно отпечатался странный символ.

— Найди этот знак, Лелоринель, — сказал он, — и придешь к концу долгого пути.

Затем он снова стал бормотать заклинания, перенося на обратную сторону пергамента второй знак.

— Или разыщи этот, — снова обратился он к эльфу, показывая ему символ, очень похожий на первый.

Лелоринель бережно принял лист из рук гнома и рассмотрел ничего не говорившие ему знаки.

— На одной стороне знак Клангеддина, перекрытый символом Думатойна, Хранителя Тайны под Горой. На другой — знак Морадина, тоже перекрытый этим символом.

Эльф благоговейно перевернул листок.

— Полагаю, надо искать на западе, — упредил его вопрос Экресса. — Вероятно, в Глубоководье, Лускане, где-то в тех краях, я точнее не могу сказать.

— А ты в этом уверен? — спросил эльф. — Это прозрение или простое рассуждение, ведь Долина Ледяного Ветра оттуда недалеко?

Экресса помолчал, потом пожал плечами:

— А какая разница? Лелоринель поглядел на него в упор.

— Куда еще тебе податься? — спросил гном.

— Я щедро заплатил тебе, — напомнил эльф.

— В твоих руках вещь, в десять раз более ценная, — возразил гном, довольный собой.

Лелоринель снова поглядел на пожелтевший лист.

— Я не знаю, как они связаны, — признал гном. — И не знаю, как эти знаки могут привести тебя к цели. Но чары открыли мне — в этом конец твоих поисков. Больше я ничего не знаю.

— А что ждет меня в конце? — спросил эльф, противореча ранее сказанным своим словам.

— Это мне не открылось, — хитро ответил Экресса. — Попробовать еще раз?

Лелоринель, сообразив, что вопросом выдал свои тайные чувства, сразу напустил на себя равнодушный вид.

— Да уж избавь, — бросил он.

— Можно даже в стихах, — с победоносной улыбкой добавил провидец.

Эльф хотел пригрозить ему своим великолепным кинжалом, однако передумал, снова поглядев на пергамент. Тот вытеснил из его головы все другие мысли.

Вот, у него в руках вещь, которая приблизит его к цели всей жизни.

Ему нужно еще столько всего обдумать и решить, сделать столько приготовлений и преодолеть столько страхов, чтобы наконец встретиться лицом к лицу с Дзиртом До'Урденом, который так ловко прикидывается героем.

На пяти необъятных подушках возлежала Чогоругга, запихивая в клыкастый рот громадные куски баранины. Огресса была не слишком высокой, всего восемь с половиной футов, но зато такой толстой, с массивными, похожими на дубовые стволы ногами, что весила все семьсот фунтов.

В центральной и самой большой пещере Золотой Бухты хлопотало множество огров мужчин, развлекая Чогоругту и снабжая едой. Ее почитали за не обычную внешность. Кожа огрессы была глубокого фиолетового цвета, выделяя ее среди желтокожих сородичей, и оттенялась длинными, сальными, иссиня-черными волосами. Глаза при разном освещении казались то пурпурными, то темно-синими.

Чогоругга привыкла к тому, что двадцать мужчин клана Тампа постоянно увиваются вокруг нее, вся чески стараясь угодить. С тех пор как племя стало союзничать с пиратами, женщины клана приобрели еще большую власть, и мужчины буквально насту пали друг на друга, стараясь доставить ей лакомые кусочки и безделушки.

Только самый здоровый, самый подлый и самый уродливый из огров, Блуг, надсмотрщик в Золотой Бухте, не подлизывался к ней. Шептались, что Блуг даже не совсем огр и в нем течет кровь горных гигантов. Это было похоже на правду, поскольку роста в нем было почти пятнадцать футов вместо обычных десяти, а руки по толщине не уступали ногам Чогоругги.

С помощью Шилы Кри Чогоругга стала мозгом огрского населения Золотой Бухты, но Блуг был кулаком, то есть настоящим главой, когда того хотел. И с тех пор как Шила Кри отдала ему орудие невероятной силы, боевой молот, одним ударом которого можно было разнести каменную стену, громадный огр обнаглел еще больше.