Море Мечей - Сальваторе Роберт Энтони. Страница 18

Меня восхищают их решимость и вера в свои силы.

Но я подозреваю, что их готовность рисковать связана с краткостью земного срока людей. Подвергая свое существование опасности в сорок лет, человек рискует потерять двадцать-сорок лет жизни, тогда как перед сорокалетним эльфом еще несколько веков существования! Поэтому людям присуще тревожное нетерпение жить, которого ни темным, ни светлым эльфам, ни дворфам никогда не понять.

И при этом они обладают таким вкусом к жизни, какой ни эльфам, ни дворфам даже не снился. Каждый день я вижу его отпечаток на ясном лице Кэтти-бри — любовь к жизни, жажда бытия, потребность заполнить каждый день и час радостью и новыми впечатлениями. Странно, но когда мы думали, что Вульфгар погиб, я видел, что эта жажда в ней только усилилась, и, разговаривая с девушкой, я догадался, что готовность испытывать новое, пусть даже рискуя собой, возросла по тому, что потеря близкого человека служит напоминанием о собственной скорой смерти, побуждает людей постараться втиснуть в оставшиеся годы как можно больше.

Довольно странное и грустное мировоззрение, если для того, чтобы относиться к миру иначе, зачастую требуется утрата.

Как же тогда быть мне, ведь я могу прожить семь, а то и восемь столетий. Может, избрать легкий путь созерцателя и спокойное существование обывателя, как многие эльфы поверхности? Каждую ночь плясать при свете звезд, проводить дни в мечтах и обращать взор внутрь себя, чтобы яснее видеть окружающий мир? Конечно, оно того стоит и я ни за что не отказался бы от радости танца под ночным небом. Но мне этого мало. Мне нужна погоня за приключения ми, новые впечатления. В этом я похож на Кэтти-бри и других людей. Каждый новый ослепительный рассвет напоминает мне о том, что впереди — неизведанные дали.

В определенном смысле жизнь в несколько десятков лет может оказаться дольше и насыщенней, чем жизнь длиной в несколько столетий. Чем же еще объяснить непревзойденное мастерство Артемиса Энтрери, побеждавшего многих опытных воинов-дроу, которые в десять раз старше него? Чем еще объяснить, что самые мудрые чародеи на земле не эльфы, а именно люди, которые проводят в смиренном изучении сложного искусства магии десятки, а не сотни лет?

То, что я вышел на поверхность и нашел такого друга, как Кэтти-бри, стало для меня настоящим благословением, поскольку я верю, что в этом и заключено назначение моего существования, не цель, а самый смысл моей жизни. Какие открытия ждут меня, если удастся соединить отпущенный мне долгий срок и напряженную жажду жизни, присущую людям? И сколько радостей пройдет мимо меня, если избрать спокойное неторопливое существование, длинную извилистую д рогу, где на каждом повороте стоит знак-напоминание о том, что мне есть что терять, дорогу, огибающую и высоты, и бездны, и пролегающую исключительно через равнины.

Нередко эльфы отказывают себе в близких отношениях с людьми, сопротивляясь любви, поскольку разумом-то они понимают, что счастье будет для них слишком недолговечно.

Увы, такое мировоззрение неизбежно сопровождается серым и заурядным существованием.

Иногда не мешает вспомнить, что рассвет длится лишь несколько минут, но его красота может согревать наши сердца вечно.

Дзирт До'Урден

Глава 7. НЕПОДОБАЮЩЕЕ СОПРОВОЖДЕНИЕ

Однажды дождливым утром, увидев у ворот Лускана стройного чужака с черной кожей, стражник побледнел так, словно готов был упасть замертво. Он пошатнулся, изо всех сил вцепился в свое копье и, заикаясь, выкрикнул:

— Ни с места!

— Мы и так стоим, — ответила Кзтти-бри, изумленно поглядев на него. — Просто стоим и смотрим, как ты там потом обливаешься.

Стражник, с трудом совладав с паникой, позвал подмогу и только тогда храбро выступил перед друзьями, держа перед собой копье.

— Ни с места! — повторил он, хотя ни один из пришельцев так и не двинулся.

— Он решил, что ты дроу, — недовольно произнесла Кэтти-бри.

— Он не понимает, что даже у высокородного эль фа кожа может потемнеть на солнце, — глубоко вздохнув, отозвался Дзирт. — Проклятая летняя жара.

Стражника оторопел от такой наглости.

— Что вам нужно? — спросил он. — Зачем вы пришли?

— Чтобы попасть в Лускан, — фыркнула девушка. — А сам ты этого не понял?

— Хватит шутки шутить! — рявкнул солдат, ткнув копьем в направлении девушки, однако не успел опомниться, как черная рука перехватила оружие.

— Не надо угрожать, — предупредил Дзирт, сделав шаг вперед. — Я, точнее мы, в Лускане не в первый раз, и прежде нас принимали тепло, поверь мне.

— О Дзирт До'Урден, какая радость! — послышался за спиной привратника возглас одного из солдат, поспешивших ему на помощь. — И Кэтти-бри!

— Да убери же оружие, дурак, а то эти двое тебе помогут, да так, что сам не рад будешь! — присоединился другой солдат. — Неужели ты никогда о них не слышал? Да они несколько лет плавали на «Морской фее» и выловили столько пиратов, что у нас солдат не хватало, чтобы стеречь их!

Привратник облизнул пересохшие губы, поспешно убрал копье, едва Дзирт его отпустил, и сам поторопился убраться с дороги.

— Прошу простить, — пробормотал он, неуклюже кланяясь. — Я не знал… я подумал… — И он смолк, окончательно смешавшись.

— Да откуда ж тебе было знать? — добродушно откликнулся дроу. — Мы здесь больше года не были.

… — А я только три месяца на службе, — облегченно выдохнул солдат.

— И сегодня твоя служба могла бы окончиться, — со смехом заметил другой. — Тот, кто угрожает оружием Кэтти-бри и Дзирту, может очень быстро стать покойником, а его жена — безутешной вдовой!

Дроу и девушка натянуто улыбнулись. Дзирту подобные похвалы были так же неприятны, как оскорбления, но что поделать — в портовых городах на севере Побережья Мечей о соратниках Дюдермонта, истребителя пиратов, шла весьма специфическая слава.

— И кому мы должны быть благодарны, что видим вас в нашем городе? — обходительно поинтересовался один из солдат.

— Мы разыскиваем старого друга, — пояснил Дзирт. — И у нас есть основания думать, что он в Лускане.

— В Лускане много народу, — рассудительно ответил стражник.

— Он варвар, — вмешалась девушка. — На фут с лишним повыше меня, светлые волосы. Если вы его видели, то вряд ли позабыли бы.

Один из солдат хмуро кивнул и переглянулся с напарником.

— Как его зовут? — спросил первый. — Не Вульфгар ли?

У Дзирта сердце заколотилось от радости, но, увидев мрачные лица солдат, он сразу же понял, что с другом случилось что-то нехорошее.

— Вы его видели, — утвердительным тоном произнес он, кладя руку на плечо Кэтти-бри.

— Прошу вас пройти со мной, господин Дзирт, — серьезно промолвил солдат.

— С ним что-то случилось? — тревожно спросил дроу.

— Он умер? — добавила девушка, произнеся вслух то, чего опасался Дзирт.

— С ним действительно кое-что случилось, и я нисколько не удивлюсь, если он уже умер, — ответил солдат. — Пойдемте, я отведу вас к человеку, который расскажет вам больше.

Дзирт и Кэтти-бри пошли вслед за стражником по извилистым улочкам и вскоре оказались в центре города. Солдат провел их внутрь одного из самых больших домов, где размещались и камеры для заключенных, и кабинеты чиновников. Видно, солдат был не простым стражником, потому что провел друзей через все здание и его ни разу не окликнули. Поднявшись на два пролета по лестнице, они оказались в коридоре, где на каждой двери висела табличка с именем судьи.

Остановившись перед дверью судьи Бардуна, солдат озабоченно поглядел на друзей, а затем громко постучал.

— Входите, — раздался властный голос.

В комнате, по разные стороны от заваленного бумагами стола, находились двое мужчин в черных мантиях. Стоявший ближе лицом напоминал ястреба, а маленькие глазки почти скрывались под густыми седыми бровями. Судья, сидевший за столом, видимо Бардун, был значительно моложе, лет тридцати, не больше. У него были темные глаза и волосы, а лицо чисто выбрито.