Разбойник - Сальваторе Роберт Энтони. Страница 68

– Это не имеет значения. В любом случае армия Делавала служит и нашим целям, так что мы должны постараться, чтобы помочь друзьям.

– Каждый старается ради собственных интересов, – произнес Ренарк.

Лорд Прайди взглянул на старика и решил, что это утверждение вполне соответствует духу самхаизма.

Такие дни, как этот, когда все монахи, за исключением отца Жерака да его вечно дремлющего слуги, покидали монастырь, очень радовали Брансена. Он привязал ко лбу гематит и в считаные минуты покончил со своими обязанностями, а потом прихватил узел с костюмом Разбойника, снял гематит и вышел из ворот монастыря в обличье Аиста. Он добрался до берега реки и там, в стороне от чужих взглядов, стал самим собой.

Разбойник огляделся по сторонам, испытывая странное ощущение полноты сил при ярком свете солнечного дня. Он понимал, что должен соблюдать осторожность на каждом шагу, но его обуревала жажда действий, волнующая и неутолимая, как и в ту ночь, когда он спас Кадайль от бандитов.

Нельзя безоглядно радоваться чувству опасности – Книга Джеста предостерегала о вредном воздействии нервного возбуждения, но Брансен не мог унять свои эмоции, ведь до сих пор его жизнь была так пуста и однообразна!

Итак, предвкушая приключения, Разбойник отправился исследовать северную окраину города, где ему еще не приходилось бывать. Он мечтал отыскать следы своего настоящего отца на северной дороге – разве Бран Динард покинул город не в этом направлении? Но, естественно, там он ничего не обнаружил. Из головы Брансена не выходили мысли о Кадайль, и он понимал, что в конце концов, как и обычно, его прогулка закончится у ее дома.

Разбойник пересек засеянное пшеницей поле и соблазнился ароматом пирога, который привел его к окошку одного из маленьких домиков. После недолгого осмотра он решил подойти поближе. Перед ним открылся неухоженный дворик, заросший сорняками огород и запущенная клумба с редкими цветами. Но аппетитный запах заставил Брансена приблизиться к окну и даже заглянуть внутрь.

Крестьянка, лет на десять старше его самого, занималась домашними делами, а двое ребятишек путались у нее под ногами. Женщина не блистала красотой, хотя и не была уродливой. Светлые волосы и голубые глаза были обычными для обитателей этой местности, а фигура не утратила привлекательной округлости, несмотря на тяжелую жизнь последних лет. На небольшом столике под салфеткой остывал только что испеченный пирог. Судя по запаху, с черникой.

Разбойник стал прикидывать, как незаметно можно было бы проникнуть в дом и стянуть кусочек пирога, но, конечно, только теоретически, поскольку отнимать последнее у голодавших крестьян у него не было ни малейшего желания.

Он так увлекся своими размышлениями, что не заметил, как допустил ошибку. Женщина внезапно обернулась и пронзительно взвизгнула. Разбойник поднял обе руки, стараясь успокоить хозяйку и показать, что не собирается на нее нападать.

– Ох, да ты же напугал меня до полусмерти! – воскликнула женщина. – Я-то решила, что это подкрался поври или гоблин.

Брансен в недоумении уставился на крестьянку, едва осмеливаясь поверить, что женщина его узнала и ничуть не боится.

– Что же привело тебя к моему окну, господин Разбойник? – безо всякой опаски спросила крестьянка.

Неужели его слава настолько распространилась среди людей, что они считают Разбойника своим другом? Эта женщина была бы совершенно беспомощна, вздумай он напасть, но она боится его не больше, чем своего дворового пса!

– А, наверно, это был мой пирог, правда? – догадалась хозяйка и многозначительно подмигнула. – Тогда входи. Я с удовольствием отрежу тебе кусок.

Брансен еще раз оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что его больше никто не видит, перепрыгнул через подоконник и уселся на предложенное место за столом.

– Я пришел, чтобы украсть у тебя запах, но не хочу отнимать еду у твоих детей, – произнес он.

– Ба, ты заслужил не только пирог, но и много больше.

– Что ты обо мне знаешь?

– Я знаю, что ты отколотил тех хулиганов, что приставали к бедняжке Кадайль. Я знаю, что сборщики подати – забери их всех Демон Тьмы! – теперь со страхом оглядываются через плечо, опасаясь, как бы не пришлось им голыми возвращаться в замок после встречи с тобой. Что еще мне надо знать, кроме этого?

Женщина закончила свою речь, взяла нож, отрезала целую четверть от пирога и положила на деревянную тарелку.

– Ешь, Разбойник, а если этого будет мало, я положу тебе еще.

Брансен не мог больше игнорировать голодное урчанье в животе и набросился на черничный пирог.

Женщина уселась напротив и отослала ребятишек подальше от стола. Почти все время она не отрывала глаз от своего гостя, лишь иногда прикрикивала на детей, чтобы те не шалили. Не прошло и двух минут, как она принялась рассказывать о своей несчастной жизни, о том, что теперь лишь изредка доводится наедаться досыта, о том, что ее муж ушел на войну и, может быть, уже давно убит, о том, что соседи не прочь оказать ей помощь, но и сами находятся в таком же положении. Как отметил про себя Брансен, у крестьянки не нашлось добрых слов ни о лорде Прайди, ни о братьях святого Абеля, и если она и испытывала какие-то чувства к самхаистам, то предпочла об этом не рассказывать.

Женщина болтала и болтала, пока Брансен уминал пирог, и постепенно все ее жалобы свелись к пропавшему мужу. Она без конца повторяла, что «его так долго нет, так ужасно долго», и сетовала на свое одиночество. Неискушенный Брансен почти не вслушивался в ее слова, пока не доел пирог. Тогда крестьянка положила ему на тарелку добавку и попросила остаться. Разбойник вежливо отказался и собрался встать из-за стола.

– Не уходи, – сказала женщина и накрыла его руку своей ладонью.

На какое-то мгновение у лихого Разбойника перехватило дыхание.

– Я знала, что ты меня не обидишь с того самого момента, как увидела тебя под окошком, – продолжала женщина внезапно охрипшим голосом. – Но в глубине души я надеюсь, что тебе хочется чего-то более сладкого, чем пирог.

Брансен поднял ее руку к губам и поцеловал.

– Дорогая моя, – сказал он, – может, так оно и было, но время летит, а у меня масса дел.

Он еще раз поцеловал руку крестьянки, немного наклонился и поцеловал в щеку, по крайней мере таковы были его намерения, но женщина обхватила его голову руками и прижалась к его губам с такой страстью, которой юноша никогда не знал.

Наконец Брансен вырвался из ее объятий.

– Дай мне увидеть твое лицо, – попросила женщина и потянулась к маске. Но на этот раз он был начеку. Разбойник подпрыгнул, перевернулся в воздухе и оказался уже рядом с окном.

– Пирог был просто превосходный, – произнес он одновременно с поклоном и без промедления выпрыгнул наружу.

Спустя минуту он оглянулся и увидел в окне пылающее лицо крестьянки. Множество эмоций охватило Брансена. И не последним из них было ощущение тепла с ног до головы, но страстный поцелуй крестьянки был тут ни при чем; его радовало сознание, что простые жители Прайда наслышаны о его поступках и относятся к ним с одобрением.

Воодушевленный и исполненный уверенности в себе Разбойник странствовал по окрестностям города Прай-да, как обычно передвигаясь от одной тени к другой. Но теперь он был не так осторожен, и временами работающие в полях крестьяне окликали его по имени и приветственно махали руками.

Прошло немало времени, пока Брансен добрался до дома Кадайль, на этот раз подойдя к нему со стороны холма. Он издали заметил девушку, пасущую ослика на травянистом склоне позади домика.

Брансен оглянулся по сторонам, заметил несколько запоздалых полевых цветов, торопливо сорвал их и побежал к любимой.

Кадайль едва не выпрыгнула из своих поношенных туфелек, когда случайно повернула голову и увидела, что он стоит совсем рядом, небрежно прислонившись к спине осла.

– Позволь приветствовать тебя, прекрасная госпожа, в этот чудесный день, – произнес Разбойник со своей обычной улыбкой на губах.