Возвращение убийцы драконов - Сальваторе Роберт Энтони. Страница 35

Неожиданная требовательность в ее тоне удивила всех, даже Гэри. Диана глубоко вздохнула и посмотрела прямо на Микки.

– Киннемор не марионетка Керидвен, – заявила она.

Никто не высказался против ее утверждения, но оно явно вызывало у всех сомнение.

– Я не знаю даже, жив ли Киннемор, – продолжала Диана.

– Но я видел короля, – возразил Кэлси.

– И я тоже, – добавил Микки.

Не дав им закончить, Диана затрясла головой.

– Это не он, не отец Гелдиона, – с уверенностью сказала она.

– О чем ты говоришь? – спросил Джено, не расположенный к головоломкам.

– Я не знаю, кем или чем является этот король, – объяснила Диана, залезая в сумку и вынимая оттуда моментальный снимок, который она сделала у входа в дилнамаррскую башню. – Но я знаю, что он… это не человек.

Она достала фотографию, и все сгрудились вокруг. На снимке были запечатлены двое коннахтских солдат, а между ними король или, по крайней мере, некто облаченный в королевские одежды. Лицо его не было человеческим: растянутый между остроконечными ушами рот, косматые волосы, которые, казалось, ветвились даже по бокам носа этого существа.

– Черт побери, что это такое? – спросил Гэри, не понимая, что происходит.

Джено и Кэлси тоже выглядели взволнованными, однако только ли ее снимок послужил толчком к их беспокойству, Диана понять не могла.

Микки, единственный, кто находился рядом с Дианой, когда они вдвоем приблизились к башне, помнил часовых и человека, стоявшего между ними. И лепрекон, в большей степени знакомый с миром людей, чем остальные, не был особо ошеломлен одним лишь видом фотографии.

– Что это такое? – снова спросил Гэри уже более настойчиво.

– Король Киннемор, – спокойно ответила Диана.

– Нет, девонька, – поправил ее Микки. – Этого я уже видел, и никакие королевские одежды и украшения ничего не изменят. Он останется тем, кто он есть.

– Кто? – закричал Гэри, становясь все более возбужденным.

У Кэлси был отсутствующий взгляд, даже крепыш Джено, казалось, едва мог дышать.

– Ты его не видел, парень, но прежде ты его уже слышал, – ответил Микки. – Несомненно это дикий волосатый хагг.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ПОБЕДА… НО КАКОЙ ЦЕНОЙ?

Огонь вихрем вырывался из-под каждого дерева, и шипящие языки пламени тянулись ввысь, противоборствуя проливному дождю. На границе леса царила суматоха: устремились вперед солдаты, высоко взметались огненные столбы пожаров, гудела тетива луков. Такой ответ дал король Киннемор на призыв к миру.

Вдалеке от жестокой битвы, на поле, сидел принц Гелдион. Он был в отчаянии: его подозрения о чувствах отца к нему подтвердились. Возле принца расположилось несколько пленных; большинство же солдат поклялись в верности противнику. Даже сейчас многие люди Гелдиона сражались за тильвит-тегов против его отца. Это, пожалуй, была самая горькая пилюля, которую когда-либо проглатывал несчастный принц.

И потому битва в этот день была даже более обескураживающей: не только эльфы, но и люди сражались с королевскими солдатами.

Диана также находилась на передовой, напрочь отказавшись сидеть в тылу. Она ехала на белой лошади рядом с Гэри и Кэлси. Эльф неистово несся вдоль линии фронта и кричал солдатам, чтобы они бросали своего недостойного короля и шли за копьеносцем, новым Донигартеном. Восседая на дородном жеребце, в сияющей кольчуге и с могущественным копьем в руках, Гэри Леджер, без сомнения, выглядел превосходно. Однако сам он не чувствовал этого, не ощущал, что в нем воплотился легендарный герой. Его чувства были совсем иными.

Гэри и прежде доводилось наблюдать сражения в Волшебноземье. Видел он Гелдиона и толпу его рыцарей, бившихся против полчища гоблинов в Кавтангле. Гэри ведь и сам участвовал в битвах. Он убил в поединке рыцаря Редарма. В конце концов, было достаточно зверств в родном мире Гэри, с пугающей наглядностью демонстрировавшихся в вечерних теленовостях, в которых все больше времени уделялось показу истерзанных войной стран и бедствий городов. Но ничто из всего этого не подготовило Гэри к зловещему нынешнему дню в Тир-на-н'Ог. Неприкрашенная ярость битвы, на каждом шагу отдающиеся эхом крики умирающих, звон стали о сталь сливались в один сплошной пронзительный вой. Все это ударило по чувствам Гэри. Он скрежетал зубами и продолжал объезд, зная, что нынче не время для слабости, хотя в сегодняшней битве сострадание и слабость определенно являлись одним и тем же.

Диана испытывала не меньший ужас. Она взяла с собой фотоаппараты, думая запечатлеть сражение, но сделала лишь один снимок «Полароидом». После этого она фотографировала «Пентаксом», понимая, что ей придется долго дожидаться результатов съемки, по крайней мере до тех пор, пока они с Гэри не вернутся назад в свой мир, где можно будет проявить пленки. В это жуткое утро фотокамераГстала спасительницей Дианы. Парадоксально, но Диана чувствовала, что она вносит важный вклад в общее дело, и в то же время фотоаппарат позволял ей держаться на расстоянии от ужасных сцен. Наблюдение через окошечко видоискателя, как падает сраженный человек, почему-то давало совсем иное ощущение, нежели взгляд без этого прозрачного барьера.

Битва продолжалась все утро. Кэлси, командовавший сражением, проносился сквозь вражеские ряды, оставляя за собой свободную полосу, словно косил сено. Число коннахтских перебежчиков, пополнявших ряды эльфов, стремительно росло. Хотя Гэри сам почти не вступал в бой, а Диана вообще не прикасалась к оружию, оба они тем не менее неминуемо получали удары, как и те, кто выбирался из рукопашной, залитый с головы до ног кровью, будь то собственная кровь или кровь убитых врагов.

– Сегодня мы провозглашаем победу, – заявил Кэлси спустя много времени после того, как луки прекратили свое гнусавое пение и мечи были убраны в ножны.

Но еще раздавались стенания, крики тяжело раненных людей и эльфов. Многие из этих несчастных по-прежнему находились в изуродованной части леса, и патрули прорубались сквозь завалы, ориентируясь на их вопли.

– Враг отброшен в поля, далеко от границ Тир-на-н'Ог, – решительным голосом продолжал Кэлси, хотя всем, кто мог его слышать, казалось, что за внешним спокойствием предводителя эльфов скрываются еле сдерживаемые рыдания.

Гэри мрачно кивнул, зато Диана отвернулась. Она еще не научилась принимать неизбежные для Волшебноземья вещи.

Джено, который был целый день вместе с Микки единственным стражем пленных, никак не отреагировал на известие о победе. Горный дворф не был приспособлен для лесного боя, однако был довольно крепок (и довольно меток со своими летающими молотами), чтобы поддерживать порядок среди десятка человек на поле.

Сегодня Джено сам побывал на фронте, видел все своими глазами и слышал о результатах. В лесах полегло более трехсот коннахтских солдат, еще пятьдесят были взяты в плен, а тридцать перешли в ряды эльфов. Однако цена победы оказалась высокой. Почти сто тильвит-тегов были убиты или настолько серьезно ранены, что для дальнейших сражений они не годились. А южная граница Тир-на-н'Ог – красивейшее место даже для дворфа, жившего среди огромных валунов Двергамала, – еще десятки лет будет оправляться от шрамов войны.

Учитывая все это, эльфы оценивали победу с болью в сердце, к тому же Киннемору было гораздо легче заменить четыре сотни человек, чем тильвит-тегам набрать одну. Кэлси заявлял о победе, но его народ, несомненно, был обескровлен, и ряды защитников уменьшились наполовину.

Энтузиазм Кэлси не мог противостоять молчаливой оценке сражения, сделанной дворфом. Эльф понимал, какова была ставка Джено на исход сражения за Тир-на-н'Ог, и угрюмое выражение на лице дворфа свидетельствовало об этом.

Кэлси кивнул и удалялся. Ждали нового посланца от Киннемора, ибо до сих пор нечестивый король объявлял о своем решении огнем и мечом. Эльф взял с собой выполненную Дианой моментальную фотографию, запечатлевшую сцену заслуженной противниками кары. Он был полон решимости. Кэлси научился видеть мир более широким, чем пределы Тир-на-н'Ог. В глубине души он верил, что тильвит-теги несут ответственность за благополучие своих соседей.