Братство спецназа - Самаров Сергей Васильевич. Страница 19

– Что?

Она раздраженно села.

– Ну вот… Не хотела же говорить… Не для разговоров к тебе пришла…Весь секс теперь побоку…

– Рассказывай.

Она рассердилась.

– Моего убили сегодня. Он родился так – его мать в туалет пошла, во дворе у них был туалет, деревянный. Там его и родила. И жил он так, по полвечера из туалета не вылазил. И умер так же, сидя на унитазе… А я этому обрадовалась только. Так ментам и сказала, что рада… И сразу к тебе побежала.

Дым Дымыч внимательно посмотрел на Феню.

Потом встал и подошел к окну. На улице гулял ветер. Тугой, тянучий, устойчивый. Гнул кусты сирени. Все небо закрыли тучи. Похоже, собирался дождь. По времени – еще рано темнеть, но сумерки сгущались стремительно. Как мысли в голове.

И он сразу сообразил, чем создавшаяся ситуация ему лично грозит. Понял, как подставила его Феня. Нечаянно, но отчаянно подставила. Стечение обстоятельств, конечно, но от этого не легче.

Стукач звонит Оленину. Сообщает, что некто по кличке Сохатый собирается убить Толстяка. Оленин знает одного Сохатого, который убивать умеет мастерски. За счет государства подготовленный убийца высокой квалификации. У следователя мелькает мысль – не тот ли это Сохатый? Он звонит старому другу и напрашивается в гости. Приходит – и застает там безутешную вдову. Вывод напрашивается сам собой – Феня заказала Сохатому своего мужа. И теперь они составят прекрасную пару, которая поедет отдыхать на деньги убиенного куда-нибудь на Канарские острова. Романтическая и жестокая бытовуха.

Откуда знать следователю, что бывший его командир не убивает просто так. Он – работает.

Откуда знать следователю, что полгода назад его командир просто ехал по улице и остановился, увидев голосовавшую женщину. Женщина была слегка пьяна и сильно возбуждена. Она безудержно ругалась на мужа.

– Куда вас доставить, моя хорошая? – со смехом спросил тогда Сохатый.

– Куда-нибудь переночевать. Домой я сегодня не пойду… Мне этот дом, наполненный дерьмом, опостылел…

– Так куда же?

– Переночевать. Я же сказала…

– Ко мне?

– К тебе…

И с тех пор она как-то плавно вошла в его жизнь. Не заполнив ее, не оторвав часть, а только эпизодически напоминая о себе посещениями. Пару раз в месяц. Как правило, без предупреждения.

И Дым Дымыч никогда не интересовался особо, кто ее муж, чем занимается. Даже не спрашивал, как его зовут. Ему было это безразлично.

Но откуда это знать следователю?

Следователь думает в соответствии с обстоятельствами, которые выстроились сами собой. Все логично. Из обстоятельств выстраивается версия.

Оленин наверняка так и подумал. И потому было столько сожаления в его взгляде, столько непонимания. Или наоборот – понимания. Он понимает, что Сохатый и убийство – это две близко стоящие вещи. Он и сам – следователь – смог бы стать хорошим киллером.

– Слушай, Феня, – сказал Дым Дымыч не оборачиваясь. – Иди домой. Еще не поздно, иди, а то скоро стемнеет…

Он ожидал взрыва, резких слов со стороны этой распущенной женщины, но услышал, как она тихо встала и пошла к выходу. Наверное, в глубине души она относилась к нему совсем не так, как ему казалось. И может быть, за этой нарочитой резкостью стремилась скрыть свое действительное отношение к нему…

Чуть слышно хопнула дверь. Феня ушла. Дым Дымыч подошел к столу, открыл еще одну бутылку и налил полный стакан водки, поднял, подержал немного перед грудью, но пить не стал. Поставил на стол. Не тот он человек, который расслабляет себя пьянкой и снимает стрессовое состояние водкой.

Голова сейчас нужна чертовски свежая. Нужно проанализировать всю ситуацию. Не оставил ли где следов? Не только по этому делу, но вообще – следов профессии. Тайники с оружием и взрывчаткой слишком сложны для случайного открытия. Их не найдут. Какие еще могут быть следы? Думать надо! Думать…

Если его начали «пасти», то вполне могли поставить на прослушивание телефон. Сохатый давно собирался поставить себе телефон с определением прослушивания, но все руки не доходили. Пришлось одеться и выйти в ночную темноту к таксофону. Искать исправный пришлось долго. Наконец нашел и позвонил Хавьеру. Тот, на удивление, сам взял трубку.

– Привет. Это я. Встретиться надо.

– Сейчас?

– Да.

– Это обязательно?

– Да.

– Сам подъедешь? Или…

– Или. На Воровского, на троллейбусной остановке. Как от меня прямо идти. Сам знаешь. Я жду.

– Сейчас выезжаю.

Дым Дымыч отлично понимал, что идет на большой риск, подключая Хавьера к этому делу. Хавьер не из безумно храбрых, когда дело касается его свободы. Он может испугаться, что Сохатый сдаст его после ареста. Хотя знает достаточно характер Дым Дымыча. Мог бы на него понадеяться. Но когда человеку есть что терять, рисковать не хочется. Тем более в возрасте Хавьера. Дым Дымыч сам не однажды слышал от него высказывания о том, что зона – дом родной, что там привычнее, чем на воле. Но высказывания делаются для публики. А на деле получается, что никто туда добровольно не рвется.

Сохатый прикинул время, которое есть у него в запасе, и свернул к недалеко стоящей школе, где в кустах у трансформаторной будки вытащил из стены кирпич и достал из тайника миниатюрный и редкий пистолет «ОЦ-21». Его специально разрабатывали, как «второй» пистолет для оперативников. Такие носят обычно под штаниной. Но эта модель не нашла одобрения и не была принята на вооружение. В основном из-за неудобного прицела. В официальных списках значится в числе существующих всего несколько таких стволов. Однако оснастка на заводе была сохранена рабочими. И в тяжелые для выживания времена умельцы заводчане начали выпускать эти пистолеты для черного рынка. Делали по частям, так же и выносили с завода. А дома собирали. Один из таких пистолетов и попал в руки к Сохатому. Пять стандартных патронов «ПМ». Большего для хорошего стрелка и не надо. В этом же тайнике у него хранился и «ОЦ-22». Это уже была серьезная игрушка – пистолет-пулемет. Тоже сравнительно миниатюрный. Даже меньше, чем «мини-узи», но значительно превосходящий последний по кучности автоматической стрельбы. Сейчас «ОЦ-22» остался невостребованным.

Дым Дымыч пристроил пистолет под носок на правой ноге, чтобы при случае достать его левой рукой. С левой из «ОЦ-21» стрелять удобнее. Тогда можно указательный палец расположить вдоль ствола и не бояться, что он помешает вылететь гильзе и заклинит подачу патронов. Теперь на рискованное свидание можно отправляться смелее. Еще ни разу у Хавьера его не обыскивали. Хотя бывало, он снимал пиджак и «быки» видели кобуру за поясом – подмышечную Сохатый не любил. Но если вздумают сейчас посмотреть – за поясом у него ничего не найдут. Это может расслабить и дать ему время. Однако это все – из области предполагаемого. Он даже не знает – известно ли что-то Хавьеру. И не решил еще точно, что авторитету выложит. По обстановке предстоит сориентироваться…

Он вышел на троллейбусную остановку и встал рядом со столбом так, чтобы издали быть заметным тому, кто его будет высматривать. А при случае, если вдруг из окна автомобиля появится ствол, можно и за столб шагнуть. Он не думал, что в него будут стрелять. Но просчитал подобный вариант по привычке.

Черный джип «Линкольн» плавно переехал трамвайную линию на перекрестке. Хавьер не любил лихачества и не позволял водителю куролесить за рулем. Автомобиль остановился, дверца заднего сиденья раскрылась, и Сохатый быстро заскочил в салон. Сразу определил расклад сил. Водитель-охранник и «бык» на переднем сиденье. На заднем только один Хавьер. В строгом черном костюме, в черной рубашке с белым галстуком. Куда-то, похоже, собирался, когда позвонил Дым Дымыч. В это время он частенько заезжает в казино. Карты старик любит по-настоящему и играет азартно.

– Что за спешка, дорогой? Ты меня просто напугал трагическим голосом…

Дым Дымыч решил не торопиться и не идти напролом. Хавьера можно и обыграть, если тщательно продумывать шаги. Он картежник, но в шахматах не силен. А здесь следует думать на много ходов вперед.