На войне как на войне - Самаров Сергей Васильевич. Страница 29

— Ладно. Ты заплатить мне, как я понимаю, не готов?

— Видишь же... Давай уж сразу после выполнения. Полностью...

Да как же его, такого хитрого, умудрились из ФСБ выгнать? Неужели там еще более хитрые работают? И смогли такого толстого перехитрить?

— Нет. Ты же знаешь, что аванс мне обеспечивает накладные расходы. Оружие и все остальное. К тому же это вопрос принципиальный. И...

— Один-то раз мог бы от принципа и отказаться. Войти в положение старого товарища. Не впервой с тобой работаем. Можешь и довериться...

Он сказал это с таким откровенным упреком, что, не знай я Труповоза достаточно, мне стало бы стыдно. Браво, старина! Я готов мысленно поаплодировать твоему актерскому мастерству. Но этим меня не прошибешь. Мы не пили с тобой гнилую воду из одной лужи, и потому я не тороплюсь записывать тебя в друзья. Извини...

Признаться, в какой-то момент меня вдруг стало подмывать желание сохранить справедливость и потребовать хотя бы пять тысяч. Тогда сумма была бы выплачена полностью. Но я побоялся, что он тоже умеет считать и может догадаться. Рискованно подставлять себя в разговоре с таким человеком. Можно из этого подвала и не выйти. А если и выйти, то только по трупам.

Потому я продолжил настаивать:

— ...И примета нехорошая. В приметы я верю особо. Без этого человеку, играющему в чет-нечет со смертью, нельзя. Я знаю, что каждый принятый мной «заказ» может оказаться последним. Потому говорю категорично — как только будешь готов, звони. У меня на бензин еще мелочь осталась. Подъеду.

Я встал.

— Подожди...

Он тоже встал и, хмурый, вышел из кабинета. Я успел допить остатки минералки и достать из холодильника вторую бутылку, когда Труповоз вернулся.

— Пришлось из кассы брать... — протянул мне недовольно пачку баксов.

— У тебя по бухгалтерии проходят валютные расчеты? — притворно удивился я. — Покойников на экспорт гонишь? И как, выгодно?

Он не ответил.

Деньги любят счет. Особенно если получаешь их из рук такого человека, как Труповоз. Я принялся считать, все еще надеясь, что он сообщит мне про видеокассету. Хотя бы заботясь о моей безопасности. Чтобы не имели посторонние на меня такой материал.

— Все правильно, — я спрятал деньги в карман. — Теперь обеспечение...

— Я дам тебе пару человек.

— Транспорт?

— Обязательно. Они отсюда поедут на машине.

— Хорошо. Пусть возьмут с собой новый сотовик с роумингом [7] . Обязательно новый. Чтобы никаких следов за ним не тянулось. Номер сообщи мне на мой сотовик. Завтра около шести вечера пусть будут на месте, ближе к центру города. Я позвоню им и назначу встречу. Парни надежные?

Он раздраженно шевельнул животом.

— Я в них не сомневаюсь, но тебя знаю. Ты же проверить захочешь. Водилу зовут Сергеем. Не сильно крут, ленивый, смешливый, порой подгонять надо, но хорошо стреляет. Охотник. Даже на промысел когда-то ходил. Второй — Веня. В десантуре служил. Парень тренированный. Этот — лучший, что у меня есть. Он тебе должен понравиться. Но с гонором парень. Себя очень уважает. Поставь его сразу на место, и он будет твой.

— Сейчас я отсыпаться поеду. К шестнадцатичасам жду их у себя. Оружие в дорогу пусть не берут. По пути слишком много постов. Там найдем. И вообще мне ситуация не нравится. Ситуация вокруг тебя. Ощущение такое, что тебя пасут...

— Что? — переспросил Труповоз.

— Пасут тебя. Так мне кажется...

— Кто?

— Не знаю. Может, бывшие твои сослуживцы. Может, еще кто-то. Присмотрись к секретарше и уборщице.

— Ты что-то знаешь?

Я посмотрел на потолок. Словно там нечто читаю.

— Чаще я сначала чувствую, потом начинаю понимать.

Люблю, признаюсь, выглядеть загадочным. Но Труповоз тоже знает меня достаточно хорошо. И верит мне и моим ощущениям, как собственным.

— Нет, — он покачал головой в раздумье. — Это скорее Таманец ребят прислал...

Он проговорился.

— Сколько ты ему должен?

Труповоз сразу понял свою ошибку. При всей внешней противности образа в уме ему отказать трудно. И понял, что запираться уже бесполезно.

— Триста пятьдесят тысяч.

— В баксах?

— Да.

— Солидная сумма. Игра стоит свеч.

— Вот и договорились. Ты уж не подведи. Одного только не пойму... Объясни, если не трудно, старому дураку... Что не сейчас ты сообразил — это я заметил. Но — где я прокололся? Когда ты узнал?

— Я ждал этого «заказа» после приезда Таманца сюда.

Труповоз задумчиво поджал губы и закивал:

— Понял...

— До моего возвращения не увидимся, — сказал я и посмотрел ему прямо в глаза. С доброй улыбкой посмотрел. Он взгляд отвел. Хотя тоже улыбнулся. Постарался изобразить смущение хорошего малого. Кажется, у него на душе от моего взгляда полегчало.

Дурак!

Он не знает, что, выполняя «заказ», я перед выстрелом тоже всегда смотрю клиенту в глаза с такой же доброй улыбкой...

Первое, что я сделал, покинув ограбленный неизвестными злоумышленниками офис Труповоза — поменял часть долларов на рубли. При всей моей воспитанной за годы службы нелюбви ко всему американскому наличные деньги я предпочитаю держать в валюте, хотя, как истый патриот, жду, когда, наконец, рубль начнет обретать почву под ногами. Потом я заехал в магазин, а оттуда отправился в железнодорожные кассы, где навестил знакомую. Большую, кстати, любительницу конфет. Хорошую коробку ей принес, красивую. Время летнее, отпускное, с билетами проблемы. Но только в том случае, если нет в запасе знакомой любительницы сладостей. Билет я приобрел по одному из запасных паспортов на имя, которое сластене известно. Глупо отправляться под собственным именем туда, где вскоре произойдет шумное заказное убийство. Из железнодорожных касс я отправился в кассы авиационные и купил на сегодняшний вечер билет на самолет до Москвы. В железнодорожных кассах тоже есть окошко, где продают авиационные билеты, но там меня знают, опять же, под другим именем, а мне необходимо, чтобы в Москву улетел именно Ангелов Алексей Викторович. Теперь уже билет приобретен на имя собственное и хорошо известное тем, кто моей сущностью интересуется.

Пока колесил по городу, постоянно следил в зеркало заднего вида за дорогой — нет ли «хвоста». Мою заметную машину «вести» просто. Издали можно наблюдать. Поэтому осторожен я должен быть вдвойне.