За нейтральной полосой - Самаров Сергей Васильевич. Страница 9

Пошла обычная для разведчиков работа...

– У меня нос мерзнет, когда на них смотрю... – с мрачной улыбкой ворчит майор Сохно, наблюдая, как три боевика возвращаются в горы, к своей пещере. Идут цепочкой. У каждого на груди автомат, за плечами рюкзак. Маски «ночь» на лицах, словно боятся, что их сфотографируют. Но маски – это разведчикам понятно, хорошо защищают от встречного ветра, который стремится обжечь кожу не хуже твоего кипятка...

– Это у тебя оттого, что ты из-под снега свой нос слишком далеко высовываешь?.. – смеется Кордебалет. – Смотри, отморозишь самый кончик, он у тебя как светофор станет... Тогда уж сразу обнаружат... Придется тебя на пенсию списывать... А комиссия, сам знаешь, начнет придираться, не поверит в слова, посчитает красный нос последствием излишнего увлечения... Потрепят тебе нервы и без пенсии оставят...

– Нам пока на мороз грех жаловаться... – говорит Согрин вполне серьезно и довольно.

За эти дни, проведенные в горах, они, в самом деле, во множестве строят себе самые теплые убежища, из тех, что можно наспех построить в таких условиях. Пользуются возможностью – нынешняя зима на Кавказе выдалась снежная, склоны местами покрыты толстым настом, а в любой расщелине очень легко вырыть в снегу пещерку, защищающую от ветра и ночного мороза. Таких пещерок вырыто уже несколько. Все по ходу передвижения троек боевиков. Согрин решил отследить весь их путь частями. Куда ходят и зачем? Почему ровно на сутки? Первоначальное предположение, что боевики навещают селение, не подтвердилось. Группа потеряла день, поджидая их там, и не дождалась. Но отправляются именно в этом направлении. Значит, где-то сворачивают в сторону. И делают это где-то неподалеку от селения, иначе их не увидел бы местный житель-осведомитель. Координаты самого осведомителя менты, как случается часто, не дали. Не захотели «светить» того контактами с федералами. Понимают, что это может осведомителю дорого обойтись. Односельчане не любят русских, а боевиков всех мастей традиционно поддерживают. Горные районы населены не мирными чеченцами, а воинственными ичкерийцами [9].

– Вам не кажется, что вид у них усталый? – спрашивает полковник, не отрываясь от бинокля.

Майоры поднимают свои бинокли. Смотрят долго.

– Ты хочешь сказать, что они ходят каким-то маршрутом целые сутки?

– Я не хочу этого сказать... – отвечает Согрин. – Я говорю только то, что они не на отдых ходили... Ночь наверняка не спали... Зевают все трое, сколько их наблюдаю... Видно, как маски натягиваются... Это может быть только от зевоты...

Тропа извивается между уступами и большими камнями-валунами, похожими на скалы. Тройка боевиков скрывается за поворотом.

– На склон... – командует полковник. – Против вчерашнего на два километра вперед... Пожалуй, сегодня этого должно хватить...

Их передвижение стремительно. И скрытно. Разведчикам следует идти такими местами, где трудно увидеть со стороны тропы оставленные следы. А это возможно только на более высоком склоне, где ветер сдувает снег с камней. Поднимаются туда среди кустарника. Среди кустарника снег, конечно, лежит – застрял, но тоже не заметишь его издали. А дальше – камни. По ним – короткий и стремительный марш-бросок на опережение группы, которая вскоре выйдет на смену первой. И занять место впереди предыдущего, подготовить его для наблюдения. То есть найти расщелину, засыпанную снегом, и вырыть там пещерку.

И все так, чтобы не попасть на глаза случайному постороннему человеку. Казалось бы, откуда взяться в этих необжитых горах постороннему человеку, что ему здесь делать. Но ведь точно так думали и боевики. Однако попали на глаза ментовскому осведомителю... И потому спецназовцы сами внимательно следят за окрестностями, чтобы не попасть на глаза осведомителю боевиков. Если кто-то случайный покажется, они обязаны обнаружить его раньше, чем он обнаружит их.

– Плывут мои кораблики... – усмехается майор Сохно. – Где их пристань? Пристань где? Доложить попрошу...

Боевики идут раскачиваясь, словно у всех походка одинаковая. Ветер дует им в спину, раздувает одежду, вытягивает вперед капюшоны, как бушпритные паруса, в подступающих сумерках делая самих боевиков похожими на призраки экзотических кораблей.

Сменная группа даже не доходит до нового места наблюдения, как отмечают разведчики, рассматривающие боевиков издали, с противоположного склона.

– Где-то, похоже, рядом... – полковник Согрин отвечает на вопрос Сохно.

Так и должно уже быть, потому что до селения осталось только три километра тропы. Каменный язык извиваясь спускается по склону. Прямо с тропы боевики перебираются на этот язык и уже по камням забираются вверх.

И вдруг пропадают из поля зрения... Не сворачивают в сторону, а просто пропадают... Причем замыкающий еще успевает оглядеть окрестности, потом шагает за камень и из-за него не выходит.

– Пещера... – говорит Сохно.

Полковник разворачивает карту, насколько можно ее развернуть в тесноте маленького убежища, и наносит на нее значок.

Они выжидают еще час. На всякий случай. Наблюдают по одному. Двое в это время отдыхают. Наконец Согрин смотрит на часы:

– Пора...

Теперь обратная дорога, тот же путь в противоположную сторону, только удлиненный на пару километров. До нужного места они добираются уже в темноте и торопливо, хотя с ответственностью и качеством, вырывают новое убежище. Здесь отдых до середины следующего дня. Один опять – на случай – дежурит, двое спят. Смена через два часа.

– Продуктов осталось на двое суток, – констатирует Кордебалет.

– Как раз успеем...

Примерное время приближения очередной троицы боевиков спецназовцы знают. И потому встречают их с биноклями в руках. Все происходит точно так же, как накануне, исключая маленькую особенность. Теперь в поле зрения попадают не шестеро, а сразу девять по-походному одетых боевиков. Возвращающуюся троицу встречают две тройки, которые тащат двое саней с грузом. Это уже что-то новое.

– Интересно... – сам себе говорит Сохно.

Сани самодельные, больше похожи на волокуши, с той только разницей, что имеют хоть низкие, но полозья, сделанные из толстых гнутых веток. Несомненно, среди этой шестерки командир. Видно, как держится он с другими и как другие держатся с ним.

– Разделились пополам... Сам бог велит наказать их за неосторожность. Куда идут шестеро – мы знаем... Куда пойдут трое – узнаем... – прикидывает Сохно.

– Шестеро с двумя санями... – осторожничает Кордебалет. – Это нонсенс... Они могут пойти в другую сторону... И мы их потеряем... Если следить за ними, потеряем возвращающихся... Времени у нас в обрез. Питание на два дня плюс три дня без питания... Больше при такой погоде не протянуть. А если они за это время не вернутся?

– Пятьдесят на пятьдесят... – полковник все еще сомневается. Но он привык обсуждать в своей маленькой группе все вопросы сообща.

– Пятьдесят на пятьдесят? Едва ли... – не соглашается Сохно. – График они не нарушали. Почему должны нарушать его сейчас? Трое обязательно должны пойти в первую пещеру. Допускаю, что трое могут пойти в сторону. Но тогда у них были бы только одни сани. Для троих тащить двое саней по такой тропе сложно. Скорее... Восемьдесят на двадцать. И даже в этом случае стоит рискнуть...

– Стоит, – теперь уже решительно соглашается Согрин. – Эти обязательно вернутся... В любом случае первую пещеру мы знаем, сегодня обязательно должны узнать вторую...

– И нет смысла вызывать подкрепление... – уточняет Сохно. – Они разделились...

Кордебалет плечами пожимает. Он не решил окончательно. Но и решает здесь не он. Поэтому невозражение принимается командиром за согласие.

Боевики расстаются. Шестеро продолжают тащить сани. Трое усталой походкой, раскачиваясь, как накануне вечером, бредут дальше. Спецназовцы пропускают их мимо себя и выбираются из своей пещерки. Камуфлированные костюмы боевиков на чистом снегу видны хорошо. Разведчики – в белых маскхалатах. Их заметить труднее. Потому они и покидают убежище так смело, но на противоположный склон пока переходить не спешат. Ведут преследование издалека. Передвигаются, стараясь перебегать от камня к камню, но не забывают и по сторонам посматривать. И держат дистанцию строго. Чтобы и самим не высунуться, и бандитов не потерять. Такое преследование всегда утомительно. Благо идти приходится недалеко...