100 великих художников - Самин Дмитрий К.. Страница 10

Главные шедевры Босха, обеспечившие ему посмертную славу, – большие алтарные триптихи. В наиболее значительных работах художника – «Садах земных наслаждений» и «Возе сена» – преобладают чудовищные существа.

В одном из самых своих грандиозных произведений – триптихе «Сад наслаждений» – Босх создает яркий образ греховной жизни людей. Р.Б. Климов пишет: «Здесь опять возникают мириады странных и болезненных созданий. Но теперь на смену Антонию явилось все человечество. Мелкий, дробный, но одновременно бесконечный и тянущийся ритм движений маленьких подвижных фигурок пронизывает картину. Во все убыстряющемся, судорожном темпе мелькают причудливые позы, жест, объятие, мерцающее сквозь полупрозрачную пленку пузыря, за которым распустился гигантский цветок; перед взором зрителя проходят целые процессии фигурок – жутких, назидательных, отталкивающих, веселых.

Это аллегория греховной жизни людей. Но и в райском пейзаже нет-нет да и мелькнет странная колючая и пресмыкающаяся тварь, а среди мирных кущ вдруг воздвигнется некое фантастическое сооружение (или растение?), и обломок скалы примет форму головы с лицемерно прикрытым глазом. Герои Босха – словно побеги, проросшие в темноте. Пространство, заполненное ими, как будто необозримо, но на деле замкнутое, вязкое, безысходное. Композиция – широко развернутая, но пронизанная ритмом торопливым и захлебывающимся. Это жизнь человечества, вывернутая наизнанку».

На другой картине, «Воз сена», изображены неверующие на пути в ад, который также находится на земле. «Многолюдное действо центральной части алтаря разыгрывается между Раем на левой и Адом на правой створках, – наглядными началом и концом земного пути беспутной человеческой массы. Сюжет главной сцены обыгрывает пословицу "мир – воз сена, каждый тащит с него, сколько может". Греховной сутолоке явно противостоят таинственные поэтические детали (например, изящная чета любовников, музицирующих на самом верху пресловутого воза) и, прежде всего, чувственная красота колорита, обретающего все большую легкость» (М.Н. Соколов).

Босх стал свидетелем утраты Нидерландами своей независимости. Богатая, цветущая страна попала под власть австрийских Габсбургов. Особенностью его времени стали ожесточенные теологические дискуссии, напряженная религиозная борьба, вылившаяся в движение Реформации. Религия перестала быть единственной сферой духовной жизни человека.

Горькая, ироничная, а иногда и саркастичная фантазия Босха отражает нравы его времени. Художник в своем творчестве стремился подчеркнуть глупость духовенства, погрязшего в грехе, далекого от какого бы то ни было раскаяния и ведущего нас к гибели. К таким «назидательным» картинам относятся «Операция глупости», «Фокусник», «Блудный сын» и «Корабль дураков». Критическое отношение к духовенству в картинах художника не помешало верному сыну католической церкви королю Филиппу II собирать картины Босха «для своего благородного развлечения».

В поздних произведениях Босх обращается к теме одиночества: «Святой Иероним во время молитвы» и «Иоанн Креститель». Трагизм и сложность духовного бытия людей переломного времени отразило творчество великого нидерландского художника. Появляется знаменитая картина «Блудный сын».

«Вписанная в круг композиция построена на пересечении сухих, узких форм и на преувеличенно пространственных паузах, – пишет Р.Б. Климов. – Герой картины – тощий, в разорванном платье и разных башмаках, иссохший и словно расплюснутый по плоскости – представлен в странном остановившемся и все же продолжающемся движении…

Она почти списана с натуры – во всяком случае, европейское искусство не знало до Босха такого изображения нищеты, – но в сухой истонченности ее форм есть что-то от насекомого. Это блудный сын, уходящий в отчий дом. Но на худом лице горят завороженные глаза – они прикованы к чему-то невидимому нами. А сзади него жизнь, покидаемая им. Дом с продранной крышей и полуоторванной ставней реален. За углом мочится человек, рыцарь обнимает женщину, старуха выглядывает из окна, едят из корытца свиньи. И собачка – маленькая, с сумасшедшими глазами, – приспустив голову, смотрит вслед уходящему. Это та жизнь, которую ведет человек, с которой, даже покидая ее, он связан. Только природа остается чистой, бесконечной. И цвет картины выражает мысль Босха – серые, почти гризайльные тона объединяют и людей и природу. Это единство закономерно и естественно. А розоватые или сиреневатые оттенки лишь пронизывают это единство ощущением печальным, нервным, вечно изменчивым и все же постоянным».

Кроме живописи Босх занимался изготовлением гравюр. Их оттиски распространялись в разных городах. Его картины находились при многих королевских дворах Европы, хотя многие современники воспринимали их скорее как своего рода курьез.

Умер Босх 9 августа 1516 года в своем родном Хертогенбосе.

ПЕРУДЖИНО

(ок. 1452–1523)

«Двое юношей, сходных по возрасту и по любви, – Леонардо да Винчи и перуджинец Пьетро из Пьеве – замечательный художник», – так писал Джованни Санти. Он, конечно, не мог предположить, что спустя пятнадцать лет его собственный сын Рафаэль станет прилежным учеником того самого Пьетро.

Пьетро ди Кристофоро Вануччи родился около 1445–1452 годов в маленьком умбрийском городке Чита-делла-Пьеве и лишь впоследствии стал гражданином столицы Умбрии – Перуджи. Отсюда и прозвище, под которым он широко известен, – Перуджино. Первым его учителем, вероятно, был Пьеро делла Франческа, а затем в 1470 году он отправился во Флоренцию к Андреа Верроккьо. В самой передовой в то время мастерской большое внимание уделялось изучению анатомии. Кроме того, он ознакомился с законами перспективы, приемами светотени. В капелле Бранкаччи в церкви Санта-Мария дель Кармине Перуджино копировал фрески Мазаччо.

В списках цеха живописцев во Флоренции имя Перуджино впервые упоминается в 1472 году, а первая датированная работа – фреска 1478 года «Святой Себастьян» в церкви Санта-Мария Маддалена в Черквето. В единственной сохранившейся фигуре святого Себастьяна заметно влияние флорентийской школы с ее интересом к изображению обнаженного мускулистого тела и четким рисунком. Для фигуры характерны – округлость форм, изящество движений и спокойная созерцательность.

Перуджино быстро становится известным. В 1481–1482 годах он пишет в Сикстинской капелле фреску «Передача ключей апостолу Петру». На первом плане он выстраивает главных действующих лиц, распределяя промежутки между ними таким образом, чтобы фигуры не мешали друг другу. Историческое событие, в данном случае выступающее и как основополагающее положение католической церкви, должно отличаться ясностью.

Перспективы легких портиков, ряды стройных пилястров уводят глаз в глубину идеальных пространств, где дышится так героически свободно и так отдохновенно-радостно. Коленопреклоненные Марии склоняют тонко очерченный лик перед ангелом Благовещения или перед младенцем Рождества в уединении и просторе золотящихся вечерним светом перистилей. Сквозь арки открываются виды умбрийской долины, с дымными горами на горизонте, с одинокими перистыми деревцами, вычерчивающими свой узор в прозрачности неба. И это небо, эта безмерность воздушных пространств присутствует всюду: зыблется в нежной светотени портиков, разливается в мечтательности пейзажей, овевает фигуры, лишая их какой бы то ни было тяжести материального бытия.

Как рассказывает Н.Е. Элиасберг: «В этот период он много разъезжает, работает в разных городах. Слава его растет. Он – непременный член ответственных комиссий: в 1491 году Перуджино – в жюри конкурсной комиссии по рассмотрению проектов украшения фасада флорентийского собора, а позднее – в комиссии, которой предложат указать место для установки мраморного "Давида" Микеланджело (это, как известно, приведет к тяжелой ссоре между Перуджино и Микеланджело). Насколько высоко чтили Перуджино, свидетельствует и такой факт. На протяжении сорока четырех лет оставались незаконченными после смерти Фра Беато Анжелико его фрески в Орвьето, и власти города не могли найти художника, которого они считали бы достойным закончить их. Выбор пал наконец на Перуджино. Запросил он баснословно высокую цену и получил аванс, но работу не начал. Это произошло в 1490 году. На протяжении нескольких лет власти Орвьето пытались добиться выполнения договора, но все было безрезультатно – Перуджино к работе так и не приступил. По-видимому, если верить свидетельствам Вазари, Перуджино всячески старался разбогатеть, не пренебрегая при этом никакими средствами».