100 великих вокалистов - Самин Дмитрий К.. Страница 98

Но Каррерас, может быть снова благодаря мудрой Монтсеррат Кабалье, отлично знающей все опасности, подстерегающие вокалиста, бережлив и благоразумен".

Каррерас ведет напряженную творческую жизнь. Он выступает на всех крупнейших оперных сценах мира. Его обширный репертуар включает не только оперы Верди, Доницетти, Пуччини, но и такие произведения, как оратория «Самсон» Генделя и «Вестсайдская история». Последнюю Каррерас исполнил в 1984 году, а дирижировал автор – композитор Леонард Бернстайн.

Вот его мнение об испанском певце: «Непостижимый певец! Мастер, каких мало, огромный талант – и при этом самый скромный ученик. На репетициях я вижу не хорошего вокалиста с мировым именем, а – вы не поверите – губку! Настоящую губку, которая благодарно впитывает все, что я говорю, и максимально выкладывается, чтобы добиться самого тонкого нюанса».

Другой знаменитый дирижер, Герберт фон Караян, также не скрывает своего отношения к Каррерасу: «Уникальный голос. Может быть, самый красивый и страстный тенор, который я слышал в своей жизни. Его будущее – лирико-драматические партии, в которых он, безусловно, будет блистать. Я работаю с ним с огромной радостью. Он настоящий слуга музыки».

Вторит двум гениям XX века и певица Кири Те Канава: «Хосе научил меня очень многому. Он великолепный партнер с той точки зрения, что на сцене привык больше отдавать, чем требовать от партнерши. Он настоящий рыцарь на сцене и в жизни. Вы знаете, как ревнивы бывают певцы к аплодисментам, выходам на поклоны, ко всему, что является словно бы мерилом успеха. Так вот, в нем я никогда не замечала этой смешной ревности. Он – король и хорошо это знает. Но он также знает, что любая женщина, находящаяся рядом с ним, будь то партнерша или костюмерша, – королева».

Все шло хорошо, но буквально за сутки Каррерас превратился из знаменитого певца в человека, которому нечем заплатить за лечение. К тому же диагноз – лейкемия – оставлял мало шансов на спасение. Весь 1989 год Испания наблюдала за медленным угасанием любимого артиста. Ко всему у него оказалась редкая группа крови, и плазму для пересадки пришлось собирать по всей стране. Но ничто не помогало. Каррерас вспоминает: «В какой-то момент мне вдруг стало все равно: семья, сцена, сама жизнь… Мне ужасно захотелось, чтобы все кончилось. Я был не только смертельно болен. Я к тому же смертельно устал».

Но был человек, который продолжал верить в его выздоровление. Кабалье отложила все дела, чтобы быть рядом с Каррерасом.

И вот произошло чудо – новейшие достижения медицины дали результат. Лечение, начатое в Мадриде, успешно завершилось в США. Испания с восторгом приняла его возвращение.

"Он вернулся, – пишет А. Ярославцева. – Похудевший, но не утративший природной грации и легкости движений, потерявший часть своей роскошной шевелюры, но сохранивший и преумноживший несомненный шарм и мужское обаяние.

Вроде бы можно и успокоиться, жить себе на своей скромной вилле в часе езды от Барселоны, играть с детьми в теннис и наслаждаться тихим счастьем человека, чудом избежавшего смерти.

Ничего подобного. Неуемная натура и темперамент, который одна из его многочисленных пассий называла «разрушительным», снова бросают его в самое пекло. Он, которого лейкемия едва не вырвала из жизни, торопится поскорее вернуться в гостеприимные объятия судьбы, всегда щедро осыпавшей его своими дарами".

Еще не оправившись от тяжелейшей болезни, он едет в Москву, чтобы дать концерт в пользу пострадавших от землетрясения в Армении. А вскоре, в 1990 году, состоялся знаменитый концерт трех теноров в Риме, на чемпионате мира по футболу.

Вот что написал в своей книге Лучано Паваротти: «Для нас троих этот концерт в Термах Каракаллы стал одним из главных событий в нашей творческой жизни. Не боясь показаться нескромным, надеюсь, что он стал незабываемым и для большинства присутствовавших. Те, кто смотрел концерт по телевидению, услышали Хосе впервые после его выздоровления. Это выступление показало, что он вернулся к жизни не только как человек, но и как великолепный артист. Мы и в самом деле были в наилучшей форме и пели взволнованно и радостно, что редко встречается, когда поют вместе. А так как мы давали концерт в пользу Хосе, то удовлетворились за вечер скромным гонораром: это было простое вознаграждение, без остаточных выплат или отчислений от продажи аудио – и видеокассет. Мы не представляли себе, что эта музыкальная программа станет такой популярной и что будут эти аудио – и видеозаписи. Все задумывалось просто как большой оперный праздник со многими исполнителями, как дань любви и уважения заболевшему и выздоровевшему коллеге. Обычно такие представления хорошо принимаются публикой, но имеют незначительный резонанс в мире».

В стремлении вернуться на сцену Каррераса также поддержали Джеймс Ливайн, Георг Шолти, Зубин Мета, Карло Бергонци, Мэрилин Хорн, Кири Те Канава, Кэтрин Мальфитано, Хайме Арагаль, Леопольд Симоно.

Кабалье напрасно просила Каррераса после болезни поберечь себя. «Именно о себе я и думаю, – отвечал Хосе. – Неизвестно, сколько я проживу, а сделано так мало!»

И вот Каррерас принимает участие в церемонии открытия Барселонских Олимпийских игр, записывает несколько сольных дисков с коллекцией самых романтических песен мира. Решается спеть заглавную партию в поставленной специально для него опере «Стиффелио». Стоит сказать, что она настолько сложна, что даже Марио Дель Монако решился спеть ее только в конце своей карьеры.

Люди, знающие певца, характеризуют его как очень противоречивого человека. В нем удивительно сочетаются замкнутость и закрытость с буйным темпераментом и огромным жизнелюбием.

Говорит принцесса Каролина Монакская: «Он кажется мне несколько скрытным, его трудно вытащить из его раковины. Он чуть-чуть сноб, но имеет на это право. Порой он забавный, чаще – бесконечно сосредоточенный… Но я всегда люблю его и ценю не только как великого певца, но и как просто милого, много испытавшего человека».

Мария Антония Каррерас-Колль: «Хосе – совершенно непредсказуемый человек. В нем сочетаются такие противоположные черты, что порой это кажется невероятным. Например, он поразительно сдержанный человек, настолько, что некоторым даже кажется, будто бы у него вообще нет никаких чувств. А на самом деле он обладает самым взрывным темпераментом из всех, с которыми мне приходилось сталкиваться. А я их видела немало, ведь в Испании они совсем не редкость».

Красавица-жена Мерседес, простившая и Кабалье, и Риччарелли, и появление других «поклонниц», покинула-таки его после того, как Каррерас увлекся молодой польской фотомоделью. Впрочем, на любовь детей Альберто и Хулии к отцу это никак не повлияло. Хулия так и говорит: «Он мудрый и веселый. И еще – он лучший отец на свете».

ПОПУЛЯРНАЯ МУЗЫКА

МОРИС ШЕВАЛЬЕ

(1888—1972)

"Конечно, Морис Шевалье никогда не достигал такой политической проницательности, как Монтегюс, или такой бунтарской страсти, как Жак Брель, – пишет Л.С. Мархасев. – Шевалье никогда не поднимался и до трагических высот страстей Эдит Пиаф или Шарля Азнавура. Но он расчистил им путь, потому что был верен народным корням своего искусства, всегда воспевал рабочих Менильмуша, откуда вышел сам.

…Шевалье создал свой стиль – сочетание песни, танца, изящного сценического движения, спокойной шутки, и все это он делал весело, легко, непринужденно, свободно и как бы в общении с вами «один на один».

"Я родился 12 сентября 1888 года в предместье Парижа – Менильмонтане, – вспоминает Шевалье. – Мы жили в страшной тесноте на улице Жюльена Лакруа. Эта длинная узкая улица связывает Менильмонтан и Бельвиль. И… последний – в то время он был как бы столицей предместий Парижа – жил жизнью шумной и подчас небезопасной…

Виктор-Шарль Шевалье, мой отец, маляр по профессии, пил запоем. Жозефина Шевалье, моя мать, басонщица, была женщиной праведной жизни. Из девятерых детей, которых она родила, в живых осталось всего трое – мои братья и я, самый младший. Старший брат, Шарль, был маляром, как отец. Поль, отличавшийся большей мягкостью и тонкостью, выбрал профессию гравера по металлу.