Рожден быть опасным - Самохин Дмитрий. Страница 32

Он впервые назвал меня по имени.

Глава девятая

Я открыл дверцу ТЭФ-холодильника и заглянул внутрь. Пустота. Выбрав в меню молоко, я щелкнул заказ и закрыл дверцу, чтобы тут же ее открыть. Молоко стояло на полке. Свежее. Только что телепортированное со склада. Взяв пакет, я вскрыл его и присосался к краю, жадно глотая прохладную белую жидкость.

– Итак, вы согласны с условиями? – донесся голос Себастьяна Гоевина из гостиной.

– Ну, – затянул Марк Крысобой, – будем говорить объективно – мы еще не решили, что ответить вам.

– Хочу уведомить вас о том, что предыдущее шоу «Сезон охоты» побило все рекорды популярности. Это что-то говорит.

Я задумался. То, что предлагал Гоевин, – участие в новом шоу – вполне устраивало и меня, и Крысобоя, и Музыкантскую. Я уже нащупал ключи к загадке своего происхождения, но я нуждался во времени, которое и предлагал Гоевин. Правда, что-то останавливало нас и не давало сказать «да», и мы юлили, как только могли.

Я вышел в гостиную и плюхнулся на кожаный диван, забросанный пуховыми персидскими подушками.

– Расскажите подробнее о новом шоу, – потребовал я.

Крысобой вытаращился на меня, как на полоумного. Слушать в третий раз краткое описание проекта для него, как, впрочем, и для меня, было испытанием похлеще мучений в подземельях инквизиции.

Лицо Гоевина, едва умещавшееся на плазменной панели экрана, расплылось в улыбке:

– Вы издеваетесь, господин Русс?

– Нет, – ответил я, сохраняя спокойствие. – Я всего лишь хочу понять, что мне не нравится в вашем предложении.

– Что ж, честность за честность.

Гоевин закрыл глаза и замолчал. Потом заговорил:

– Вы будете заброшены на космическую станцию. Вы – фавориты игры. Помимо вас будут еще человек десять. Ваше задание – наладить добычу урана с планеты. В вашем распоряжении будут роботы, аппаратура, какая только потребуется. В общем-то, в принципе все.

– В чем подвох? – прямо спросил я.

– Подвоха нет, – хитро улыбаясь, ответил Гоевин. – Только трудности, связанные с добычей урана. Даже при условии полной роботизированности это может оказаться опасным. К вашему сведению, на шахтах ежедневно погибают до пяти человек. Плюс к этому эффект замкнутого пространства.

– Да какой-нибудь Гвинплей Плант в качестве довеска, – съехидничала Музыкантская.

– Почему сразу Гвинплей, – возмутился Крысобой. – Всего лишь Сливович.

– Вы должны понимать: шоу есть шоу. Если шоу требует жертв, они будут, – оборвал насмешки Гоевин.

– Что ж, по крайней мере, это честно, – поддержал я Себастьяна. – Нам требуется время на размышление. Пока пришлите контракт для изучения. В любом случае, в ближайшие пару дней мы не покинем этот особняк. Отдых. Отдых. И еще раз отдых. Вот наш нынешний девиз.

Гоевин улыбнулся и растаял.

– Кстати, нас тут неплохо устроили, – блаженно промурлыкал Крысобой.

– Рената, тебе не кажется, что у Марка начались старческие прибабахи? – поинтересовался я.

– Я уже давно заметила, – поддержала меня Музыкантская.

– Не знаю, у кого тут старческий маразм, а у кого юношеский максимализм.

Крысобой поднялся из кресла.

– Пойду-ка я в спортзал. На тренажерах покачаюсь. Русс, ты со мной?

– Не, Марк, меня это не греет, – отказался я. – Ты лучше подумай, чем мы вечерком заниматься будем?

– Предлагаю, – подала голос Музыкантская, – съездить в город и покутить.

– В каком-нибудь клубе, – домыслил я.

– Вот и займитесь. Подыщите подходящее местечко.

С этими словами Крысобой удалился.

Отличная политика. Могу поспорить, что он сделал это нарочно, чтобы оставить меня наедине с Музыкантской.

– Ты не в курсе, как на поисковик подключиться? – спросила Рената.

Она склонилась над пультом электронного мозга дома и пыталась колдовать.

– Через восьмерку подсоединишься к городской сети, а там разберешься, – сказал я, включая первый канал британского телевидения.

После того как мы вынырнули со дна подводного шоу, Гоевин отвез нас в особняк, приготовленный к прибытию победителей. Особняк находился на окраине Лондона. Здесь мы должны были провести несколько дней, посвященных отдыху, сну и развлечениям. Пока мы летели над Атлантическим океаном, Себастьян Гоевин вышел с нами на связь и предложил новый контракт, более увлекательный, захватывающий и прибыльный. Он дал нам два дня на размышления, и сегодня эти два дня истекли.

Трехэтажный особняк располагался в самом зеленом пригороде Лондона и был окружен со всех сторон садами и двумя речушками, не считая Темзы.

Телевидение было заполонено рекламой. Поблуждав по каналам, я оставил музыкальное телевидение, где транслировались лучшие клипы группы «Q-Z, Z-Q», и, перемахнув через спинку дивана, в два прыжка оказался подле Музыкантской. Обняв ее за талию, я спросил, наклонившись к ее уху:

– Как успехи?

Она не отстранила меня. Судя по всему, Ренату устраивали мои ладони, ласкающие ее обнаженный живот.

– Есть два клуба с интересной программой. Но мне больше по вкусу «Золотая ОрДА».

– Что за клуб?

Я поцеловал ее в шею, и она выгнулась, закатив глаза.

– Пусть это будет сюрприз, – томно выдохнула она.

– Сюрприз так сюрприз, – пробормотан я, увлекая ее за собой.

Я оступился, и мы упали на ковер.

Крысобоя я нашел в тренажерном зале, который был оборудован на первом этаже особняка. Окна из тренажерного зала выходили на зеленую аккуратно постриженную лужайку, где резвились два кудрявых малыша. По всей видимости, дети наших соседей.

Крысобой стоял у окна и задумчиво смотрел на детей.

– О чем задумался, старик? – шутливо спросил я, присаживаясь на тренажер-лодочку.

– Если ты меня хоть раз еще назовешь стариком, я тебя прикончу, – серьезно пообещал Марк.

– Верю, – согласился я.

– Смотрю я на детей и думаю… Зачем я живу?

– Все, – присвистнул я. – Крысобоя понесло. На философию потянуло.

Я не хотел насмехаться. Я не любил, когда люди терялись в дебрях депрессии, а ее признаки я уловил в поведении Крысобоя.

– Потянуло, – согласился Марк. – Как у тебя с Ренатой?

– Вроде пошло дело, – неохотно ответил я.

– Знаешь, за что меня прозвали Крысобоем? – неожиданно спросил Марк, оборачиваясь ко мне.

Его суровое лицо, украшенное двумя шрамами, скрещивающимися на щеке в виде Андреевского креста, и аккуратно подстриженной бородкой, отросшей за время, проведенное на дне, было наполнено мудрой печалью.

– Я как-то спрашивал тебя, но ты не ответил.

– Я не люблю это вспоминать.

Крысобой взгромоздился на велотренажер и защелкал по кнопкам, выставляя параметры.

– Моя настоящая фамилия вовсе не Крысобой. Но это не важно. Крысобой – прозвище, которое я получил почти шестьдесят лет назад, и оно так плотно приклеилось ко мне, что настоящая фамилия просто затерялась и забылась. Только я помню ее.