У смерти твои глаза - Самохин Дмитрий. Страница 49

Положение препоганое. Спасало только то, что я раньше в органах служил. Могли из меня сумасшедшего сделать. Тем бы и отделался. Только я не согласен был на подобную перспективу. Суд состоялся через полгода. Я отделался условным сроком. Три года. Правда, и это с меня потом сняли. В Верховном суде. Адвокаты мои добились.

Но впечатления от порта остались на всю жизнь.

В моем доме среди папок с личными бумагами я держу восемь толстенных томов с собственным делом. После реабилитации друзья из ФСБ подарили.

Порт – клоака еще та. Даже соваться туда не хотелось. К тому же и воспоминания поганые.

Но четверг наступил внезапно. Время до дня «X» я коротал в основном в постели с Таней. В администрацию даже не совался. Зачем мне это? У меня в постели оказалось куда приятнее, чем весь день сидеть в кресле и играть в стрелялки?бродилки. На большее я все равно способен не был.

Утром в четверг проснулся рано. Нервничал несколько перед операцией. Честно говоря, я смутно представлял себе, что буду делать в порту. Ориентировался я на территории прекрасно, но сомнения оставались. Чувствовал я одним местом, что заварушка возможна. Утешало только, что иду не один – Кубинец, Стеблин, да еще прикрытие из кочевеевцев.

Я позвонил со своего телефона Кубинцу и уточнил время встречи. Четыре часа возле ворот порта. Кубинец согласился.

Я дожидался трех часов дня, когда должен был выехать из дома, как Страшного суда. Пытался читать. Какой?то детектив попался под руку. Признаться честно, квартирка?то была бедновата на предмет почитать что?нибудь. Вот и попался американский черный детектив. Автор мне нравился, Чандлер, но ничего запомнить из прочитанного не удалось. Текст не ложился в память. Пытался смотреть телевизор. Тот же результат. Кое?как промыкавшись до трех часов дня, я с радостью обнаружил, что пора уезжать. И выскочил из квартиры, бросив что?то на прощание Тане, которая весь день старалась не попадаться мне на глаза. Уж очень раздраженным я был.

«Икар» взревел мотором с одного поворота ключа, и я выехал. Эйфория клокотала в моей душе. Предвкушал. Уже преодолев половину пути, я спохватился и проверил карманы. К счастью, оружие я прихватил с собой.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Порт – клоака. Но, кажется, я уже об этом говорил.

Когда я появился перед воротами порта, то обнаружил, что меня уже ждут. Вдалеке друг от друга качались на волнах четыре катера – три маленьких, юрких, как заказывали – они принадлежали Ване Дубай, и один массивный – флагманский, где, по всей видимости, находился сам Дубай в компании с отрядом головорезов. В отдалении от флотилии кочевеевцев я углядел свой собственный катер, к которому и направил «икар».

Встав с собственным катером борт в борт, я выглянул из рубки и прикрикнул на Стеблина, показавшегося на соседней палубе.

– Перепрыгивайте ко мне.

Кубинец и Стеблин оказались сообразительными. Поставив судно на сигнализацию, они перебрались на мой борт и развалились в креслах. Выглядели они несколько встревоженными, но зато вооружены были до зубов, словно пираты, собравшиеся на абордаж. Не хватало только длинных изогнутых ножей, которыми так удобно выпускать кишки противнику.

– Ребята, вы что, на войну собрались? – ехидно поинтересовался я.

Честно говоря, рядом с ними я чувствовал себя неуверенно с одним пистолетом в плечевой кобуре.

Мне ответили злобными взглядами, и новую шутку пришлось проглотить. Не хотелось оказаться испепеленным на месте.

– Кочевеевцы давно появились?

– Уже полчаса здесь торчат, – ответил Стеблин.

Кубинец, что, вообще передумал со мной разговаривать? Как?то на него это не похоже.

Я направил катер к флагману Дубай. Малым ходом, без лишнего шума. Встав рядом, я заглушил мотор, выставил сигнализацию, и мы перешли на борт кочевеевцев.

Пора было провести генеральное совещание перед битвой.

Войдя в рубку, я обнаружил, что оказался единственным, отнесшимся к предстоящей операции несерьезно. В рубке сидело восемь человек, вооруженных так, точно они собрались штурмовать Петропавловскую крепость, где с грузом золота укрылся гарнизон в тысячу человек. Между ними расхаживал Ваня Дубай. Он походил на полководца, выжидавшего последние минуты перед тем, как ввести резервные полки в сражение.

– Приветствую всех! – поздоровался я и плюхнулся в свободное кресло.

– Что, сегодня объявили день открытых дверей в желтом доме? – изумился Дубай.

– Точно. А я – то никак в толк не возьму, откуда вы, ребята, выбрались, – парировал я.

Дубай подавил желание своих команчей снять с меня скальп.

– Только что в порт проследовала кавалькада катеров. Штук пять. Они припаркованы у интересующего нас причала. Думаю, что это встречают груз. Нас они не видели, – сообщил Дубай. – Время приближается. Скоро прибудет корабль. Разумею, нам стоит быть в это время на причале и увидеть, кто встретит груз и куда его отправят. Катера преследования я привел. Они дожидаются команды.

– Отлично. Тогда пойдем, – пригласил я. – Но, может, не будем брать с собой всю ораву? Хватит и двоих ребят. Плюс мы.

– Разумно.

Дубай выбрал из своей компании двух самых отъявленных негодяев, если судить по их внешнему виду. Остальным приказал ждать.

Мы покинули флагманский катер. Спустились на причал и проследовали в тень.

Мною овладело абсолютное спокойствие, в то время как Кубинец, а в особенности Стеблин изрядно нервничали. Для бывшего полицейского это было первое серьезное дело на ниве частного сыска, а Гонзу всегда колотило перед делом, но с началом операции возвращалось прежнее хладнокровие, нервы успокаивались. Он становился отрешенным буквально от всего, что не связано с делом, точно йог, заснувший на постели из гвоздей.

Мы вошли в порт.

Восьмой причал находился в самом дальнем мрачном углу акватории. Туда, в пору службы начальником охраны, я совался только под прикрытием всего личного состава. Таможенники проводили через этот угол самые контрафактные грузы, которые по сумме могли тянуть на пожизненное заключение. Через восьмой причал проходил наркотраффик.

И вот теперь мы в здравом уме и трезвой памяти совались туда по собственной воле. Определенно мир сошел с ума, а вместе с ним и я.

Мы крались вдоль стен длинных высоких складских помещений. Большей частью в зданиях отсутствовали стекла, а через пустые глазницы гулял ветер и захаживал в гости дождь. Я обратил внимание, что вроде бы дождь был вчера, но с окон лилась вода, точно в этот раз гроза разразилась внутри пакгаузов.

Пейзаж, подернутый сумраком, прекрасно подходил для съемок очередной серии похождений Терминатора, только на этот раз в будущем, пережившем ядерную катастрофу.

Мы добрались до восьмого причала за пятнадцать минут. Дважды чуть было не попались. Сначала наткнулись на одиноко прогуливающегося мужика в изрядном подпитии. Скорее он напоминал растение, поскольку был настолько пьян, что не способен был подняться на ноги. Прогуливался он на четвереньках. Когда мы прошли мимо, он даже не посмотрел в нашу сторону. Настолько сильно был занят изучением содержимого собственного желудка. Плохо смотрит за порядком в порту новая служба безопасности. При мне этот экземпляр мигом бы прошел курс экстренного отрезвления путем купания в холодных водах Финского залива. Второй раз все оказалось несколько серьезней. Едва не сшиблись с пятью отморозками, в руках которых красовались автоматы. Надо думать, что управляться с этими трещотками они умели. Я заприметил их в последний момент и увлек команду за собой. Мы спрятались за огромным, размером с одноэтажный дом контейнером и дождались, пока отряд охранников проследует мимо. Сомнений не возникало – они охраняли подступы к восьмому причалу.

Выбравшись на восьмой причал, приказал ребятам следовать за мной. Я знал, где можно спрятаться. Было одно местечко, которое я приметил давно. Прекрасная обзорная площадка на втором этаже пакгауза. С нее открывался вид на весь восьмой причал. Ничто не могло ускользнуть с этого места. А я знал тайный ход. Ход, которым давно никто не пользовался. Маленькая дверка в тупике между двумя складами. Только бы ее никто не загромоздил контейнерами.