Вишневый самурай - Самохин Дмитрий. Страница 46

Покончив с завтраком, я направился в гостевой кабинет. Кубинец не отставал. Я уселся в свое кресло, разложил перед собой ежедневник, вытащил список постоянных клиентов Иоланды Городишек, а также записку бывшего менеджера яхт?клуба, пару минут размышлял над ними, пытаясь составить план действий на ближайшие дни.

– Есть мысль… – Я поднял глаза на Кубинца, который смотрел на меня, точно на пророка.

– Давай, Туровский.

– Во время разговора с Соломахом появилась версия, которая довольно убедительно объясняет интерес Городишек к этим мужчинам.

– То есть почему она встречалась только с женатыми мужчинами? – уточнил Кубинец.

– Именно. Предполагаю, что существовала преступная группа, куда входили Иоланда Городишек, Стае Прощелыгин, Иннокентий Волокитов…

– Кто такой? – перебил Гонза.

– Менеджер яхт?клуба «Флибустьер», – пояснил я.

– И он в расклад вписался? – удивился Кубинец.

– Соломах?старший был членом клуба «Флибустьер». Подозреваю, что все остальные – тоже.

– Теперь понял.

– Существует еще кто?то четвертый, который мне неизвестен… Волокитов служил наводчиком. Сообщал фамилии предполагаемых клиентов, график, любимые маршруты. Дальше в дело вступала Иоланда: знакомилась с человеком, заводила интимные отношения. А через некоторое время ему приходили фотографии, где он с Городишек вытворяет непотребное, а также номер банковского счета, куда предлагалось отправить энную сумму денег, дабы жена не увидела эти «шедевры».

– Банальный шантаж? – хмыкнул Кубинец.

– Банальный до безумия, – согласился я. – Список, составленный тобой, практически совпадает с запиской, что я нашел в яхт?клубе. Когда мы расшифруем клички, то, вероятно, выйдем на четвертого участника преступной группы.

– Дубай знает о хобби своей протеже?

– Я ему еще не сообщал.

– Не думаю, что это известие его обрадует! – Кубинец округлил глаза, показывая, насколько зол будет Дубай. – Ты считаешь, что Городишек убил кто?то из списка?

– Не исключаю.

– А зачем убрали Троя Епифанова? – усомнился Кубинец.

– Да, этот факт пока не вяжется в общую картину!

– А вдруг Троя убил Самсон? – подкинул идею Гонза.

– Зачем? – не понял я.

– Ты приехал с Троем. Самсон испугался, что отец решил его сдать, треснул тебя, потом отца, после чего сбежал.

– И с места убийства помчался в полицию? усомнился я.

– Допустим, убоялся, что кровь родную погубил.

– Кто? Самсон? – насмешливо хмыкнул я.

– Да, – подтвердил Кубинец. – И еще не забудь: в полиции он утверждал, что его кто?то преследует.

– Не факт, что так оно и было, – возразил я. – Найдем остальных членов списка и поговорим с ними… Все же я просто уверен, что Городишек убил кто?то другой. Не из клиентов.

– Кто?

– Будем выяснять.

ГЛАВА 39

Модельное агентство «Круассан?Вояж» располагалось в шикарном старинном особняке с арочными окнами, с балкончиками, которые на могучих плечах держали Атланты, с платным паркингом во дворе, куда пускали по одному через подъемные (как в средневековой крепости!) ворота, после того как водила производил оплату магнитной карточкой через пульт банка?терминала, прикрепленный к кирпичной стене на расстоянии вытянутой из окна руки.

До агентства я добрался на арендованном катере. Выбрался на набережную и направился к парадному входу. Швейцар в ливрее поприветствовал меня и открыл массивную стеклянную дверь. Я оказался в мраморном холле. Пол устилали ковры, равно как и ступеньки лестницы, ведущей наверх. Путь туда лежал через два вращающихся турникета и будочку, из которой выглянул молодой усатый охранник.

– Вы к кому? – строго спросил он.

– Собственно говоря, в «Круассан?Вояж», – ответил я.

– Вас ждут? – спросил он, поднимая телефонную трубку.

– Нет. Доложите господину Прощелыгину, что его хочет видеть Даг Туровский, – попросил я.

– Айн момент.

Охранник набрал три цифры, несколько минут подождал и зашептал в трубку то, что я просил его передать. Выслушал внимательно ответ, торжественно вернул трубку на место и объявил:

– Можете проходить!

Прозвучал звуковой зуммер. Круглая лампа у турникета сменила цвет на зеленый, и я вошел внутрь.

– Вам на пятый этаж, – сообщил охранник. – От лестницы вправо. Там есть указатель.

Лифта не было и в помине. Когда строилось это здание, о лифтах если и слышали, то только мельком, наивно полагая, что это какое?то чудо природы, вполне возможно, несуществующее. Те же, кто выкупил особняк у бывших владельцев, перестраивая интерьер, об установке лифта думали, но порешили в конце концов, что в данном случае подъемник будет лишь портить общий вид. Вот и пришлось мне на пятый этаж добираться на своих двоих, поминая недобрым словом июльско?петропольскую жару, Иоланду Городишек, позволившую себя убить, и Стаса Прощелыгина, освоившего шантажистский бизнес.

Взойдя на пятый этаж, как на вершину Гималаев, я увидел металлический столб, на котором была закреплена рука со сложенными в кулак пальцами, лишь указательный торчал в правую сторону, снабженный табличкой «Круассан?Вояж».

– Сюда?то мне и нужно, – пробормотал я себе под нос.

Пройдя по двум извилистым коридорам, я очутился перед стеклянными воротами, над которыми висела эмблема модельного агентства – юная балерина, застывшая в пируэте. Похоже, создатели агентства пытались уверить «всех сюда входящих», что модельный бизнес – это искусство, а вовсе не проституция, как часто думают обыватели.

Я попал в светлый холл, натурально напоминавший рай, в котором кружились стайками беззаботные барышни. Идиллию прервал грубый вопрос:

– Туровский, что ли?

– Вроде как.

– Проходите в кабинет к господину Прощелыгину. Он ждет.

Как можно брать секретаршей даму, которая, во?первых, успела состариться раньше, чем родилась, а во?вторых, имеет такой скверный характер? За один лишь характер ее нужно было гнать в три шеи, а можно и в четыре, если только их удастся отыскать под толстым слоем дряблой кожи, благодаря которой дама напоминала индюка.

Я открыл дверь и прошел в кабинет. Определенно, у господина Прощелыгина, восседавшего на огромном пуфике по центру комнаты перед компьютером, установленным на небольшом столе с двадцатисантиметровыми примерно ножками, имелся вкус, правда, чрезвычайно специфический. Пол комнаты был устелен ворсистым ковром, по стенам висели абстрактные картины, носившие названия «Деструкция обструкции в ирреальном», «Концептуальность дифракции», «Система вдоха и выдоха в римановом пространстве»… Лишь одно полотно называлось по?человечески: «Взгляд на кошку изнутри». Это был холст пять метров на девять, плотно закрашенный алым цветом с вкраплениями коричневого и ультрамаринового.

Я почувствовал острое желание немедленно убраться из столь шизофренического места.

– И что, Туровский, вам от меня надо? – недовольно спросил Прощелыгин, поднимая на меня глаза.

Ни тебе здравствуйте, ни как здоровьице… На редкость неприветливый тип! И к тому же явно меня боится.

Я уже понял, почему Стае Прощелыгин перезвонил мне в день нашего телефонного знакомства. Он просто испугался, что кто?то прознал про их небольшой бизнес. Его не слишком беспокоила перспектива встречи с полицией и даже краткосрочное пребывание за решеткой. Его ужасала мысль о том, что с ним сотворят мужики, которых он в компании с Волокитовым и Городишек безбожно доил столько времени. Побывав у нас и пообщавшись со мной и Кубинцем, Прощелыгин выяснил, что мы ни сном ни духом об истинном положении вещей не догадываемся, а потому и успокоился. Это он зря.

– Хотелось бы узнать, за что вы убили Россомаху? – долбанул я его в лоб.

Прощелыгин открыл рот и хватанул ртом воздух.

– Каакую такк?ую Россомаху? – попытался он разыграть удивление.

Чего там говорить – никудышный актер из Стаса! А пальцы?то, пальцы так и выплясывали рок?н?ролл на столе… И с такими нервишками он собирался меня провести!