Капкан для белой вороны - Саморукова Наталья. Страница 50

– Что значит слишком?

– То и значит. Есть люди, замечательные во всех отношениях. Настолько замечательные, что это кажется подозрительным.

– Странная логика.

– Ничего странного. Людей идеальных в природе нет, отсутствуют как класс. И если человек изо всех старается быть идеальным, значит, ему есть что скрывать, поверьте. Его грехи, возможно, больше чем у любого из нас.

– Понятно, вы предпочитаете иметь дело с подонками.

– Я бы иначе сформулировал, но крупица правды в ваших словах есть. Предпочитаю открытую игру и когда вижу что человек явная сволочь, мне проще просчитывать его ходы. С людьми внешне безупречно порядочными никогда не знаешь, где попадешь в капкан. Это я вам, Настенька, образно излагаю, в утрированной, так сказать, форме. Но вы поняли, о чем я?

– Наверное да, – кивнула я и задумалась. Опять какое-то воспоминание вспышкой ударило в голове. Какая то мысль… уколола и ускользнула.

По информации Коронена Антон так пока и не приходил в сознание. Состояние его остается тяжелым. Даже лежа в палате реанимации, мерзавец продолжал мне пакостить.

– А что, Лиза, вам нравится работать в бюро? – очнувшись от своих дум, я с удивлением обнаружила, что сладкая парочка ведет вполне светскую беседу о том, о сем. Лизавета, как заправская кокетка, поводит плечиком, с прищуром улыбается сидящему напротив мужчине и изо всех сил делает вид, что ей скучно.

– Нравится, Станислав Олегович, хорошая работа.

– Не пыльная? – с беспокойством уточнил он.

– Не очень, – косясь в мою сторону, успокоила его Лизон.

– Смотрите, у меня сейчас есть замечательная вакансия.

Я встрепенулась, надулась и шмякнув недоеденный бутерброд на тарелку, гневно провозгласила:

– А вот это уже подлость! Это, знаете, ни в какие ворота не лезет!

– Надо же, ожила, – ехидно улыбнулся Коронен и попросил у проносившегося мимо официанта счет.

Меня волновал Генрих, меня очень волновал Генрих… Я так и эдак пыталась выведать у Коронена хоть что то по его поводу, но тот, одевая на лицо выражение светской отстраненности, упорно гнул свою линию. В конце концов не выдержал, послал меня по неприличному адресу и сказал, что Генрих точно не имеет к истории никакого отношения.

– А жена его? – не сдавалась я.

– Далась вам его жена, – раздраженно отмахнулся он, – не лезьте, это может быть слишком опасно.

Не поверила я ему. Не поверила ни про Генриха, ни про то, что мне не надо лезть…

– Скажите, а зачем Ира устраивала все эти переодевания? – спросила я, когда мы вырулили на Ленинский.

– Господи, это не имеет никакого отношения к делу, поверьте.

– Значит, не скажете?

– Да ради бога! Это из-за мужа.

– Из-за мужа? Она ведь разведена?

– Старая любовь не ржавеет. Семен доставал ее все это время. Следил за ней. Не сам, конечно, нанимал разных людей. Вот она и маскировалась таким образом, когда ей надо было уйти на свидание.

– Что же, она боялась его что ли? Чем ей был опасен бывший муж?

– Ей нет, а ее высокородным любовникам да. Когда у него возникли подозрения, что Ира крутит роман с Аркадием, он прямиком отправился к Марине, его жене. Скандал тогда был грандиозный. Но удалось все замять. Не без моей помощи, замечу.

– Противный мужик?

– Семен то? Да нет, не слишком противный. Он из той самой категории, с которой я предпочитаю иметь дело. С ним все очевидно, а потому не опасно. Ирке он предательства не смог простить, старался по возможности портить ей жизнь и все средства считал уместными. Шантаж, доносы, даже как-то написал на капоте новой машины неприличное слово. Анекдот, в общем.

– Да уж… все-таки странные у вас предпочтения.

– Ничего странного, поверьте, любезная Анастасия, я кое-что понимаю в этой жизни. Иначе дела мои шли бы куда хуже. Например, как у вас, – и Коронен лихо притормозил у моего подъезда, – вперед! Сидите дома, звоните, пишите. Но если получится, не суйте свой нос дальше порога.

Пообещав держать нас в курсе дел, Станислав укатил в направлении МКАД. Что это он забыл за городом?

– Приятный какой мужчина, – глядя в окно, мечтательно молвила Лизавета.

– Ты матушка, угомонись.

– Скажешь тоже. Ничего такого и не думала.

– Думала, думала, раскраснелась вся. Стыд и срам. Слыш, Лизон, как ты думаешь, он прав насчет того, что они… ну в смысле, что с ними все в порядке?

– Думаю, прав, – Лиза щелкнула кнопкой чайника и тот протяжно загудел в ответ. Пока вода закипала, Лизавета ополоснула заварочный чайник, нашла в хаосе кухонного шкафа пакет с какой-то травой, мимоходом вымыла посуду, протерла липкий, усыпанный крошками стол. Если бы Лизавета оказалась на тонущем корабле, то и там навела бы чистоту и уют. У нее было удивительное, поглощающее все недостатки свойство – умение успокаивать. Не словами, и даже не делами, а одним уж только своим уверенным видом. Казалось, что там где Лизавета, там ничего плохого произойти не может.

– Насть, где у тебя мед? – она открыла очередную тумбочку и оттуда с грохотом посыпались наспех пристроенные кастрюльки, какие то кульки, коробки, баночки и …пистолет.

– Ой, – сказала Лизавета, пытливо всматриваясь в мое лицо– Насть, откуда это у тебя?

Но видимо следов узнавания она на моем лице не обнаружила. Взяла матово блестящую штукенцию двумя пальцами и тихонько положила обратно, прикрыв полотенчиком.

– Это, наверное, Гришкин, – предположила она.

– Наверное, – пожала я плечами, – ты думаешь, все так плохо?

– Было бы совсем плохо, он бы его при себе держал. А так, Насть, похоже, еще ничего, еще терпимо. Вот уж не знала, что у Гришки есть пистолет.

– Мы, Лизон, получается, вообще мало что знали. Случилось непредвиденное, и мы не понятия не имеем, в какую сторону бежать. У тебя есть координаты хотя бы одного Гришкиного коллеги?

– Нет, Настен. У меня только телефон жены.

– Толку то с его жены сейчас.

– Черт побери, – взмахнула руками Лизавета, – ну что же мы тут сидим, словно курицы? Кудахтаем уже который час. Без всякого дела. Надо пока подумать, какие еще варианты у нас есть, чтобы найти ту женщину.

– Никаких практически вариантов. Не знаю, что мы можем еще предпринять.

Лизавета разлила по чашкам странно пахнущий чай и села, подперев рукой подбородок.

– Смотри как получается, – прихлебывая кипяток, начала она, – человек, который все это делает, он, получается, хорошо информирован.

– Ну и что?

– Как это что? Значит, он каким то образом пересекается с кем-то из нас. Это кто-то из тех, с кем мы сталкивались за последнее время.

– Да с кем мы только не сталкивались.

– Погоди, дай доскажу мысль, а то собьюсь. До сих пор мы исходили из того, что убийца и похититель – это тот, кого мы не знаем. Ни разу не видели. А мне кажется, искать надо среди знакомых.

– Ага, среди Гришки, соседки Анечки и вороны Риты. Не придумывай.

– Ничего я не придумываю, – обиделась Лизавета, – пораскинь мозгами то, а? Кто мог знать, что Гришка у тебя? Кто был в курсе, что вы собираетесь поехать к Красинскому?

– Да никто, Лиз! Про Красинского знали я, Гришка и Санька. Она как раз звонила накануне, я ей и сказала, что на дачу едем к одному возможному свидетелю. Все, больше никто не знал!

– Ну не Санька же… – с сомнением протянула Лизавета.

– Вот именно.