Кощеевы земли - Самсонов Александр. Страница 15

– Задержанного – в камеру, а вам, товарищ лейтенант, представить подробнейший рапорт по всем этим безобразиям, – радостно скомандовал он и, чуть подумав, добавил: – Машину загони во двор: нечего народ пугать. Да, кстати, сейчас займитесь отчетом по своему участку. Мне ваш председатель много чего о безобразиях рассказал, а в пятницу нас ждут в прокуратуре. Чтоб документы были готовы, иначе уволю!

Увольнением Галушко стращал всех и всегда, эта Фраза среди подчиненных давно рассматривалась как простой дежурный нагоняй. Поэтому все реагировали на брошенную вскользь угрозу скептически.

Информация, которую представил Стас Акиму, оказалась во много раз подробнее и значительней, чем версия задержания пьяного бомжа, данная в отделении. Старейшина внимательно отнесся к словам лешака, презрительно отмахнулся от ожившего дерева, но рассказ о случае с «бомжами» в белых накидках его сильно обеспокоил. Он несколько раз переспросил, уточняя детали. Затем задумался. Глядя на озабоченное лицо старика, участковый понял, что встреча с леведомыми тварями на дороге явилась для того неприятной новостью.

– Давай собирай всех наших, и через час встречаемся на Подворье, – проговорил Аким, приняв какое-то решение.

– Но...

– Собирай всех, кого сможешь. Времени в обрез.

Подворьем сельчане называли купленный много лет назад одним из предков Басановых большой дом на окраине города. Обнесенный высоким глухим забором, он на протяжении долгого времени служил местом проживания сельчан, решивших попытать счастья за пределами родной деревни. Здесь же под присмотром нескольких женщин жили дети, учившиеся в местной школе и единственном на район ПТУ. Фактической хозяйкой Подворья являлась младшая сестра Акима Афанасьевича Елена. Именно ею решались все вопросы городской жизни ламбушан. Большой двухэтажный дом старой постройки мог бы вместить всех выходцев из деревни, проживавших в райцентре, но почти половина помещений пустовала. Если кто-нибудь имел возможность купить квартиру или дом в городе, то никто этому не мешал. Постепенно многие семьи уехали отсюда и появлялись на Подворье лишь по праздникам или по необходимости. Местные власти в дела возникшей в маленьком городе общины не вмешивались, контролируя лишь налоговые и правовые вопросы.

Когда Стас прошел через распахнутые ворота, на Подворье стояла относительная тишина. Дети с учебы еще не вернулись, и лишь несколько взрослых мужчин, пыхая сигаретками, вели неторопливый разговор перед входом в дом. Все они представляли род Александра Бастрова – главную военную силу ламбушанских родов. По разномастной одежде и озабоченным лицам Стас сделал вывод, что они спешно прибыли по призыву Басанова и не представляли причин внезапного сбора.

Честь рода, безопасность семьи, ответственность за выполнение своего предназначения перед людьми, повиновение Слову – все это для ламбушан составляло истинную потребность существования, независимо от того, где они жили. Из поколения в поколение, от деда к отцу, от отца к сыну, от сына к внуку вырабатывались качества неустрашимых воинов, готовых в любой момент выйти на бой с врагом. В обычной жизни крестьяне, рабочие, учителя – простые труженики, они ничем не выделялись среди других людей. Но стоило им услышать Слово, как в них просыпалась генная память, превращая скромных обывателей в умелых, свирепых и бесстрашных воинов.

В поисках старейшины Стас обошел все Подворье. Часы показывали определенное для сбора время, когда один из постоянно находившихся в доме охранников показал участковому на вход в подвал.

В просторном полутемном помещении, сидя на корточках, старейшина рисовал мелом на бетонном полу руны. Увидев участкового, он, не отрываясь от своего занятия, попросил найти Елену и собрать всех прибывших здесь, в подвале, для перехода в деревню.

Искусством перехода владели все мужчины и женщины рода Басановых. Они при желании могли попасть всего в несколько мгновений в любое место, отмеченное Рунным рисунком. Из Ламбушки переходы вели на Подворье, в Петрозаводск и ряд других мест, где возникала необходимость в появлении Басановых или их воинства. Одной из особенностей перехода была невозможность воспользоваться им в одиночку, всегда требовалось не менее двух человек, в чьих жилах текла кровь рода. Что собой представлял этот переход, никто не знал, и пользовались им очень редко, только в случае острой Необходимости, но действовал такой способ перемещения безотказно. Всякий раз после использования перехода Аким замечал, что седины в волосах прибавляется, как будто за это неестественное для обычных людей действие приходилось платить годами своей жизни, но цель стремительных передвижений оправдывала потраченное здоровье и утерянные годы.

Елену Афанасьевну на Подворье уважали даже больше, чем Акима. В ее сухоньких, но крепких руках сосредоточилась немалая власть, позволяющая ей управлять жизнью общины. Даже самостоятельные мужики, вкусившие славы и успехов на вольных хлебах, добившиеся высот в местном обществе, бросали все свои дела и старались выполнить любые просьбы, как называли ее, боярыни. Несмотря на возраст, она всегда считалась важной помощницей брату во всех его делах, при этом никогда не выпячивалась. Многие сельчане, осевшие в городе, боготворили эту властную, но мудрую и справедливую женщину. Ведь именно она помогала устроиться им в такой непростой, отличной от деревенской, жизни. При всей жесткости характера Елена Афанасьевна оказалась увлекающимся человеком. О ее хобби знали немногие, но собранная за несколько десятилетий коллекция местных колдовских раритетов стала предметом зависти и восхищения всех карельских колдунов, знахарей и прочих представителей нетрадиционных направлений.

В кабинете боярыни находился посетитель. Человек из карельской столицы специально приехал для разговора с известной любительницей настоящих древних магических вещей.

Елена Афанасьевна бережно протерла ожерелье из деревянных фигурок и вопросительно взглянула на собеседника. Настоящий шаманский знак стоил на черном рынке много, но очень мало людей смогли бы правильно им пользоваться. Тайными знаниями никто не любил делиться. Сидевший напротив хозяйки Подворья известный петрозаводский антиквар Сема Либерзон недовольно морщился:

– Ну что вы, в самом деле, Елена Афанасьевна! Это не подделка. Эту вещь мне привезли из Калевалы родственники местного шамана. Сам он умер, а им очень нужны деньги. Даже я, старый еврей, чувствую силу наложенных чар. Вот только мне такое ни к чему, а первому встречному отдавать это почему-то совершенно не хочется. Зная о вашей коллекции, я специально приехал в эту глушь, чтобы предложить вещь вам. При всей моей занятости потратил целый день на то, чтобы встретиться и совершить обоюдовыгодную сделку.

Боярыня молча взяла в руки раритет и стала пристально рассматривать детали фигурок. Ей очень хотелось приобрести редкое ожерелье, но цена, запрашиваемая антикваром, зашкаливала за все допустимые пределы.

Сема вновь стал распинаться о трудной жизни и неблагодарных клиентах, когда Елена приняла окончательное решение. Назвав свою цену, она, как ей показалось, поразила старого пройдоху в самое сердце. Либерзон поперхнулся и выпучил глаза.

– Побойтесь Бога, – завопил он, потеряв на мгновение респектабельный вид. – Это предложение либо дилетанта, либо человека, абсолютно не желающего вести какие-либо сделки.

– Десять, – повторила Елена Афанасьевна, – если не согласны, то я вас не задерживаю.

Сема, шумно засопев, попытался что-то возразить, но дверь в комнату приоткрылась и в образовавшийся проем просунулась голова в милицейской фуражке. Либерзон ойкнул и, выхватив из рук боярыни ожерелье, быстро засунул его в карман.

– Извините, Елена Афанасьевна, вас Аким Афанасьевич к себе зовет, – скороговоркой промолвил милиционер и скрылся.

Елена поднялась из-за стола и предложила антиквару либо соглашаться, либо покинуть Подворье, так как у нее на данный момент времени на глупую игру в торговлю нет.