Можно любить и лысых - Дар Фредерик. Страница 5

— Вы будете следить за мной?

— Нет, с вашего позволения, охранять вас. А чтобы мои действия были эффективны, хотелось бы знать причину заключения столь необычного полиса.

— Я уже объяснял это в страховом обществе.

— Сон?

— Вам кажется это глупым?

— Нисколько! Я верю в предчувствия. Но между нами, я полагаю, имеется другая причина. Итак, вы видите во сне первую страницу газеты за второе июня?

В знак согласия он моргает глазами.

— О какой газете идет речь?

— Что за вопрос?!

— Очень важный, господин Бордо. Если вы различаете дату, то должны прочитать и название газеты, которое напечатано крупными буквами.

— “Франс-Суар”.

Он говорит это ворчливым тоном. Я действую ему на нервы, и он хочет это мне показать.

Начинает говорить человек с шишкой. Голос у него тонкий, как у карлика.

— Спрашивается, с чем связано название газеты, если речь идет о сне?

Я ему возражаю:

— Да, но этот сон связан с ответственным денежным соглашением, которое совсем не похоже на сон.

Он сразу успокаивается и замолкает.

— Сколько раз вы видели этот сон? — спрашиваю я актера.

— Раз десять, не меньше.

— И всегда одно и то же?

— Да, как кадры из фильма.

— До такой степени, что стал на вас действовать?

— Да, именно так.

— И вы серьезно боитесь этого дня?

— Да, умираю от страха.

— Каковы ваши планы на этот день?

— Как можно дольше буду находиться здесь, а потом отправлюсь в небольшую прогулку на машине. В большом “роллс-фантом”. Меня будут сопровождать друзья.

— Зачем вы заключили такой договор? Пепел с сигары падает на полу его халата.

— Я сказал себе, что если этот сон сбудется, то пусть хоть кому-то послужит…

— Миллиард — это сумма!

— Вы полагаете, я ее не стою?

Я пожимаю плечами.

— Наследовать будет госпожа Бордо?

— Да, она — моя законная супруга.

— А вы вообще подвержены кошмарным снам?

— Абсолютно нет. Вот почему он так на меня подействовал.

— Вы не будете протестовать, если я проведу этот день в вашем доме со своими людьми?

— Да! Это мои коллеги, которым повезло меньше, чем мне.

Я начинаю смотреть на него по-другому. Под высокомерием угадывается существо расчетливое, жадное, умеющее трезво решать самые сложные проблемы.

Он играет роль короля экрана, которого осаждает завистливый двор. Этот Кристиан Первый гнет свою линию, словно играет в шахматы на жизнь или на смерть. Что здесь можно предположить? Он создал вокруг себя ореол мученика, но на этот раз чувство меры его подвело, когда он подписал эту страховку… но… Действительно ли он БОИТСЯ?

Приятно ли смотреть на пьяницу, выписывающего на мостовой замысловатые крендели? Правда, случается это редко, ибо в городе достаточно бдительных стражей”

Вот появляется такси. Из него выходит сам Ролан. Этот мерзавец накачался как свинья, его мотает по сторонам.

Интересно, способен ли он выполнить те обещания, которые прельстили Инес? Он шарит по карманам, чтобы расплатиться с шофером, роняет на тротуар целую пригоршню мелочи и отказывается подбирать монетки, которые скатились даже на мостовую. Наконец, он вытаскивает что-то более крупное и отдает таксисту, не требуя сдачи. Судя по тому, как резво отъезжает машина, чаевые — немалые.

Ролан пытается найти парадную дверь Инес. Он выписывает дикие круги, стукаясь о машины на обочине, в том числе и мою. Но вот, добравшись до заветной двери, он приваливается к ее косяку и, придерживаясь за него одной рукой, другой расстегивает ширинку, после чего обильно мочится, освобождая свой пузырь. При этом он напевает: “О, почему я не знал тебя в дни своей юности…”

Ролан, без сомнения, весельчак. Типичный гуляка… Его шляпа сдвинута на бок и чудом держится на голове. У него, как у голубя, выпуклый торс, полное отсутствие шеи, а волосы подрезаны по довоенной моде.

Удалив из организма мочу, он принимается звонить, но дверь не открывается. Вероятно, он нажимает не туда, куда следует. У меня доброе сердце, я решаю ему помочь.

— Ты что, приятель? — спрашивает он меня, продолжая нажимать на кнопку, и, не глядя на меня, продолжает говорить:

— Не отвечает, бл… Я собрался к ней, она сказала, что будет ждать, а сама не открывает. У нее есть кто-то, браток, но я хочу тебе ее показать… Ерунда, что она с ним…

Пока он описывает мне Инес в самых непринужденных выражениях, я смотрю на табло с кнопками звонков и убеждаюсь, что он нажимает точно по адресу нашей милой подруги. Видимо, она задремала в ожидании услад и не слышит желанного звонка.

— Погоди-ка, приятель, я тебе открою.

Моя отмычка всегда со мной. Негромкий щелчок, и дверь открыта.

— Пошли вместе к этой шлюхе, — икает и еле выговаривает Ролан. — Я так хочу… У нее выпьем… Она то, что надо… ее на двоих хватит… Обещаю на все сто…

Зачем я иду за ним?

Хочу удивить Инес? Или проверить, насколько ночной гость способен выполнить все свои обещания? Во всяком случае, в лифте мы оказываемся одновременно.

Когда кабина останавливается, я выскакиваю и распахиваю перед Роланом дверь.

— Извини, приятель, — бессвязно бормочет пьяница. — Не надо было после водки пить пиво и ликер. Я должен был воздержаться.

Дверь в квартиру Инес открыта, видимо, согласно договоренности с Роланом. Мой новый товарищ стоит чуть ли не на четвереньках, от него разит, как из бочки.

Заплетающимся языком он говорит:

— Ш-ш-ш… Прежде, чем идти к красотке, мне надо немного в ванную… немного оправиться… Подожди меня…

Оказывается, квартира ему прекрасно знакома.

Неуверенной походкой он направляется по коридорчику к ванной, а я прохожу в комнату предупредить Инес, что ее ожидания, видимо, откладываются на будущее.

Я не говорил о комнате Инес — мне казалось это несущественным. Но следует заметить, что она — хороша, и обставлена со вкусом.

На консоли, на черном мраморном постаменте всегда стояла бронзовая голубка с широко расправленными крыльями. Я восхищался ею, брал в руки, чтобы лучше оценить тонкую работу статуэтки. Но на сей раз оказалось, что голубка слетела с цоколя и оказалась на голове Инес, вколотая в нее, как топор в полено. Одним крылом она вонзилась в правый глаз Инес, и бедную девушку залила кровь.

Это — очень непривлекательно и страшно.

Человек с шишкой находится в моей приемной. Он мне отвратителен. Сифилитик в клоунском клетчатом костюме. Его шишка блестит в свете люминесцентных ламп, как железнодорожный семафор.

Компанию ему составляет Берюрье. Боров занимает его разными рассказами, не приглушая раскатов своего баса. Как обычно, он сидит на ковре, по-портновски подвернув ноги. Его массивные ходули вылезли из широченных штанов. Работая иглой с длинной ниткой, он не забывает трудиться и языком, замолкая только тогда, когда укалывается, после чего начинает ругаться. Он чинит свои огромные брюки.

Увидав в своем агентстве человека с шишкой, я хмурюсь. Накануне, у Кристиана Бордо он взирал на меня явно враждебно, но сегодня утром он предупредителен, как торговец коврами.

Он протягивает мне свою коротенькую, толстую и потную руку, я чисто рефлекторно пожимаю ее, после чего он смущенно заявляет мне, что ему надо поговорить со мной о чем-то весьма важном.

Я отпускаю его руку и открываю дверь в кабинет. Стоя, человечек производит еще более худшее впечатление, чем когда сидит. Вероятно, от того, что ноги его очень коротки, искривлены и не соответствуют величине туловища.

— В чем дело? Я вас слушаю, господин…

— Роберт Поташ.

Он начинает неистово хохотать, думая рассмешить и меня, но мое лицо сохраняет каменное выражение.

— Я пришел из-за Кри-Кри, — наконец заявляет Поташ, так как я продолжаю молчать. Сглотнув слюну, он продолжает: — Я хотел бы поговорить с вами о том, о чем Кри-Кри не сказал вам. Есть люди, которые очень озлоблены на вето. Вы, конечно, поняли, что сны — это выдумка артиста. Я полагаю, что он черпает их из угроз, адресованных ему.