Слепые тоже видят - Дар Фредерик. Страница 24

— Конечно, мама! Это он!

И, позабыв о своем горе, я реву, как тридцать шесть изнывающих от желания коровьей близости быков, продолжение хулиганской песенки из нашего родного фольклора:

Люблю, люблю, люблю

У маленькой Сюзетты

Ту миленькую штучку…

Ах нет, совсем не ручку!

Голос снаружи затихает. Затем что-то грохается и голос снова обнаруживает себя чудесными, согревающими душу словами “твою мать, понаставили!”.

Секунд через десять Берю барабанит в нашу дверь.

— Нужно раз увидеть, чтобы враз поверить! — входя, заявляет он. — Кто бы мог подумать! Что это вы тут делаете оба?

— А ты, Толстяк? — контратакую я, как всякий раз, когда он задает мне лишние вопросы.

— Я? — отвечает он. — Да вот приехал для ведения расследования и, как всегда, вкалываю в поте лица. У меня встреча с отставным маршалом. У этого болвана страстишка коллекционировать дирижабли.

Думаете, я спятил, да?

Потерял рассудок?

Упал на голову?

Мозги слиплись?

Одна извилина, и та выпрямилась?

Или, наоборот, согнулась в дугу?..

— У тебя встреча с маршалом фон Фигшишем! — кричу я.

— Ба, да ты знаешь его кличку!

— Давай, Берю, выкладывай побыстрей!

Человек с тайнами на кончике языка щелкает челюстями, пространство между которыми служит ему для хранения остатков непрожеванной пищи, секунду-другую думает, что ответить, и, наконец, решается.

— Видишь ли, — начинает он с умным видом, — в этом деле, с которым я совсем затрахался, все началось с дирижабля. Использование такого чудовища в наше время с самого начала мне показалось хроническим анархизмом…

— Анахронизмом, — поправляю я.

— Ну да, а я чего говорю? Так вот, я позвонил в наше общество воздухоплавания и спросил у ребят, выпускают ли еще где-нибудь презервативы такого калибра. Они мне ответили, что нет. И тут удача катапультировалась мне прямо на голову. Я был у врача по поводу моего деликатного, сам знаешь какого, заболевания, и там у него в приемной наткнулся на номер журнала “Наука и жизнь”. И в этом номере вдруг обнаружил статью о маршале фон Фигшише, что он якобы является последним коллекционером дирижаблей в Европе. Словом, ты меня знаешь! Я всегда держу нос по ветру, как…

— Твое нынешнее хозяйство? — предлагаю я.

— Совершенно точно, — благодарит господин Трахун. — Что-то булькнуло у меня в котелке, и я бросаю врача, сообщаю в контору, что у меня свидание с маршалом, срочно еду сюда…

— …но он никого не принимает, — вздыхаю я.

— Моему переводчику ответили то же самое. Но только у меня голова на плечах, а не репа, как некоторым кажется, и я умею ею пользоваться. Чуть позже я повторил звонок и сказал, что настаиваю на встрече, поскольку у меня есть предложение насчет продажи шара Монгольфье, который перегородил мне весь сарай, словом, мешает, и этот хорек маршал тут же клюнул и назначил встречу сегодня к вечеру…

— Классика! — соглашаюсь я. — Отдаю должное твоей выдумке, Толстяк!

Затем Берю, причмокивая губами, заявляет, что эти чертовы немецкие сосиски хорошо нашпигованы и вкус у них вполне копченый, вот только полно жил. Подумав немного, он наклоняется ко мне и тихим голосом, будто прелат, окучивающий маркизу, шепчет:

— Если у тебя есть час времени, чтобы посвятить мне, и если это не очень обеспокоит твою мамашу, я хочу, чтобы ты пошел со мной, Сан-А.

— Куда это?

— Там увидишь. — И тут же спохватывается: — Это просто такое выражение.

— Куда ты меня тащишь? — бурчу я.

Он быстро шагает, крепко ухватив меня за руку. Очевидно, со стороны мы производим впечатление, будто деревенский вор тащит упирающуюся телку.

— Это по поводу моего так называемого заболевания, — признается Берю.

— Ты о своей дубинке, чтоб чертей глушить?

— О ней самой.

— Так и не успокоился?

— Куда там! Но за те три дня, показавшиеся мне вечностью, кое-что изменилось. Правда, не очень. Я, стало быть, в статистике неизлечимых, понимаешь? Хожу быстрым шагом на цыпочках, как когда-то в детстве ходил в пивную. Теперь, чтобы сохранять ясной голову, мне нужно порядка полудюжины девочек. А когда я в разъездах, в отсутствие добровольного поголовья, приходится обращаться за помощью к профессиональным шлюхам, что, естественно, увеличивает статьи расходов. Беда!

— И ты меня теперь тащишь в специальный квартал?

— Ну не такой уж он специальный, — мурлычет гигантский кот. — Но там есть Гретхены с такими балконами на фасаде — очумеешь! Я так думаю, что небольшой прыжок в экстаз поменяет тебе настроение, сынок. А то, ежели все время барахтаться в своих черных мыслях, этак ты скоро превратишься в подвальную крысу.

— Считаешь, что теперь, кроме проституток, мне ничего не светит?

Берю мгновенно стервенеет.

— Не надо очернять самую древнюю и самую прекрасную профессию на земле, товарищ! Все вы корчите рожи, когда говорите о простипутанах, но это не мешает вам бегать к ним втихую. Стыдно оставлять без работы квалифицированных специалисток, вот что я скажу! Когда у тебя болит зуб так, что ты на стенку лезешь, ты что, бежишь к своему соседу по лестничной площадке, чтобы он тебе его вырвал, а? Нет, ты бежишь со всех ног к дантисту, у которого из всех карманов торчат дипломы! Так же и здесь, чтобы мозги встали на место, нет ничего лучше специалистки с опытом. Ладно, не расстраивайся — будет за мой счет! Я только что обнаружил здесь одну птичку, она не в моем вкусе, но, как мне кажется, как раз твой стиль на все сто! Блондинка, высокая, худая, грудей немного, но зато глаза темно-синие и с поволокой. Смотрит томно из-под длинных ресниц! Словом, картинка! Курит на манер Марлен Дитрих с мундштуком, длинным на полметра. Ага, мы как раз подходим. Я вижу ее за стеклом. На ней черное эскимоно с красными цветами, что подчеркивает ее блондинистость. О, она нам улыбается. Ты тоже ей улыбнись из приличия! Давай войдем, я тебе говорю! Можешь с ней просто поболтать, если не хочешь ничего больше, ты же мастак вкручивать мозги. Черт, если бы ты видел, какой у нее рот, прямо до ушей! Ух, она, наверное, умеет всякое такое! Будь у нее бюста хотя бы килограммов на десять, взял бы ее себе, точно! Сразу видно, девица воспитанная, с манерами, образованием и все такое прочее. Я так думаю, она дочка бывшего нацистского министра и вынуждена теперь зарабатывать таким ремеслом, чтобы оплачивать папашины бифштексы. Это тип Мадонн, которые тебе наизусть прочтут поэмы из Виктора Гюго на немецком в промежутках между сказочными сеансами любви. Любви, не просто так, я правильно выражаюсь? Так, слушай, она нам подает знак. Ага, и задергивает занавески, как бы говоря, что счетчик уже включен. Не черта сомневаться, Сан-А! Доставь мне, как товарищу, удовольствие: залезь на Грету. Это написано наверху в качестве приветствия… Уже от одного имени возбудишься, а? Я правильно говорю?

Потрясенный его монологом, я уступаю его увещеваниям.

А поскольку от его цветистых описаний меня начинает разбирать, то я даю наконец ввести себя в обитель разврата. (Сильно сказано, правда?)

Фрейлейн Грета — я лишен возможности ее видеть, но должен признать, что ощущаю полное портретное сходство с оригиналом, нарисованным мне на улице моим зрячим (и еще как!) другом. У нее низкий голос и красивый смех. Она курит дорогой сладковатый табак, а в комнате пахнет оранжерейными растениями.

— Францозиш? — произносит она своим обволакивающим голосом.

Она приближает к моим чувствительным губам свой рот, и ее горячее дыхание зовет к любви. Я провожу рукой по ее длинным шелковистым волосам… И мы почти сладострастно целуемся.

— Порядок, граждане, я вас оставляю, — заявляет Берю, довольный, будто старая сводница, которой удалось одним махом скрестить две пары близнецов. — Я буду рядом, Сан-А, у одной толстушки размером с баобаб, которая, на мой взгляд, запросто могла бы огрести три звезды за обслуживание (согласно гостинично-ресторанной классификации Мишлен). Только ты не уходи, дождись меня. Я как пот со лба сотру, сразу приду за тобой. Дождись, хочу услышать, что ты здесь время зря не терял. Держите, моя маленькая Грета, хрустящую бумажку из Немецкого банка, новенькую, синенькую — купите себе сногсшибательное белье. Главное, используйте темперамент моего друга на полную катушку. Он подлинный викинг с твердым копьем и прочее, словом, настоящий мужчина. Покажите, на что вы способны, голубушка. Сыграйте по-крупному. Начните с последних новостей. Если он останется вами доволен, то я вам подкину приличную премию. Но нужно, чтобы вы показали все свое умение. Нужна филигранная работа. Он не любит классических номеров типа “раз-два и по домам”. Это не в его вкусе. Не в его привычках стремительные трюки на полном газу. Ваш девиз “Германия — превыше всего”, так? Докажите это!