Стендинг или правила приличия по Берюрье - Дар Фредерик. Страница 21

Новому преподавателю выделили квартиру в школе, но молва доносит до меня, что он остановился в кафе «Петух в вине». Это очаровательная деревенская харчевня, одновременно выполняющая функций палаццо, постоялого двора, бистро, бакалейной лавки и табачного киоска. Само собой разумеется, что Толстяк не знает о моем присутствии в школе. Это сделано с той целью, чтобы он всерьез поверил, что его назначили на эту высокую должность преподавателя.

Его приезд произвел сенсацию. Каждый хочет посмотреть на этого придурка с таким витиеватым слогом, поэтому ровно в 20 час. 15 мин., когда Его Величество торжественно переступает порог конференц-зала, именуемою «залой королевских указов», в этой зале некуда упасть яблоку. Но до этого я хочу описать это помещение.

Стены зала обиты панелями готического стиля, а ряды скамеек, установленные посредине, придают ему подобие храма. Но церемония поклонения культу, которая вскоре торжественно начнется здесь, ничего общего с религией иметь не будет, поверьте мне! На просторном возвышении установлена кафедра преподавателя. По обеим сторонам от нее стоят черные доски (сейчас они зеленые), а в глубине, на стене, висит экран для показа фильмов.

Представили обстановку? Хорошо. Итак, ровно в назначенное время, так как точность — скрипичный ключ правил хорошего тона, главный инспектор полиции Александр-Бенуа Берюрье (из Парижа) входят в большой конференц-зал. На нем все свежее: его голубой костюм, его белая рубашка, черная бабочка, папка из крокодиловой кожи, сшитая из полиэстера. Его сопровождает директор. Он слегка сбледнул с лица, Александр-Бенуа. Может быть, холод? Мы все встаем при их появлении. Директор хитровато поглядывает из-под своих очков в золотой оправе.

Я не знаю, что ему наплел Старик, во всяком случае, он мог ему просто сказать, что эти лекции по правилам хорошего тона на самом деле проводятся для того, чтобы внести какое-то разнообразие в жизнь слушателей. Короче, с умыслом или без хозяин конторы играет в эту игру.

— Господа! — энергично начинает он. — Принимая во внимание все возрастающую роль полицейского в обществе, администрация приняла решение довести ваше образование до совершенства и предлагает, вам пройти курс хороших манер, который будет читать высоко компетентный преподаватель. Я с большим удовольствием представляю вам главного инспектора Берюрье.

Я хлопаю в ладони, и, как по сигналу, мои товарищи устраивают бурную овацию, от чего лицо бравого Берю приобретает свой нормальный красный цвет. Он отвешивает куцый поклон, вытаскивает из кармана носовой платок и вытирает вспотевший нос, забыв при этом, что в дороге он пользовался им для протирания свечей. На кончике носа появляется симпатичное черное пятно отработанной смазки. Затем Толстый запихивает. платок в нагрудный карман пиджака, как он видел это в фильмах с покойным Жюлем Бери.

— Спасибо, спасибо, — смущенно бормочет он, — хватит, это уж слишком. ;

— Я надеюсь, что эти лекции принесут вам неоценимую пользу, добавляет директор, — и что, благодаря главному инспектору Берюрье, вы все станете законченными джентльменами и еще больше поднимите престиж французской полиции.

После этого он скромно удаляется. Итак, Берю остается в одиночестве у подножия стены. Из своего угла я стараюсь не пропустить ни одной детали. Это — лакомая минута, мои милые. Такие минуты надо дегустировать не спеша.

Толстый бросает на нас тяжелый подозрительный взгляд.

Затем он поднимается на возвышение и бросает свою папку на стол.

Прежде чем сесть, он ковыряет в ухе спичкой, кладет в коробок оставшуюся часть и произносит речь.

— Ребята, — обращается он к аудитории, — я предпочитаю сразу предупредить, что я хоть и не очень умный, но очень требовательный по поводу того, что касается дисциплины. Дисциплина, которую мне доверили преподавать, очень сложная, и я не могу позволить себе терпеть. Ясно? Ладно, можете приземлиться.

Мы садимся. Мои коллеги обмениваются удивленными взглядами. Берю замечает это и язвительно заявляет:

— Я знаю, некоторые из вас по званию выше меня, но тут ничего не поделаешь. То, что есть, то есть, и я в качестве преподающего требую к себе безоговорочного уважения.

Один из наших, красномордый детина с бородой, не выдерживает и начинает смеяться. Резким жестом своего не знающего жалости указательного пальца Берю обрывает его смех.

— Вы, там, с бородой, — обращается он к нему, — как ваша фамилия?

— Жан Кикин, — господин преподаватель, — я по происхождению русский, — лыбится хохмач.

— А сколько вам лет?

— Тридцать один год!

— Поздравляю! В угол! Немедленно! — приказывает он.

От негодования Толстяка трясет как при землетрясении. Он рывком поднимает бородатого со своего места и выталкивает его к черной доске.

— Руки за спину! — уточняет он. — А если это еще повторится, я буду вынужден применить санкции, ясно?

Восстановив порядок, Его Высочество пытается открыть папку. Увы! Не соразмерив усилие со своей силищей, бедняга заклинивает молнию папки. И как он ни бьется, язычок не подвигается ни на миллиметр.

Чувствуя, что весь зал вот-вот разразится хохотом, он, спасая свое лицо, вытаскивает из кармана нож и вспарывает папку как заячий живот.

— Кожгалантерея сейчас совсем не то, что в наше время, прокомментировал он, — вот совсем новенькая папка, которую я купил в лавке «Все за один франк» в своем квартале, и она уже никуда не годится.

Он извлекает из вспоротой папки потрепанный учебник графини.

— Здесь все написано! — заверяет Триумфатор своих слушателей, показывая им томик. — Когда вы выучите двести страниц, которые в нем есть, вы сможете выходить в люди без вашей горничной!

Он слюнявит палец, быстро перелистывает предисловие книги и разламывает ее на нужной странице.

— Кикин, сядьте на свое место и записывайте, — обращается он к наказанному, — иначе я буду переживать, что лишил вас хороших манер, тем более, что при их раздаче вы, по-видимому, занимались подводным плаванием!