Сирены жаждут любви - Торп Кей. Страница 11

Таверна, в которую наконец Алексис привел их, чтобы перекусить, находилась в стороне от дороги. Это был висячий садик под навесом, везде по стенам – горшки с цветами, за столиками сидели человек десять, не больше. Отсюда открывался дивный вид на Парфенон, его подсвеченные колонны выделялись на фоне вечерней небесной синевы. Однажды в один из похожих вечеров, Зоя была готова поклясться, ей послышался легендарный Глас Мудрости, долетевший из долины Пникс.

Зоя подумала, что для человека, который выбрался в Плаку против собственной воли, Алексис слишком хорошо знает местные достопримечательности. Она наслаждалась тончайшим вкусом фаршированных мясом и рисом яиц под лимонным соусом, которые заказала для себя. Блюдо называлось совершенно сказочно – ювазлакия! Нужно как следует его запомнить на будущее.

– Сегодня у вас аппетит получше, – Алексис не мог не заметить, как быстро она расправилась с едой. Он подлил им еще чудесного наусского вина, прибавив: – Если хотите, пойдем в захаропластейон выпить кофе с баклава.

Зоя покачала головой. Ей никогда не нравились сладкие и липкие пирожные.

– Я сыта, спасибо.

– Обожаю баклава! – воскликнула София. – Алексис, я бы съела одно, пожалуй, – и тут же расхохоталась от удовольствия: – Вот! Видите, как я теперь хорошо знаю английский!

– Ошибаешься, – возразил брат. – Ты овладела только разговорным языком.

– Вы недовольны? – спросила Зоя. Он пожал плечами.

– Как я могу быть недоволен, если сам постоянно путаю наклонения? – заметив ее улыбку, вопросительно взглянул. – Разве не так?

– На мой взгляд, вы прекрасно говорите по-английски, – заверила Зоя. – Во много, много раз лучше, чем я по-гречески. У меня нет даже правильного произношения.

– Научитесь, – ответил он. – У вас еще много времени.

У нее был впереди целый год, и она не скрывала, что хотела бы научиться бегло говорить по– гречески ко времени отъезда из страны.

К половине двенадцатого они вернулись на виллу. По греческим меркам было еще не поздно, но София категорически заявила, что падает от усталости.

Девушка ушла к себе, а Зоя сразу же оказалась в щекотливом положении, когда Алексис предложил немного выпить перед сном. С одной стороны, ей не хотелось, чтобы вечер закончился, но с другой – при известной потере бдительности это могло лишь прибавить ей сердечной боли. Алексис был внимателен сегодня вечером, он вел себя так, словно забыл о том, что сердился накануне. Но это мало что значило. Наверное, для такого человека это просто смена настроения ради своеобразия, ничего более.

Зоя решила, что лучше просто принять его предложение как само собой разумеющееся. Она устроилась на мягкой и очень удобной софе в малом салони. Алексис протянул ей стакан с бренди и в этот момент Зоя отметила, что они слегка соприкоснулись пальцами. Попробовав золотистый напиток, сразу же определила его отличную выдержку. Он был просто великолепен.

– Нравится? – спросил Алексис.

– Очень, – призналась она. – Хотя я в восторге от «Метаксы».

– Это и есть «Метакса», – сказал он. – Тонкое послевкусие. В этом я патриот, – он одобрительно окинул Зою внимательным взглядом. – Сегодня на вас очень элегантный наряд.

– Что вы, вещь неновая, – автоматически возразила Зоя и увидела, как покривились его губы.

– Почему англичанки не переносят комплиментов?

– Не знаю, – созналась Зоя. – Наверное, просто не привыкли к ним.

– Это правда, что ваши мужчины не умеют ценить женщин? Она рассмеялась.

– По-моему, они просто не умеют выразить своего отношения, у них не хватает слов. Ведь самый распространенный тип – сдержанный, молчаливый мужчина.

– Вам только такие нравятся?

– Все зависит от самого мужчины, – уклончиво ответила Зоя. – Одни нравятся, другие…

– Другие?..– переспросил он, когда она неожиданно умолкла.

– Они… другие, и все, – Зоя с волнением наблюдала за его спокойной улыбкой, желая теперь только одного – устоять перед соблазном и отправиться спать. Счет опять был в пользу Алексиса.

– В подобных случаях американцы говорят «попал», – заметил он. – Скажите, а к какому типу вы меня относите?

– Провокатора, – парировала она, рискуя вызвать на себя огонь черных глаз.

Все это время он стоял рядом со стаканом в руке. От обезоруживающей и слегка небрежной улыбки Зоино сердце внезапно глухо и больно забилось.

– Слово «провокация», – добавил он мягко, – имеет и другое значение. О нем я догадался с первой нашей встречи. В ту ночь, в саду, я хотел любить вас – и хочу того же сейчас. И вы меня хотите. Я вижу по глазам.

Ее сердце так застучало, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Зоя дрожащей рукой поставила стакан, почти ничего не соображая и не веря своим ушам.

– Кажется, мне пора пожелать вам спокойной ночи.

– Это потому, что я высказал то, что у нас обоих на уме? – Алексис все еще улыбался. – Меня влечет к вам точно так же, как вас ко мне. К чему притворяться?

– По-видимому, не к чему, – глухо сказала она. – Насколько я поняла, моя дальнейшая работа здесь связана с уступкой этому… влечению и соответствующими действиями с моей стороны?

– Возможно, вас ждет повышение по службе.

– Понятно! – она резко вскочила. – Тогда мой ответ вам: нет!

– Ответ на что? – поинтересовался он, не меняя тона. – Я ведь еще ничего у вас не просил.

Распирающее Зою негодование было вызвано и разочарованием и подлинным гневом.

– Вы слишком ясно сказали, чего хотите. Не теряете времени, кирие? Всего три дня прошло! Не верится!

– Я сам удивляюсь, – признался он, не моргнув и глазом в ответ на ее атаку. – Я стал сопротивляться этому через минуту после того, как мы первый раз расстались с вами, но бесполезно. Помню, вы сидели такая раздраженная, ваши волосы отливали чистой медью, глаза горели зеленым огнем, тогда я и понял, что желаю вас так сильно, как никогда до этого не желал ни одной женщины.

– Тем хуже, будете разочарованы! – Зоя была так оскорблена, что не понимала смысла собственных слов. – Утром я сразу же уеду.

– А как же София? – он не дал Зое ответить. – Вы убедили меня в том, что она нуждается в большей свободе. Если вы ее оставите, она вернется к прежней жизни.

Зоя сжала губы.

– Значит, вы в этом уверены?

– Это значит, что будет трудно найти другую компаньонку, которой бы я смог доверить Софию, как вам. Кстати, о ваших собственных потребностях. Тогда, ночью, вы ведь сказали, что они такие же, как и у мужчин.

Чего она только не успела наговорить ему той ночью? Зоя с трудом собиралась с мыслями. Неудивительно, что он ей припомнил те слова. Не привык, чтобы ему отказывали, это уж точно. Алексисы Теодору всех стран привыкли только брать все, что ни пожелают. Если бы не София, то она вообще ни минуты бы не колебалась, но как объяснить девушке причину столь внезапного отъезда, не сказав всей правды? Однако Зоя менее всего желала подорвать веру сестры в непогрешимость брата.

– Мне нужно все обдумать, – растерянно сказала она. – Вы поставили меня в ужасное положение! Вы вообще способны думать о чем-нибудь, кроме того, что вам хочется?

Его рот снова скривился.

– Есть определенные чувства, которые уже взяли верх над нами обоими. Думаете, я не способен разгадать желание, которое испытывает женщина? Да вы дрожите, даже если я к вам не прикасаюсь.

Как раз сейчас она вся тряслась. От гнева, решила Зоя, но знала, что это не вся правда. И его самонадеянность тоже обладала особым магнетизмом. Ведь она сама ввела ему в уши, что не имеет предрассудков по части свободы сексуальных отношений; хвастовство ударило рикошетом, она была унижена, если не сказать хуже.

– Я считаю, что вы меня неправильно поняли, – начала Зоя, запинаясь. – Я совсем другой человек. То, что я наговорила в ту ночь, нельзя было принимать всерьез. И уж тем более относить ко мне лично.

– Ты отстаивала право на свободу сексуальных отношений без всяких ограничений, – напомнил Алексис. – Я разделяю это мнение, – черные глаза сверкали. – Я хочу, чтобы ты наконец узнала, как грек может любить женщину.