Вокруг света за погодой - Санин Владимир Маркович. Страница 6

— Но ведь кит не имеет шансов! — возмущаюсь я. — Что он может противопоставить мощному стальному кораблю, с его огромной скоростью, гарпунной пушкой и гранатой, начиненной порохом?

— Да, времена «Моби Дика» прошли, — соглашается капитан. — И слава богу, что нет необходимости подбираться к кашалоту на шлюпке и рукой метать гарпун. Сколько людей погибало! Удар могу чего хвоста — и от шлюпки оставались одни обломки.

— Но ведь теперь это даже не охота, а довольно-таки безопасное занятие, вроде рыбной ловли, — сопротивляюсь я.

— Ошибаетесь, — возражает капитан. — Сравнение неудачное.

Охота на крупного кита отнюдь не так безопасна; случается, что раненый кит бросается на судно и серьезно его повреждает, чаще всего рулевое устройство. К тому же многомесячное плавание в холодных и штормовых антарктических морях далеко не курорт. Работа у китобоев трудная, но зато какой увлекательной она бывает! Целыми днями и ночами вы гоняетесь за китом, теряете его из виду, когда он скрывается в глубины, изучаете его повадки, и догадываетесь, где он может вынырнуть; и снова погоня, и весь экипаж, дрожа от возбуждения, выбегает смотреть, как гарпунер застывает у пушки; наконец он стреляет — и корабль содрогается от ликующих криков или взрыва проклятий, в зависимости от того, насколько удачно гарпунер сработал.

И снова поиск, снова погоня, и вы уже не сможете остаться равнодушным и рассуждать о том, имеет кит шансы или нет, вами полностью овладеет одна мысль: добыть кита, добыть во что бы то ни стало! Такого азарта, такого нервного возбуждения вы никогда не испытаете на рыболовном траулере — куда тралу до гарпуна! Нет, обязательно сходите в рейс с китобоями, — заканчивает капитан. — Уверяю вас, не пожалеете.

Капитан Ростовцев обладает широкой эрудицией, он интеллигентен, начитан и очень скромен; совсем не таков образ китобоя, сложившийся в моем воображении. А ведь он добыл три тысячи китов, в том числе одного, наверное, из самых крупных — весом в 164 тонны!

Я, конечно, понимаю, что капитан по-своему прав — с точки зрения экономики, но мне все равно жаль этих исчезающих с поверхности океана финвалов, сейвалов и кашалотов. И касаток тоже, несмотря на рассказы об их разбойничьих нападениях на китов: по догадкам, касатки очень умны. Но, не желая огорчать капитана, я прекращаю спор и не говорю о том, что ни за что на свете не пойду в рейс за китами.

О тропических циклонах, наших задачах и о печальной участи синоптиков

От тайфуна «Карла» мы улепетывали с такой скоростью, что только ветер свистел в ушах. Тайфун остался в стороне, и Шарапов ходит именинником: все его прогнозы сбываются один за другим, и наша эскадра точно по графику приближается к экватору. Еще каких-нибудь два месяца — и мы подойдем к Африке, где начнем работать по общей международной программе.

Кстати говоря, я уже малость пообтесался и кое-что в ней понимаю. Например, знаю, что мы будем изучать ВЗК. Еще несколько дней назад это буквосочетание казалось мне таинственным звуком из птичьего языка, а теперь я сам запросто им щеголяю. ВЗК — это внутритропическая зона конвергенции. Что, непонятно? Ничего, понемножку разберемся: зря, что ли, Шарапов отшлифовывает на мне курс своих лекций?

Если позволите, ВЗК — это широкий ремень, опоясывающий земной шар по экватору. Как и всякий ремень, он может то подниматься чуть выше поясницы, то опускаться пониже — словом, точных границ у ВЗК нет. Но зато есть одно потрясающей важности качество: в этой зоне атмосфера получает от океана основное количество тепла. Именно ВЗК — главная печка воздушной оболочки Земли. Океан в районе экватора получает от Солнца столько тепла, что если бы он не делился им с атмосферой, то вода бы здесь кипела, а мы с вами, уважаемый читатель, ходили бы по летнему Крыму в шубах и валенках. Так сказал Петя Пушистов, и у меня нет оснований ему не верить. Теперь вы сами сознаете, как важно для человечества хорошенько изучить ВЗК. Это наша главная и, скажем прямо, весьма благородная цель.

Примерно таким вступлением и предварил Александр Васильевич свою очередную лекцию, посвященную тропическим циклонам и прочему.

— Да будет вам известно, — сказал мой учитель, — что «Карла» — тропический циклон — многолик, имен и паспортов у него, как у ловкого преступника, разыскиваемого международной полицией: американцы называют его ураганом, обитатели многих стран Тихого океана тайфуном («сильный ветер со всех сторон»), а, например, австралийцы свой тропический циклон именуют даже с какой-то нежностью: вилли-вилли. Есть еще вест-индские ураганы, ураганы Зеленого Мыса и орканы. Мы же как раз пойдем в зону зарождения вест-индских ураганов, тех самых, которые по-пиратски разбойничают в Карибском море, совершая опустошительные набеги на страны Центральной Америки, юг Соединенных Штатов и Кубу.

— Значит, в нашей программе больше всего заинтересованы именно эти страны? — спросил я.

— В значительной степени — да, — согласился Шарапов, — но результатов АТЭП жадно ждет и вся мировая наука. Однако не будем забегать вперед и рассмотрим причины возникновения тропического циклона — одного из самых страшных стихийных бедствий, потрясающих нашу планету. Вы, конечно, знаете (я с готовностью кивнул, чем вызвал неудовольствие учителя)… гм, вы, быть может, слышали, что море в тропиках обычно теплее, чем атмосфера. Так вот это явление — разница температур моря и атмосферы — и порождает тропические циклоны. Возникает колоссальный перепад давления воздуха, отсюда и огромная разрушительная сила циклона, ураганные ветры, ужасающие шторма. Вам, наверное, интересно будет узнать две его особенности. Как полагаете, в какой части тайфуна опаснее всего оказаться кораблю?

— Конечно, в центре, — уверенно сказал я.

— Молодчина! — похвалил Александр Васильевич. — Это вы как, читали где-нибудь или интуиция?

— И то и другое, — скромно ответил я. — Общая культура, знаете ли, поток информации. А что?

— Так, небольшая поправочка нужна. Центр тропического циклона, его ядро обычно называют «глазом». Мне не раз доводилось там побывать.

— Здорово доставалось? — сочувственно спросил я.

— Как вам сказать… Дело в том, что центр тайфуна, или «глаз», хотя и далеко не тихое, но наименее опасное место для корабля! Здесь бывает слабый ветерок и даже штиль, хотя судно может беспокоить вибрация из-за острых, беспорядочных волн со всех сторон. Это и есть первая особенность тропического циклона: вокруг райского центра бушует ад. А вторая — сравнительно медленное смещение циклона, всего 15–30 километров в час. Именно с такой скоростью и рвется шторм в избранном им направлении, так что, зная о его местоположении хотя бы часов за двенадцать, современный корабль может вполне успеть изменить курс и уйти. Что мы, кстати, дважды сумели сделать за истекшие десять дней.

Я хотел было проникновенно сказать: «Премного благодарен вам!», но решил, что Александр Васильевич воспримет это как слишком грубую лесть.

Огромна роль синоптика на корабле! Припомнилась история, которую недавно рассказал Олег Ананьевич. В порт назначения возвращались два наших судна, и синоптик одного из них дал штормовой прогноз. Капитан немедленно известил своего коллегу с другого судна, но тот очень торопился домой и махнул на прогноз рукой. И попал в двенадцатибалльный шторм, из которого вышел изрядно потрепанным: потерял спасательные шлюпки, разное палубное оборудование и вряд ли благополучно добрался бы до порта, если бы не помощь его более предусмотрительного коллеги.

Одного из этих капитанов начальство отметило наградой, о нем писали в газетах, всячески ставили его в пример. Может быть, вы думаете, что речь идет о том капитане, который избежал шторма и привел корабль неповрежденным? Ничуть не бывало! Награжден был другой — который пошел напролом и проявил личное мужество, чтобы спасти судно от гибели. Помните «Девяносто третий» Виктора Гюго?