Крещение огнем - Сапковский Анджей. Страница 89

Регис замолчал, задумался. Все тоже молчали. Геральт почувствовал, что ему ужасно хочется упиться вдрызг.

– Игры делались все развязнее, – продолжал вампир. – Дальше – больше. Порой как пойдет-поедет, так по три-четыре ночи кряду я не возвращался в склеп. От самого малого когда-то количества… влаги я начинал терять контроль над собой, однако это не мешало мне продолжать пиршество. Друзья – как друзья. Одни по-дружески унимали, так я на них обижался. Другие, наоборот, уговаривали, вытаскивали из склепа на гулянки, да что там, подсовывали… хммм… объекты. И веселились, поглядывая на меня.

Мильва, по-прежнему занятая подновлением смятых перьев, забурчала. Кагыр наконец кончил починять сапог и, казалось, спал.

– Потом, – продолжал Регис, – появились тревожные признаки. Шалости и общество отошли на второй план. Оказалось, что я вполне могу обойтись и без них. Меня начала устраивать просто… кровь, даже та, которую пьешь…

– Чокаясь с зеркалом? – вставил Лютик.

– Хуже, – спокойно ответил Регис. – Я не отражаюсь в зеркалах.

Он какое-то время помолчал.

– Я сошелся с одной… вампиркой. Все могло быть, да, пожалуй, и было всерьез. Я прекратил кутежи. Но ненадолго. Она ушла от меня. А я принялся пить, как говорится, в два горла. Отчаяние, обида, сами знаете – отличные самооправдания. Всем кажется, будто они понимают. Даже мне самому казалось, что я понимаю. А получилось, что я просто подгоняю теорию к практике. Вам надоело? Я кончаю. Наконец я стал выделывать такое, чего не делал ни один вампир. Начал летать по пьянке. Однажды к ночи парни послали меня в село за кровью. Я нацелился на девушку, идущую по воду, промахнулся и с разгона врезался в венцы колодца… Кметы меня чуть было не прикончили. К счастью, они не знали, как за это взяться… Продырявили меня кольями, отрубили голову, облили святой водой и закопали. Представляете, что я чувствовал, когда проснулся?

– Представляем, – сказала Мильва, рассматривая стрелу. Все удивленно взглянули на нее. Лучница кашлянула и отвернулась. Регис незаметно улыбнулся.

– Я уже заканчиваю, – сказал он. – В могиле у меня было достаточно времени, чтобы подумать.

– Достаточно? – спросил Геральт. – И сколько же?

– Любознательность профессионала? – взглянул на него Регис. – Около пятидесяти лет. Регенерировавшись, я решил взять себя в руки. Было нелегко, но я справился. С тех пор – ни капли. Не пью.

– Совсем? – Лютик принялся было икать, но любопытство пересилило. – Совсем? Никогда? Но ведь…

– Лютик, – слегка приподнял брови Геральт. – Возьми себя в руки. И подумай. Молча.

– Извините, – проворчал поэт.

– Не извиняйся, – сказал вампир. – А ты, Геральт, не делай ему замечаний. Его любопытство понятно. Во мне, вернее, во мне и в моем мифе воплощены все его человеческие страхи. Трудно требовать от человека, чтобы он освободился от страхов. Страхи выполняют в психике человека не менее важную роль, чем все остальные эмоциональные состояния. Психика, лишенная страха, была бы психикой ущербной. Увечной.

– Представь себе, – сказал Лютик, приходя в себя. – Ты не вызываешь у меня страха. Выходит, я калека?

На миг Геральт подумал, что сейчас Регис покажет наконец зубы и вылечит Лютика от предполагаемого увечья, но ошибся. Вампир не был любителем театральных жестов.

– Я говорил о страхах, укоренившихся в сознании и подсознании, – спокойно пояснил он. – Пожалуйста, не обижайся на сравнение, но ворона не пугается развешенных на палке шапок и тряпок после того, как переборет страх и сядет. Но стоит ветру пошевелить лохмотьями, и птица тут же улетит.

– Поведение вороны, – заметил из темноты Кагыр, – объясняется борьбой за существование.

– Объясняется-обсирается, – фыркнула Мильва. – Ворона не боится пугала, просто она думает, что у человека супротив нее припасены камни и стрелы.

– Борьба за существование, – подтвердил Геральт. – Только в человеческом, а не в вороньем издании. Благодарим за разъяснение, Регис, принимаем его целиком и полностью. Только перестань копаться в человеческом подсознании. Это бездна. Мильва права. Причины, по которым люди впадают в панику, увидев жаждущего крови вампира, не иррациональны, но вытекают из стремления выжить.

– Слышу глас специалиста. – Вампир слегка поклонился в его сторону. – Специалиста, которому профессиональная гордость не позволяет брать деньги за борьбу с мнимыми страхами. Уважающий себя ведьмак нанимается, как известно, исключительно для борьбы с реальным и непосредственно угрожающим злом. Полагаю, профессионал пожелает нам объяснить, почему вампир – большее зло, нежели дракон либо волк. Как ни говори, у последних тоже есть клыки.

– Может, потому, что последние пускают клыки в ход с голода либо в порядке самообороны, но никогда – потехи ради или чтобы преодолеть робость по отношению к объекту противоположного пола?

– Люди об этом не знают, – сразу же парировал Регис. – Ты знаешь давно, остальные наши друзья узнали всего минуту назад. Большинство же глубоко убеждено, что вампиры не забавляются, а питаются кровью, только кровью и ничем, кроме крови, да притом только кровью человеческой. А кровь – это животворная жидкость, потеря ее приводит к ослаблению организма, витальной силы. Вы рассуждаете так: существо, проливающее нашу кровь, – наш смертельный враг. А такое существо, которое вдобавок еще и специально охотится за нашей кровью, ибо питается ею, – существо вдвойне поганое и враждебное: оно повышает свою витальную силу за счет нашей. Чтобы его род процветал, наш должен погибнуть. Наконец, такое существо отвратительно еще и потому, что хоть мы и знаем жизненную силу крови, но пить ее нам противно. Хоть кто-нибудь из вас стал бы пить кровь? Сомневаюсь. А есть и такие люди, которым достаточно просто увидеть кровь, как они тут же млеют или падают в обморок. В некоторых сообществах женщин в течение нескольких дней месяца считают нечистыми и изолируют их…

– Пожалуй, только дикари… – прервал Кагыр. – А млеют и падают в обморок при виде крови разве что вы – нордлинги.

– Мы плутаем по бездорожью, – поднял голову ведьмак, – сворачиваем с прямого пути в дебри сомнительной философии. Ты считаешь, Регис, что людям было бы легче, знай они, что вы видите в них не жратву, а… «рюмочную»? Где ты отыскал иррациональность страхов? Вампиры сосут из людей кровь – этого-то факта отрицать нельзя. Человек, к которому вампир относится как к кувшину водки, теряет силы, это тоже очевидно. Человек, я бы так сказал, «осушенный», теряет витальность полностью. То есть умирает. Прости, но страх перед смертью нельзя пихать в тот же мешок, что и отвращение к крови. Менструальной или какой другой.