Моя Крепость - Сапожникова Раиса. Страница 26

— У тебя нет священника. И ты пока этим пользуешься! — намекнула Леонсия на его связь с Лалли. Он не остался в долгу:

— Да и ты, милая, времени не теряешь. Неужели нельзя было дать этому мальчику пару спокойных дней? Жадничаете, миледи.

— Да нет, милый. С мальчиком это вышло случайно, — стыдливо опустила она глаза.

— Хочешь сказать, он сам этого захотел? И первый шаг сделал? — поддразнивал жену Конрад.

— Нет, конечно, ну что ты. Просто я дала ему немного гашиша.

— Зачем?!

— Чтобы расслабился. Осмелел. Перестал ждать подвоха со всех сторон. Мне было его просто жалко.

— Если бы он осмелел, подкатился бы к твоей Эльфриде. Или к Тесс. А если бы очень осмелел, тогда к нашей Хайди. Но не поверю, что ему захотелось только тебя! Милая, для меня ты — самая лучшая на свете, но у семнадцатилетних мальчиков немного другой вкус.

— Ах, ты, нахал! — замахнулась она шутливо.

— Извини. Ну, а серьезно?

— Случайность. Я же сказала. Ну, уж ладно, я виновата. Но не совсем.

— Милая, да что ты оправдываешься? Неужели я тебя обвиняю?

— Прости меня.

— С удовольствием, моя любовь. Сегодня же после ужина. Сейчас, уж извини, я немного устал. Мне-то далеко не семнадцать.

— И донне Эвлалии дал малую толику...

— Не насмешничай. Лучше объясни, что за случайности такие? Их у тебя раньше не было.

— А я тоже, знаешь ли, стала старше...

— Ни на одну минуту. Ты все так же неотразима для юных пажей.

— Уж не знаю. Хоть бы этот малыш меня не возненавидел...

— Да за что, что ты с ним сделала? За обедом он выглядел, как на эшафоте. Но ненависти к тебе я не заметил. Скорее он боялся меня.

— Еще бы. Представь себе, что ты обесчестил жену своего господина.

— Представил. Было такое. Хотя она и не сопротивлялась...

— И что ты тогда почувствовал?

— Сложно сказать. Поджилки тряслись, конечно. Как ни любил меня Саладин... К счастью, он слег в тот же день. Удар его хватил. Может быть, из-за этого. Но сделать уже ничего не мог, мне повезло страшно.

— А ему так не повезло. Он вынужден смотреть на тебя и знать, что ты знаешь... У него сердце заходится от раскаяния. И от страха.

— Тогда он — один из храбрейших на земле. Но насколько я знаю, ты сама не боишься моего гнева и учишь этому молодежь. Что в их глазах прибавляет тебе привлекательности...

— В том-то и дело, что Роланда я не соблазняла.

— Да неужто это было насилие?

— Ну, почти. Он выпил вино, и оно подействовало. Не совсем так, как всегда. Он не соображал, что делает. А когда понял, чуть от стыда не умер. Готов был сам себя растерзать... Пришлось успокаивать его.

— В постели?

— А где же еще. И дать ему снова. По-другому. Чтобы почувствовал.

— И он почувствовал?

— По-моему, да. Ты же видел. Он почти спокоен.

— По крайней мере, в своем уме... И сумел заняться хорошим делом. Кажется, он искренне заинтересован.

— Ему будет очень полезно. Заботиться о других вместо того, чтобы каждую минуту думать о своих обидах, потерях, страхах... Жить сегодняшним днем. Но нельзя загружать его этой службой все время. Он же почти ребенок. А знает наверняка меньше Родерика, его же никогда не учили по-настоящему.

— Почти все молодые люди в этой стране знают меньше, чем наш Родерик, — возразил граф Арден с усмешкой. — Да и немолодые тоже. Равные ему по образованию найдутся разве что в монастырях. И не во всех. Что касается Роланда, то он грамотен. Знает латынь. Иные из благородных лордов и этого не умеют. Захочет, будет учиться сам. Вместе с Родериком, когда у того будет наставник. Пока что пусть читает свою любимую книгу... А я прослежу, чтобы она не покинула Арден-холл. Я бы ее с удовольствием спрятал в сокровищнице.

— Почему? — удивилась Леонсия.

— А ты представь, как наш милый юноша демонстрирует эту книгу в каком-нибудь монастыре. Она ведь такая ценная. Если продать, он сможет купить коня, может, даже доспехи. Если, конечно, найдется достойный покупатель...

— Я привезла с собой немало таких книг. Даже более ценных.

— Не в этом дело. Продавать свою книгу Роланд будет, если оставит наш дом. И тогда он расскажет достойному покупателю все: о замке, отнятом у отца, и о матери, подарившей сыночку это единственное богатство, покажет детские пальчики и не преминет сообщить, какое они имеют значение для доказательства его прав на титул...

— Ясно. Мы не можем выпустить эту книгу из рук.

— Не одну только книгу, милая. Самого Роланда тоже. Лучше всего вообще никому его не показывать.

— Невозможно запретить юноше выезжать из крепости. Да и Родерик этого не потерпит. С его стремлением к справедливости!

— Ну, выезжать он сможет. Впоследствии. Но не один. Всегда вместе с вооруженной стражей. А чтобы ему не пришло в голову совершить геройский побег, надо, чтобы ему тут было хорошо. Лучше, чем в любом другом месте! Так что твоя «случайность» была весьма кстати... Как всегда.

— Ну, пожалуйста, не насмешничай!..

Воркование любящих супругов прервалось топотом и лязгом железа.

Вернулись рыцари. Четыре скакуна нервно трясли удилами.

Они были перепачканы кровью...

Храпели лошади, нервно поматывали головами, пытаясь стряхнуть отвратительно пахнущие пятна, еще влажные, со своих бабок, шей и носов.

Сэр Конрад следил, как соскакивают с коней рыцари, похлопывают животных по напряженным холкам, стараясь скрыть нездоровое и неприятное возбуждение.

Бледнее всех было лицо Родерика. Тот сидел прямо на своей Мун, одеревеневшие ноги не двигались в стременах, а в руках его шевелилось чье-то незнакомое тело. Живое. Кажется, женское.

Другое тело придерживал на седле флегматичный рыцарь Куно. Он осторожно опустил его на руки подскочившим оруженосцам, потом сам покинул седло и успокаивающе погладил возбужденного жеребца.

— Старик жив. Милорд. Без сознания. Отнести в дом. Пожалуйста. Удар по голове. — Доблестный Лихтенвальд выговаривал фразы еще более кратко, чем обычно.

Возглас ужаса донесся из окна второго этажа. Там что-то замелькало и через полминуты на пороге дома показалась женщина с закрытым лицом. Леонсия поспешила к ней, остановила, обняла за плечи.

Граф Конрад Арден заставил свой голос звучать как можно более хладнокровно:

— Сэр Родерик, позвольте мне помочь даме. Давай, сынок, еслит ты отпустишь руки, я приму ее и поставлю на землю.

Мальчик медленно подчинился, и было видно, как изо всех сил он старается не дрожать. От отпустил закутанную в шаль женщину и сам спрыгнул с седла. На нем не было видно крови, но шкуру Мун в двух-трех местах «украшали» свежие пятна.

— Все в порядке, сынок, — граф, удерживая испуганную незнакомку, другой рукой прижал с себе Родерика. — Ты не ранен?

— Нет, отец, со мной ничего не случилось, — сумел тот ответить, явно приходя в себя. — Но эта леди...

— Пожалуйста, представь ее твоей матери. И проводи в ее покои. — Граф указал на крыльцо, где, перепуганная и забывшая этикет, ожидала своего сына леди Темелин.

Мальчик постарался вернуть себе самообладание. Он повернулся, взял за руку гостью и повел в дом. Туда же несли полумертвого мужчину, графиня шла следом. А Темелин молча обняла Родерика и прижала к себе. Они были одного роста. Потом увлекла его и чужую девушку на верхнюю половину.

Оруженосцы спешно уводили коней. Один за другим, сохраняя подчеркнутое молчание, скрылись в своей казарме возвратившиеся из своего первого разъезда воины Ардена. Командир Торин последовал за своим лордом в его новый кабинет.

— Итак, у нас гости, — начал разговор граф Арден. — Рассказывай.

— Мы побывали в деревне. Довольно бедное селение. Дворов десятка три или четыре. Церкви нет. Развалины. Каменных домов нет. Только в корчме одна стена из камня, а остальные деревянные.

— Не удивляйся. Строят в основном из дерева, а камень нужен для очагов. Да и дорог он. Но — продолжай?

— Довольно приличное заведение — если сравнить с крестьянскими хижинами. Крыша соломенная, стены кое-где с дырами, но внутри почти чисто. Явно убирают. И столы, лавки есть.