Каныш Сатпаев - Сарсекеев Медеу. Страница 64
Оценивая этот сложный период, Леонид Ильич Брежнев пишет в книге «Целина»:
«Замечу, что поборники национальной обособленности под предлогом защиты «чисто национальных традиций» обычно выступают изворотливо, редко в открытую. Напротив, ловко пользуясь ошибками противников, они хотят выглядеть, как говорится, святее папы римского. Помню, какой шум был поднят вокруг роли некоего Кенесары. Вначале объявили его прогрессивным деятелем, выступавшим за объединение Казахстана с Россией. Потом нашли документы, показывающие, что он был реакционер и объединения не одобрял... Не хочу ворошить старую историю, да и специалистом в этой области себя не считаю, а волновало меня другое. Баталии, которые навязывали некоторые демагоги, привели к тому, что из республики были вынуждены уехать такие выдающиеся люди, как писатель Мухтар Ауэзов и академик Каныш Сатпаев.
Мы помогли им вернуться в Алма-Ату. Замечательному ученому Канышу Сатпаеву принадлежат громадные заслуги в развитии производительных сил Казахстана. Мухтар Омарханович Ауэзов — признанный классик казахской литературы. С благодарностью вспоминаю этих людей, с которыми часто встречался, тесно сотрудничал и просто по-человечески дружил. В беседах мы говорили о том, что любые крайности вредны...»
В другом месте книги «Целина» Л.И.Брежнев вспоминает:
«30 января 1954 года состоялось заседание Президиума ЦК, обсудившее положение в Казахстане и задачи, связанные с подъемом целины. Через пару дней я вылетел в Алма-Ату... Едва осмотревшись на новом месте, я должен был присутствовать на пленуме ЦК Компартии Казахстана. Должен сказать, о делах в республике многие ораторы говорили на нем самокритично и резко...»
К руководству в республике пришли люди, с большим мужеством и энергией восстанавливавшие ленинский стиль руководства, нормы партийной демократии. Вскоре они разобрались и в делах академии.
«Однажды отца пригласили в Дом правительства, — вспоминает дочь академика Меиз Канышевна. — Его принял второй секретарь ЦК Компартии Казахстана Леонид Ильич Брежнев. Помимо других дел, он занимался в ту пору еще и кадровыми вопросами... Поначалу Каныш Имантаевич чувствовал себя скованно, он давно уже не был в этом высоком учреждении, ему совсем не хотелось при первой же встрече рассказывать о пережитом за эти годы. И, отвечая на вопросы секретаря, он коротко рассказал о той работе, которой последние три года жил весь коллектив Института геологических наук. И она того стоила. Рассказ явно заинтересовал Леонида Ильича. Он внимательно слушал ученого, задал несколько вопросов, уточняя перспективы работы, а затем неожиданно спросил о деле, о котором сам Каныш Имантаевич избегал вспоминать. Пришлось говорить обо всем начистоту и подробно. Как-то само собой получилось, может быть, сыграла роль задушевная атмосфера беседы, но Каныш Имантаевич выложил все то наболевшее, о чем думал и что пережил за эти годы.
— По-видимому, мы пересмотрим ваше персональное дело.
— Дело не во мне. Прошу вас, Леонид Ильич, пора вернуть к активной деятельности многих других ученых.
— Об этом тоже подумаем, — сказал секретарь».
И действительно, вскоре Бюро Центрального Комитета КП Казахстана, рассмотрев персональное дело коммуниста К.И.Сатпаева, сняло все обвинения, адресованные академику, как необоснованные. А в июне 1955 года Каныш Имантаевич был вновь избран президентом Академии наук республики. Обязанности президента он исполнял до конца жизни.
Разведка наверняка
I
Документы свидетельствуют, что ученые Института геологических наук начали эту работу в 1952 году. Однако эти данные не совсем точны. Проблемная тема «Составление металлогенических прогнозных карт полезных ископаемых Центрального Казахстана» стояла в научном плане института в течение ряда лет.
Созданием подобных карт определенного района в то время с увлечением занимались многие геологические институты страны. Крупные ученые-геологи, среди них были и известнейшие академики, пытались решить эту проблему. Ведь вооружить прогнозными картами геологическую службу страны значило обеспечить по меньшей мере наполовину успех поисковых работ разведочных партий. Сколько средств можно сэкономить — десятки, сотни миллионов рублей! А выигрыш во времени! Идти на поиск, имея в руках верные научные прогнозы, знать, куда ехать и что найдешь — разве это не заманчиво?.. Да, проблема стоила внимания, и поэтому геологические институты из года в год включали эту тему в свои научно-исследовательские планы. А некоторые коллективы уже составили первые пробные карты. Одна из них родилась в Казахстане. Но пока все эти опыты оказались неудачными. В теоретической части учеными был сделан ряд открытий; разрабатывались методологические рекомендации по составлению прогнозных карт. Но попытки практического осуществления этих указаний приводили до сих пор к неудачам. Новые карты по-прежнему давали нечеткие и в большинстве случаев неверные прогнозы. Стало быть, и теория была далека от совершенства.
«В этой области у К.И.Сатпаева не было предшественников, не было примеров, которые можно было бы взять за исходные и далее творчески развивать и совершенствовать. Здесь он был пионером и новатором в полном смысле этих слов», — сказано в одном из редакционных предисловий к его знаменитой монографии «Металлогенические прогнозные карты Центрального Казахстана», изданной после вручения ему и группе ученых Института геологических наук Ленинской премии за эту выдающуюся научную работу. Справедливости ради следует заметить, что у него были и предшественники и примеры. Об этом сам ученый пишет в своей монографии. Однако его заслуга состоит в том, что он, досконально изучив все прежние работы, разобравшись в их ошибках и упущениях, даже позаимствовав из некоторых «несомненное рациональное зерно», по его собственному выражению, нашел к решению этой проблемы совершенно иной, сатпаевский, путь. Благодаря трудам академика Казахстан стал подлинной родиной металлогенической науки. Но все это было признано гораздо позже. А что же происходило вначале?
Вернемся к лету 1952 года. В Институте геологических наук создана группа из восьми человек: это своеобразный научный штаб, «мозговой центр», как его в то время шутя называли коллеги. Его задача — направлять работу всех геологических служб республики, сотен специалистов-геологов, призванных участвовать в работе над составлением прогнозной карты. Вот имена этих первопроходцев: К.И.Сатпаев, Р.А.Борукаев, И.И.Бок, Г.Ц.Медоев, Г.Н.Щерба, Д.Н.Казанли, И.П.Новохатский и Г.Б.Жилинский. Все они в прошлом бывалые геологи, открывшие немало крупных месторождений, люди, закаленные на полевых работах; некоторые из названных ученых являлись членами-корреспондентами и действительными членами республиканской академии. Словом, люди, возглавившие эту работу, во всех отношениях, как в теории, так и на практике, были крупными специалистами своего дела.
Опытным регионом для первых металлогенических исследований Сатпаев выбирает Центральный Казахстан. Геологическое строение, структура и история развития этого обширного района были достаточно хорошо известны; кроме того, в его пользу говорила насыщенность разнообразными месторождениями полезных ископаемых.
Директор института четко определил задачи исследования: изучение геологических условий образования месторождений и выявление закономерностей их размещения во времени и пространстве, а также особенностей развития структур всего региона — по сути, это были общие задачи металлогенической науки как таковой. Основываясь на всеобъемлющей разработке проблем, нужно было научиться прогнозировать результаты разведки полезных ископаемых.
Интересно отметить, что почти одновременно, а точнее, годом раньше, один из старейших институтов страны — ВСЕГЕИ (Всесоюзный геологический институт) в Ленинграде тоже начинает работу по составлению металлогенической прогнозной карты Центрального Казахстана. Там это исследование выполняла сильная группа специалистов; ленинградские ученые давно и систематически занимались проблемами металлогении, составляя прогнозные карты для нескольких районов Советского Союза.